Страница 32 из 34
Энни сама отнесла поднос с чаем и сэндвичами в оранжерею. Через несколько минут к ней присоединился Джош. Одетый сейчас в джинсы и клетчатую ковбойку, он выглядел таким большим, мужественным и надежным, что Энни почти сумела забыть о конфликте, происшедшем перед его поездкой. Даже кошмар долгой ночи и безумного прошедшего дня казался ей сейчас таким далеким.
— Ты выглядишь измученной, — заметил он, глядя на нее поверх чашки с чаем. — Тебе, похоже, пришлось нелегко.
— Да уж. Но ты и сам не очень-то хорошо выглядишь.
— Обычно в самолете я сплю. Но стоило мне узнать, что Зои потерялась, тут уж было не до сна. Должен признаться, что сразу подумал о ее родственничках.
— Не могу поверить, что все это время она пряталась на чердаке гаража. — Энни медленно покачала головой. — Я же заглянула туда. И я звала и звала, везде ее искала. Это я виновата. Скорее всего, она услышала, как я безнадежно пытаюсь связаться с тобой по телефону…
— До того, как она потерялась, ты пыталась до меня дозвониться?
Под его испытующим взглядом она почувствовала, что начинает заливаться краской.
— Д-да. Как видишь, не только Зои волновалась о твоей безопасности, — призналась она тихо. — Я целую вечность пыталась до тебя дозвониться…
— Я тронут, — произнес он с легким оттенком иронии в голосе.
Волна злости снова накатила на Энни.
— Совершенно необязательно говорить с таким сарказмом, — сказала она. — Любой бы начал волноваться, когда ты не вернулся вовремя. Камбоджу часто показывают в «Новостях»…
— Прости, что заставил тебя нервничать, Энни, — серьезно сказал Джош. — Значит… значит, ты просто хотела проверить, как я? И ничего больше?
— Ну… — Она встретила его взгляд, и ее пронзила догадка: он знает. — Кстати, — продолжила она неуверенно, ощущая странную пустоту в животе, — есть еще кое-что…
— Да, Энни?
Она резко встала и подошла к стеклянным дверям, ведущим в сад. Там она встала спиной к Джошу и непроизвольно обхватила себя руками.
— Ты помнишь ту свою демонстрацию… мужской интуиции до своего отъезда? — спросила она негромко. — К сожалению, я была не права, а ты оказался прав…
Она замолчала, и между ними воцарилось молчание, словно пронизанное разрядами грозового электричества.
— Ты беременна? — наконец за ее спиной послышался голос Джоша.
— Да…
— И почему, черт побери, тебе понадобилось так много времени, чтобы это понять? — спросил он хрипло. — Ведь все признаки, должно быть, были налицо, Энни?
Она ощутила, как ее охватывает жар.
— Мои месячные наступили вовремя. Но мой… мой доктор сказал, что так иногда бывает. И это вовсе не означает, что что-то не так. В общем, я сделала домашний тест, а затем доктор только подтвердил его результат. Я абсолютно точно беременна. Но это ничего не меняет, Джош. Если мы не можем нормально общаться ради Зои, то вряд ли сможем это делать ради нашего собственного ребенка. Так что я с тобой согласна, и если… если ты хочешь получить развод, то нам лучше управиться с этим как можно скорее. Так будет только лучше для всех…
— Энни… — Он оказался прямо за ней, взял ее крепко, но мягко за плечи и развернул к себе. — Давай говорить прямо. Ты хочешь сказать, что ожидаешь моего ребенка… нашего ребенка… но все равно хочешь со мной развестись?
— Это ты хочешь развестись, — сказала она хрипло. — Ты сказал…
— Энни! — воскликнул он и слегка встряхнул ее. — Я не хочу развестись! Ты можешь это понять?
Несколько секунд она ошарашенно смотрела на него. И тут вдруг ее осенило.
— Ах, все понятно, — прошептала она с едкой горечью. — Я, кажется, оскорбила гордого папочку, не так ли? Ты хочешь, чтобы я оставалась твоей женой, так как ношу твоего ребенка. Внезапно я стала достаточно ценной для тебя. В этом все дело, так ведь, Джош?
Он медленно отпустил ее плечи. Его лицо стало непроницаемым, словно маска. Он тяжело дышал.
— Вот какого ты обо мне мнения, Энни? — сказал он хрипло.
— А что еще я должна думать? — вырвалось у нее. — Прежде чем уехать в свое путешествие, ты спросил меня, не беременна ли я, подразумевая, что это было бы проблемой, и…
— Проблемой для тебя, а не для меня, Энни! — прервал он ее решительно. — Да ты же относилась ко мне как к прокаженному с самого первого дня нашей свадьбы! Когда я заподозрил, что ты беременна, то не был уверен в твоих чувствах… в твоем желании иметь моего ребенка… — Запустив руку в свою черную шевелюру, он устремил на нее такой пронизывающий взгляд, что Энни показалось, будто ее намертво пригвоздили к полу. — Помоги мне Бог, Энни, но скажи, каким образом я умудрился попасть в такую путаницу?
— Вероятно, в ответ на свои благие намерения, — произнесла она так спокойно, как могла. — Ты увидел, что нужно было срочно принимать какие-то меры насчет Зои, спросил меня, вот ситуация и вышла из-под контроля…
— Я говорю не об этом. Я говорю о нас с тобой! О моем… грубом, тупом, совершенно дурацком и непозволительном поведении в единственных в моей жизни отношениях, которые значат для меня больше, чем сама жизнь!
Она оторопело смотрела на него.
— Я не понимаю тебя…
Он рассмеялся с горьким самоуничижением.
— Не понимаешь, Энни? Что ж, наверное, уже слишком поздно, ты мне все равно не поверишь, но я все-таки скажу. Я трус, я люблю тебя, но мне ни разу не хватило смелости признаться в этом. Я вовсе не притворялся на вечере у Майлса и Элисон. Тогда, у всех на глазах, я говорил абсолютную правду. Но если бы ты отвергла меня, я хотя бы мог потом утверждать, что просто притворялся. Я мог бы зацепиться за свою гордость.
Наступило зловещее молчание.
— Ты довольна? — рявкнул он. — Я так и думал. И не говори, что даже не подозревала о моих чувствах. Почему, как ты думаешь, я взбесился от ревности из-за Феникса? Почему, как ты думаешь, я преследовал тебя так упорно после свадьбы Майлса? Почему, как ты думаешь, я взорвался тогда из-за Дерика Батерфорда?
— Джош… — наконец ей удалось обрести снова голос и откашляться, — Джош, если любишь кого-нибудь, то веришь этому человеку…
— Нет, если ты почти наверняка уверен, что твое чувство остается безответным, Энни, — поправил он ее устало. — В таком случае доверие кажется слишком опасным, чтобы рисковать. Доверие к кому-нибудь дает этому человеку страшную власть над твоими чувствами и прекрасную возможность ранить их.
— Да, — сказала она тихо. — Ты прав… Уж кто-кто, а я это знаю…
Пространство между ними словно трещало от напряжения.
— Почему, Энни? — после долгого молчания осторожно спросил Джош. — Почему ты должна это знать?
— Потому что… с тех пор, как мы познакомились, я не верила тебе, — объяснила она хриплым от волнения голосом. — Хотя и… — прежде чем набраться смелости и закончить свою фразу, она остановилась и глубоко вздохнула, — хотя и любила тебя с того самого лета два года тому назад.
Ее сердце бешено стучало в груди.
Джош напряженно смотрел на нее.
— Ты говоришь правду, Энни?
— Зачем мне врать? — Она пожала плечами.
— Ты поверишь, если я скажу, что люблю тебя с того самого дня, когда ты поранила ногу о камень в море?
— Э… возможно. Но два последних года ты не очень-то старался меня в этом убедить.
— Если ты мне позволишь, то я обещаю последующие пятьдесят лет провести, убеждая тебя в этом каждый день. Годится?
Пока до нее доходил смысл его слов, все, что она могла делать, — это совершенно бессмысленно, молча смотреть на него. Затем она нервно, судорожно вздохнула.
— Джош, это правда? — прошептала она горячо. — Ты любишь меня? Любишь?
— Люблю, — выдохнул он, прижимая ее к себе, и сияние его глаз лучше любых слов убедило ее в его искренности. — А теперь ты скажи мне правду, Энни, дорогая… Скажи, сумеешь ли ты со временем простить меня за то, что я был таким подозрительным, циничным мерзавцем? Принимая во внимание некоторое время и огромное количество нежности, любви и заботы и обещание самому менять нашему будущему малышу памперсы?