Страница 6 из 11
– Жми.
– Тормозит.
– Жми!
Мент явно ничего такого не имеет в виду – он просто хочет взять дань. У него форма, автомат и красная книжка – это повод брать дань, а не охранять здесь закон. Зелимхан был на базаре, Зелимхан наторговал – Зелимхан должен поделиться…
Шлагбаума нет – спасение. Просто не успели поставить. «Рафик» пробегает мимо, обрызгав стоящего мента грязью из лужи – тот ошалело смотрит ему вслед, но ничего не предпринимает. Возможно, увидел чужих людей за рулем, но решил не связываться. Возможно, сделал себе заметку разобраться позже – Зелимхан все равно из села никуда не денется.
Чечен-аул! Грязная дорога, закутанные в черное женщины на улице. Сидящие у какого-то дома, исполненные собственного достоинства старики – наверное, годекан. Летящие из-под колес куры, брызгающая в стороны грязь. Старорежимные золотые шары грустно глядят на улицу из палисадника из-за сетки-рабицы…
– Куда?
– Направо. Давай.
«Рафик» поворачивает. Двигатель чихает, он явно не привык к такому обращению, но плевать. Им главное сейчас скорость, сделать все, прежде чем поймут.
Как и говорил информатор, крашенные ярко-синим, новенькие железные ворота – богатый дом! Приветом из старого, давно погибшего под пулями мира – согнутый из стального прутка улыбающийся Мишка под пятью сплетенными кольцами. Олимпиада-80…
– Справа. Синие ворота.
– Есть…
«Рафик» включает фары – горит только одна, но плевать. Скошенный нос микроавтобуса почти упирается в ворота, нервно гудит клаксон…
– Приготовиться, – бросает офицер на переднем сиденье.
– Приготовиться! – бойцы снимают оружие с предохранителей.
Несмотря на то что машина чужая, двери начинают открываться. Здесь привыкли доверять людям, здесь вообще очень дружелюбно относятся к людям – вот только людьми здесь считают далеко не всех…
Молодой, лет восемнадцати пацан открывает ворота. Треники, безрукавка из вывернутой мехом наружу бараньей шкуры, тапочки… В руке окровавленный нож – резал скотину или кур. Сегодня в доме гости – мужчины. Много мужчин. Надо много мяса.
Сидящий за рулем Старый посылает машину вперед, прежде чем пацан успевает сообразить, что к чему. Тупой нос микроавтобуса погребает его под собой, отбрасывает воротину. Машина врывается в просторный, покатый двор…
– Пошли!
Открытая дверь – шаг наружу, в смертельно опасный мир. В углу двора еще один пацан, совсем ребенок – выпускает из рук обезглавленного, трепыхающегося, брызгающего кровью петуха. Рот распялен в предупреждающем крике – русисты! Русские!
Две пули отбрасывают пацана назад, штурмовая группа выскакивает из теснины машины. Стрелок с АПБ идет первым, с пистолетом гораздо проще управляться в тесноте коридоров и комнат, пистолет позволяет обходиться с ним одной рукой. Первый номер бежит, чуть пригнувшись, второй сопровождает его, прикрывая более мощным АС. Светошумовых у первого номера по три, у второго – по одной. Точно так же распределены и другие имеющиеся гранаты – в бое в помещении, в городе у кого больше гранат, тот и прав.
– Бойся!
Белые – чтобы не спутали с боевой – ребристые, похожие на мячики для разработки пальцев гранаты летят в окна. Ослепительные проблески, глухой грохот взрывов, летят стекла. В замкнутом помещении это еще более впечатляюще – до разрыва барабанных перепонок…
– А, шайтан!!! – исполненный муки и ярости крик.
Девятимиллиметровая пуля выносит косяк.
– Вперед!
Пинок по двери, темный коридор, скользкий линолеум, чувяки под ногами. Много – в доме много народа. Какие-то крики – воют и визжат напуганные женщины, они пока дезориентированы. И хорошо, что так – успокоятся и так попрут…
Дверь. Из веранды идет в комнаты. Фигурная, со стеклянными вставками. Звенит стекло, внутрь летит еще одна «Заря»…
– Ай… граната!!!
Новый взрыв – теперь достается уже штурмовикам.
Пинок в дверь – пошли!
Большая комната. Глушенные как тараканы боевики – ковер на полу, на ковре блюдо с мясом, с которого надо есть руками, автоматы в рядок у стены. Это не амиры, это их охрана – душье непуганое, совсем обнаглели за пять лет свободы. АПБ упруго толкается в руку, на обои в цветочек брызгает кровь. Жалеть никого не надо – если что, за эти пять лет они никого не жалели, ни рабов, ни украденных. Так что все справедливо. Тот, кто живет по законам беспредела, должен быть всегда готов к тому, что и с ним поступят по законам беспредела…
Боевики упокаиваются один за другим. Заполошные голоса…
Дальше, дальше…
Чеченские дома разделены на мужскую и женскую половину – правда, не так, как в арабских странах, потому что в арабских странах дома изначально строятся так, а здесь приходилось перестраивать, потому что при советской власти так было не принято. Омерзительные бамбуковые занавески – шуршат, стучат, ничего не видно – а пуля сквозь них только так летит…
Еще боевики. Гремит выстрел – то ли ПМ, то ли АПС, пуля проходит мимо, бьет по потолку, летят щепки. Ответный огонь повергает и этого боевика на пол. Стрельба ведется с глушителем, поэтому ничего не слышно, и боевики пока не опомнились, не могут понять, что происходит. Может, думают, что бомбежка началась. Если бы была шумная, обычная стрельба – пришли бы в себя очень быстро.
Автоматная очередь – из коридора, ее глушит пулеметная очередь извне дома. Ага, тараканы начинают разбегаться…
– Бойся!
Еще одна «Заря» летит за угол. Оглушительный грохот…
– Аллах Акбар! – истерический визг.
Плескучий взрыв гранаты. На сей раз настоящей…
– Пошел!
Комната – разорванная осколками, дым, занимающаяся пламенем занавеска. Оплывающие кровью, израненные бородачи – какой-то ублюдок то ли не справился с гранатой, от шока выпустил ее под ноги, то ли сознательно бросил ее под ноги, чтобы погибнуть, но только не попасть в руки русистам.
– Держать!
Одна группа остается в комнате, вторая идет дальше. Коридор…
– А-а-а-а…
Пуля Вала отбрасывает назад старую, одетую во все черное женщину, бросившуюся на них с ножом. Та падает, но не умирает и продолжает хрипло выть на полу.
– Бойся!
Новый взрыв «Зари». Крики, визг, надрывный плач ребенка…
– Пошел!
Двери нет, вместо нее занавеска из какого-то материала. Слепо шарящие руки… заходящийся в крике ребенок, лежащий на полу бородач, в ужасе закрывшийся руками…
– Ништ фаери! Ништ фаери, шурави! [7]Ништ фаери!
Душок, с..а. Мало ему Афгана было – еще и сюда приполз, гнида. Поставить бы ногу на эту бородатую башку – и раздавить. Но нельзя…
– Пакуем!
– Аллах! Аллах! Аллах! – причитает одна из женщин.
Сильный пинок повергает ее на пол, ствол автомата отслеживает все движения – у любой может быть пистолет или граната, тут даже дети воюют.
– Заткнись, дура. Мы сейчас для тебя Аллах…
– Тайфун, Тайфун [8], это Спринтер! Тайфун, Тайфун – это Спринтер, ответь…
Как всегда – какая-то хрень, шум и ничего больше. Ну почему бы не наладить порядок со связью, а?
– Тайфун, это Спринтер, ответь немедленно…
Бормотание рации – заглушил рокот ПКМ, поставленного на крыше захваченного дома – идеальный обстрел во все стороны, крыша очень плоская, словно под это спецом и рассчитанная. Пулеметчик ударил длинной очередью по перебегавшим от дома к дому боевикам, молнии трассеров ударили по человеческим фигуркам, разметав их в стороны. Двое остались лежать…
– Ты кто такой?! – заорали с другой стороны улицы. – Выйди, поговорим, да?!
Чеченцы до сих пор не могли поверить, что дом захватили русские. Слишком это нетипично, непривычно для русских – одна трофейная машина, никакой группы прикрытия, никаких вертолетов, никаких бронетранспортеров – ничего. Всего несколько человек, к тому же мент на въезде в село сказал, что ехали муджахеддины, не русские. Сопротивление в Чечне делится на идейных и простых боевиков, которые больше преступники, чем идейные воины, и всегда готовы вцепиться друг другу в глотку по любому реальному или выдуманному поводу. Поводом к нападению могло послужить все, что угодно – стадо скота угнали, дедушка дедушку зарезал, деньги не поделили. Но в доме кроме хозяина, против которого, несомненно, и направлена эта месть, есть еще и муджахеддины, и очень важные люди. И отвечает за них – не хозяин – а все село, вся умма. Если с ними что-то случится, претензии будут предъявлять всему селу. А это будет даже не русский фильтр, это намного круче…
7
Не стреляй! Не стреляй, советский!
8
Тайфун – подлинный позывной дежурного РОШ в Ханкале. Спринтер – позывной выдуманный.