Алхимик в Пустыне

Семьсот глиняных истуканов, каждый в семь локтей высоту, с ужасающей неизбежностью наступали, окружая алхимиков, и намереваясь растереть их в пыль; оставшиеся триста тяжелой трусцой поспешили за борзой — ничего личного. Просто какой-то ученик составил на жезле Первого Голема команду "Уничтожить всех".

— Далия, немедленно вниз! — скомандовал Фриолар.

Мэтресса подтянула к себе веревку — и тут же с воплем отскочила. Из недр колодца выскочила Любомарта — перепачканная, потная, красная и дико вопящая.

— Мертвяки!!! — заорала она, делая попытку повиснуть на шее у Фриолара. — Там мертвяки!!!

Алхимик не слишком вежливо оттолкнул девицу — големы приближались, а для претворения задуманного плана ему были нужны свободные руки.

— Мертвяки уничтожаются зачарованным серебром, обсидианом, или даже просто после того, как им снесут голову. А с големами сложнее — они практически бессмертны, пока не получили восемьдесят процентов повреждений того, что им заменяет тело, — вспомнила Далия пару общеизвестных фактов, и окончательно определилась — надо лезть в подземелье.

А Любомарта, чудом избежавшая контакта с жутким воняющим мертвечиной существом, которое буквально только что обнаружилось на дне сухого колодца, вдруг увидела армию големов и заорала еще отчаяннее. Она закрыла глаза и бросилась наутек — раскидывая неповоротливых глиняных воинов, как кегли. Големы попытались атаковать вопящую добычу; но девица бежала столь быстро и хаотично, что в результате бронзовые мечи вонзились не в ее бурно вздымающуюся грудь, а в прочную терракотовую броню соседа…

— Не знаю, получится ли, — пробормотал Фриолар. Но в нынешних условиях оставалось только уповать на чудеса.

Он размахнулся и подкинул вверх «Родничок» — активизируя артефакт и заставляя его пролиться кратковременным, но изобильным дождем над головами глиняных воинов. И сразу же, пока капли воды скатывались по огнеупорным големам, накапливаясь в еле различимых трещинках, оставшихся после обжига, активизировал второй артефакт — «Льдинку». Мэтр Виг обещал, что «льдинка» может за несколько секунд заморозить воздух и любую влагу на расстоянии в троллий шаг — на всю армию истуканов мощи артефакта не хватило, да этого и не требовалось.

Ведь ближайшие к Фриолару големы уже остановились, пытаясь догадаться, почему им отказываются служить руки и ноги. А еще чуть позже вдруг покрылись сеткой трещин, вызванных разрывающим эффектом застывшей на их «телах» воды. Неосторожное движение — хотя бы простой толчок, чересчур жесткий шаг — и глина лопнула, превращая неустрашимого и могучего воина в груду черепков.

Довольный собой, Фриолар подумал, а не броситься ли ему на помощь Любомарте, но Далия крепко дернула его за ворот камзола, заставив потерять равновесие и обрушиться в недра таинственного подземелья…

Приказ "Уничтожить всех" меж тем продолжал действовать. Двигаясь синхронно и слаженно, будто единый человек, армия големов была слишком неповоротлива, чтобы быстро уяснить для себя исчезновение из поля зрения главных объектов преследования. К тому же… Создавая своих воинов, Кадик ибн-Самум использовал формулу "враг тот, кто нападает", под которую чисто формально попал холод, вдруг сковавший движения передового отряда… и, что удивительно, несколько коварных глиняных объектов, ударивших своих соседей ни за что ни про что. А раз враг нападает…

— Ни….. себе! — восторженно выдохнул Хрумп, наблюдая, как големы крушат големов. — Никогда в жизни не видел ничего подобного!

— Похоже на разборки обманутых вкладчиков, — усмехнулся Фломмер. — Чего стоишь?

— В смысле? Я что, по-твоему, летать должен?

— Ползать! Давай, беги за своей алхимичкой!

— Она вовсе не моя!

— Ты ее убить пытался? Пытался. Поверь — мы в ответе за тех, кого не дорезали, — Фломмер легким тычком сбил Хрумпа с полуразрушенной стены пирамиды. Пока тот поднимался, наемник спустился сам, поднял пройдоху за шиворот и подтащил к колодцу. Под ногами сочно хрустели обломки разбившихся големов.

— Удачи тебе, — искренне пожелал Фломмер, заталкивая отчаянно сопротивляющегося Хрумпа в пустоту и ужас.

— Нет!.. Нет!!! Не-е-е-е-ет…

Услышав короткий глухой звук падения, наемник отряхнул руки и прочитал коротенькую молитву Асгадиру Внезапному — не то, чтобы Фломмер был особо религиозен, просто он желал товарищу не возвращаться — надоел хуже горькой редьки…

Однако счастье Фломмера вышло недолгим. Неожиданно на него обрушилось нечто — жаркое, будто раскаленная лава, оно обхватило могучие плечи наемника и рухнуло, обжигая тяжелым дыханием…

Фломмер ловко вывернулся, мгновенно принял боевую стойку и приготовился рвать нападающего на мелкие кусочки.

Этого не потребовалось — к его ногам упала чуть помятая, чуть растрепанная, но от того не менее прекрасная дева в роскошном (по относительным меркам троллей) розовом сарафане. Толстая коса цвета спелой пшеницы вольготно упала на грудь (Фломмер оценил зрелище на "пятерку с плюсом"), личико алело румяными щечками… ну, алело бы, — решил наемник, приступая к реанимации потерявшей сознание красавицы, — если б светило солнце, а не эти ночные пшикалки…

Неяркого света звезд хватило Любомарте, чтобы подтвердить первое впечатление, полученное о незнакомце: крепок, силен, не слишком красив (но ее-то красоты на двоих, а то и пятерых достанет!) — одним словом, то, что надо.

И она застонала, невзначай прижимая к роскошной груди попавшегося в ловушку наемника.

Ночь с 20-е на 21-е число месяца Барса. 2 часа пополуночи, Львиный Источник

Наемники, дрожа коленками, нервно оглядывались на темную бесконечность Пустыни. Там бродили сфинксы — выращенные на магических кормах, дрессированные специальными чарами, как любезно объяснил Кадик ибн-Самум; там за Обрывом гудела песчаная буря, озаряемая сполохами молний… А здесь оставалось только уповать на воображение. Лучший способ подстегнуть которое — оказаться пойманным магом с явными признаками мании величия.

— Ч-ч-что это? — самый вежливый из наемников решился задать вопрос волшебнику. Стоять, связанным по рукам и ногам статическим заклинанием, и спокойно слушать, как воют чующие беду тролли и наблюдать за размеренными, уверенными действиями волшебника, было выше его сил.

— Ш-ш-ш, — строго нахмурился Кадик. — Ты мне мешаешь…

Старик закрыл глаза и погрузился в медитацию. Перед его внутренним оком, свободно парящим в астральных сферах, открылась картина Великой Пустыни — кроваво-красный песок, острый зуб Абу-Кват, нагромождение скал и обломков…

— Ближе, — скомандовал Кадик, и его внутреннее Я, раскинув крылья, подобно спрыгнувшему с Обрыва сфинксу, устремилось ближе к земле.

Он летел над Пустыней, ощущаявсеми доступными магу чувствами, каждое существо, находящееся среди песчаного моря. Мелкие серые искорки примитивных животных тварей, исполненные обреченности души иссушенных растений… Блеклые, одинаковые, как стершиеся монеты, ауры крестьян редких оазисов…

— Выше, — приказал волшебник, и он взлетел к облакам.

Узкое, похожее на вытянутый язык плоскогорье между старым и новым руслом исчезнувшей реки, открылось перед ним во всем великолепии. Кадик нахмурился — он увидел астральную проекцию бушующей за Горой Сфинксов бури и, пересчитав яркие радужные ауры волшебников, понял, что любопытные Участники, решившиеся посмотреть на финиш своих ненаглядных претендентов, оказались гораздо живучее, чем он думал. В астральном в идении зрелище было подобно грозди звезд, неведомо как спустившихся с небосвода — едва ли не сотня мелких, почти микроскопических, несколько более ярких, десяток или дюжина — крупных, чуть ли не с горошину…

— Неужели мэтр Пугтакль, да попадется он на зуб древоточцам, все-таки избежал моего гостеприимства? — пробормотал Кадик, внимательно сканируя плоскогорье, Обрыв, ущелье… Что это? Яркие искорки почти у подножия Абу-Кват! Это не мог быть Далхаддин — ученик щедро поделился маной с наставников, и сейчас должен быть ощущаться как размытое, тусклое пятно (да вот же он, идет вдоль Обрыва!). Тогда — кто же это?