Ангел-хранитель

Адидас смотрела на него выжидающе, и Джаред вспомнил, что она задала вопрос.

— Не знаю, — честно признался он.

Она взяла розоватую коробочку у его подушки и нажала кнопку. Кровать задрожала, изголовье стало подниматься, пока Джаред не оказался в полулежачей позе. Богиня сняла крышку с подноса.

— М-м-м… овощной суп. Съешь немножко, даже если аппетита нет. Так ты быстрее поправишься.

Джаред попробовал поднять руку, чтобы взять ложку. Но рука оказалась непривычно тяжелой. А когда он приложил усилие побольше, она вдруг резко оторвалась от одеяла и грузно плюхнулась на поднос, расплескав оранжевого цвета суп по одеялу.

— Ничего страшного, — утешила его Адидас. — Я помогу тебе.

Она села поудобнее напротив него и зачерпнула суп. Потом, проведя дном ложки по краю тарелки, чтобы убрать капли, поднесла бульон ко рту больного.

Джаред толком не знал, что делать. Он увидел, как Адидас слегка приоткрыла рот, когда поднесла ложку к его губам. Глядя на нее, он сделал то же самое. На язык попала теплая жидкость и кусочки овощей. Вкус ему понравился. Адидас отвела ложку. Суп вылился из его рта и потек по подбородку.

— Ничего, я вытру. — Богиня насухо промокнула ему подбородок и шею. — Прикроемся лучше салфеткой.

Пока она засовывала ему за ворот бумажную салфетку, ужасная мысль промелькнула у Джареда. Нахум передумал! И сделал его младенцем!

Все в комнате — и оборудование, и стерильный воздух — говорило, что он в больнице. Неужели он новорожденный, а эта восхитительная женщина — его мать? Обычно матери кормят своих детей, что она и делала. Но он не припоминает момента своего рождения. С другой стороны, говорят, все люди забывают о своем рождении, едва появляются на свет.

Неприятнее всего то, что он, ребенок, возжелал свою мать! Джаред не мог подавить в себе это чувство, заставлявшее его любоваться прекрасными чертами, наслаждаться мелодичным голосом, восхищаться мягкими изгибами земных форм. Как мог Нахум так обойтись с ним!

Но стоп. Разве не положено младенцам сосать бутылочку? Или грудь? Он тут же представил, как приникает к полной груди Адидас… и опомнился. Нет, не бывает у младенцев таких мыслей. К тому же, будь он несмышленышем, он бы с ней не говорил.

Адидас влила очередную порцию супа ему в рот. На этот раз он закрыл его. И когда она убрала ложку, приятная на вкус еда осталась во рту. Он чувствовал ее языком, но не знал, что делать дальше.

Там, наверху, все было по-другому. Они потягивали вино или откусывали виноградины, но все это как бы понарошку. И вино и виноград были бесплотными, и глотать их не представляло никаких затруднений, не то что этот суп…

И тут Джаред невольно сглотнул. Непрожеванные кусочки овощей застряли в горле, вызвав приступ кашля.

Адидас наклонилась и похлопала его по спине. Сквозь слезы Джаред заметил мелькнувшую из-под верхних одеяний белоснежную кожу. Окончательно смутившись, он перестал кашлять. Открывшийся вдруг вид доставил ему даже большее удовольствие, чем вкус овощного супа.

— Ради бога, Джеральд, жуй, прежде чем глотать.

— Жевать?

— Ну да, зубами, ты что, не знаешь? — В ее взгляде мелькнуло недоумение и раздражение.

Странно, но Джареду ужасно не хотелось сердить ее. Он предпочел бы видеть ее улыбку, быть рядом с ней, вдыхать цветочный аромат, источаемый ею. Владело им и еще одно желание. Оно таилось так глубоко внутри, что он и не догадывался, что бы это могло быть.

— Кто такой Джеральд? — спросил он.

Она ответила не сразу.

— Ты попал в автокатастрофу, у эстакады Пайк-Крик. — Ким смолкла, уверенная, что остальное ему известно. Но он тоже молчал, и она заговорила медленно, тщательно подбирая слова: — Ты был на волосок от смерти. — Она опустила глаза, а когда снова подняла, в них блестели слезы. — Тебя зовут Джеральд Киркленд. Врачи говорят, ты мог на какое-то время потерять память. Но не волнуйся, скоро все образуется. Я уверена.

Джаред вдруг припомнил слова Нахума: «На Земле обитает одна душа. Из песочных часов ее жизни почти высыпался песок. Ты займешь место этой души, когда ее время истечет». Значит, он в теле Джеральда Киркленда. Ему стало совестно, что он вторгся в чужое тело. Впрочем, раз душа Джеральда уже покинула его, оно просто-напросто сгнило бы.

Одна мысль не давала покоя Джареду. А что, если Адидас — та самая, которую ему поручено оберегать? Если так, то как же он оградит ее от опасностей, если сам прикован к больничной койке?

Джаред поднял руку и подивился ее размерам — такой огромной и мускулистой показалась она ему, к тому же была покрыта темными волосками. Джаред протянул руку к Адидас, и та обхватила ее ладошками. Ее кожа была такой нежной, нежнее чем перышки фенуки… Джаред молча наслаждался ощущением, возникшим от соприкосновения их рук.

— Расскажи мне о твоих отношениях с… — хотя он и занял земную оболочку того мужчины, у него язык не поворачивался называться его именем, — Джеральдом.

Даже если просьба и показалась ей странной, виду она не подала. Только задумалась, ища нужные слова.

— Мы были…

Сомнение. Осторожность. Очевидно, существует что-то, о чем она не хочет ему говорить.

— Мы друзья. Просто друзья.

— И только?

— Скоро память вернется к тебе. Ты только не торопи ее, Джеральд.

Джаред сжал ее пальцы в своей ладони.

— Зови меня Джерри.

Она резко выпрямилась и сделала вид, что не заметила его пожатия.

— Ты же терпеть не можешь этого имени.

— Я не тот, кого ты знала когда-то.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ким не знала, что и делать. От Джерри, а именно на этом имени он теперь настаивал, не было покоя. Ее тихий, уютный домик превратился с его появлением в сумасшедший дом.

Ким понимала, что ей следует быть терпимее. Но Джерри ни в какую не соглашался называть ее Ким, только Адидас. Лишь после долгих убеждений и предъявления водительских прав он поверил ей. Его удивило, что Ким всего двадцать восемь… человеческих лет — так он выразился. Он то и дело задавал вопросы о простых вещах. Ким стоило огромных усилий сдерживаться. Можно подумать, он пришелец из космоса и впервые знакомится с жизнью на Земле.

Ким нарезала бананы и смешала с тестом. Затем вылила его на раскаленную сковородку. Получились четыре круглые лепешки. Ну и дела! Она, второй вице-президент компании Барнетов, привыкшая командовать подчиненными в офисе, готовит разносолы на завтрак своему временному постояльцу.

Мало того, что она взяла на работе двухнедельный отпуск, чтобы ухаживать за ним, хотя в конторе дел невпроворот, так Джерри будто бы доставляло удовольствие изобретать все новые и новые способы, как свести ее с ума.

Сначала он приклеился к телевизору. Проглатывал все: мыльные оперы, ток-шоу, мультфильмы, игры, образовательные передачи. Особенно рекламу. И упрашивал ее купить буквально все — от сладких хлопьев с призом внутри коробки до спортивного автомобиля.

Затем телефон. Сначала он просто слушал гудки, пока автомат не посоветовал ему положить трубку и попробовать снова набрать номер. Когда он понял, как нужно звонить, то принялся названивать в различные службы. Предсказания астрологического агентства весьма озадачили его. А набрав номер эротических услуг по телефону, он был совсем ошарашен:

— Зачем женщина, которую я никогда не видел, вдруг принимается рассказывать мне, что у нее под платьем?

Ким выключила плиту, разложила оладьи по тарелкам и налила кофе: черный — ему, со сливками и сахаром — себе. Все это она водрузила на огромный поднос и понесла в комнату, где обычно сидел Джерри, поудобнее устроив ногу в ярко-оранжевой гипсовой повязке на диване.

Комната оказалась пуста.

Ким поставила поднос на журнальный столик и отправилась на поиски. Пройдя по коридору, она обнаружила, что в ванной его нет. Как, впрочем, и в библиотеке, где он частенько выискивал значения слов в энциклопедиях и словарях.

Вдруг до нее донесся низкий голос, шедший из комнаты для гостей: