История русской философии

Материалисты, пытающиеся основать все свое мировоззрение на опыте и в то же время вынуждаемые своей теорией познания утверждать, что не материя дана нам в опыте, а только ее образы, попадают в безнадежно затруднительное положение. Поэтому следовало бы ожидать, что будет сделана попытка интуитивного истолкования слов Ленина о том, что «вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения…» [373].

Такая попытка действительно была сделана болгарином Т. Павловым (П. Досевым) в его книге «Теория отражения», изданной в переводе на русский язык в Москве.

В этой книге Павлов выступает против интуитивизма Бергсона и особенно Лосского. Имя Бергсона встречается в этой книге пятнадцать раз, а имя Лосского более чем сорок. И все же, рассматривая отношение между «вещью и идеей о вещи», Павлов пишет: «… диалектический материализм не воздвигает между идеями о вещах и самими вещами непроходимой пропасти. Этот вопрос разрешается им в том смысле, что по своей форме (именно, по своей осознанности) идеи отличаются от вещей, но по своему содержанию они совпадают с ними, хотя и не полностью и не абсолютно, не сразу» (187). Но эта точка зрения как раз и есть интуитивизм Лосского,

Партийный фанатизм, подобно всякой сильной страсти, сопровождается снижением интеллектуальных способностей, особенно способности понимать и критиковать идеи других людей. Книга Павлова является ярким примером этого. Т. Павлов постоянно делает абсурдные и совершенно неоправданные выводы из теорий Лосского. Так, например, он говорит, что Бергсон и Лосский дискредитировали слово «интуиция» и что для интуитивистов логическое мышление «не имеет подлинной научной ценности». Павлов не замечает основного различия между интуитивизмом Бергсона и Лосского. Теория познания Бергсона является дуалистической: он полагает, что имеются два существенно отличных рода познания — интуитивное и рационалистическое. Интуитивное познание — это созерцание вещи в ее истинной реальной сущности; оно является абсолютным познанием; рационалистическое познание, т. е. дискурсивно-понятийное мышление, состоит, согласно Бергсону, только из символов и поэтому имеет лишь относительное значение.

Теория познания Лосского является монистической в том смысле, что он рассматривает все виды познания как интуитивные. Он придает особое значение дискурсивному мышлению, истолковывая его как исключительно важный вид интуиции, именно как интеллектуальную интуицию, или созерцание идеальной основы мира, которая придает ему систематический характер (например, созерцание математических форм мира).

Следующий факт показывает, насколько поверхностны познания Павлова в теориях, которые он критикует. Профессор Михалчев, болгарский поклонник философии Рем-ке, пишет в своей книге «Форма и отношение», что Лосский позаимствовал свою теорию у Ремке, сделав вид, что он сам ее открыл. Павлов приводит эти слова, добавляя, что Михалчев «сказал святую истину» (98).

Само собой разумеется, однако, что Лосский посвящает целую главу в своих «Интуитивных основах познания» рассмотрению взглядов своих предшественников («Учение о непосредственном постижении транссубъективного мира в философии XIX в.»). Он находит учение о непосредственном восприятии внешнего мира у Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра, в позитивистском эмпиризме (например, у Р. Авенариуса), в «Имманентной философии» Шуппе, в «нормативном критицизме» Риккерта и, конечно, в русской философии — у Владимира Соловьева и князя С. Н. Трубецкого.

Лосский упоминает Ремке рядом с Шуппе, рассматривая его как приверженца «имманентной философии», благодаря его книге «Die Welt als Wahrnehmung und Begriff» («Мир как восприятие и понятие»). Немецкие историки, философии смотрят на него так же. Как Михалчев и Павлов (Досев) могли не заметить такой важной главы в «Интуитивных основах познания», является загадкой, которая могла бы быть интересной темой исследования для психологов, изучающих деятельность человеческого ума. Несмотря на свою философскую несостоятельность, материализм привлекает очень многих. Необходимо поэтому предположить, что он содержит зерно истины, которую трудно выразить в ясной форме и при отсутствии достаточного анализа легко не-правильно истолковать в материалистическом смысле.

Эта истина состоит в следующем. Все действующие силы, составляющие часть мира, обладают не только внутренней духовной и психической деятельностью, но также внешней деятельностью, имеющей пространственную форму, т. е. телесный характер. Таким образом, все духовное и психическое воплощено. Эта теория может быть названа пансоматизмом (sona — тело).

Конечно, истина пансоматизма глубоко отлична от материализма. Все существующее имеет телесную сторону, но не исчерпывается ею; более того, эта телесная сторона есть не основное, а производное проявление бытия, осуществляющееся на основе внутренних, духовных и психических процессов. На низших ступенях эволюции, в неорганической природе, внутренние процессы настолько упрощены, что очень трудно установить их наличие.

Из-за неправильного понимания истина пансоматизма может быть выражена в форме, которая наводит на мысль о материализме. Например, метафизика стоиков по видимости является материалистической, но в действительности она представляет собой разновидность идеал-реализма [374]. Тот вид идеал-реализма, который разработан в книгах Лосского и кратко намечен выше, включает пансоматизм в только что указанном смысле слова.

Многие люди привыкают, в особенности под влиянием своих занятий, сосредоточивать внимание исключительно на телесной стороне реальности, и, таким образом, развивается тенденция к материалистическому истолкованию мира; характерный пример — заводские рабочие, инженеры, врачи и т. п.

Можно, таким образом, обнаружить психологические мотивы склонности определенных лиц к материализму, но невозможно найти логические основания, доказывающие его истинность. Мы видели, что диалектический материализм основан на произвольном допущении, будто «все существующее есть материя». Однако, разрабатывая эту теорию, диалектические материалисты наделяют эту основную реальность такими свойствами, как «способность, родственная ощущению», творческая деятельность, способность имманентного спонтанного развития, происходящего в определенном направлении и создающего градации бытия все более высокой ценности (valuable grades), подчиняющиеся законам, не сводимым к законам предшествующих низших ступеней эволюции. Бердяев справедливо замечает, что «диалектический материализм марксистов-ленинцев приписывает материи божественные атрибуты» [375]. Непонятно, на каких основаниях они называют эту основную реальность «материей».

Не будучи материалистами в подлинном смысле слова, марксисты представляют свое мировоззрение материалистическим при помощи умолчаний или туманных и неточных утверждений. Большую пользу для себя в этом отношений они извлекают из слова «движение», обозначая им одновременно перемещение в пространстве и творческие акты, создающие новые качества. Слово «природа», часто употребляемое ими вместо «материи», также оказывается очень полезным.

Их характерное, позаимствованное из гегелевской диалектики, учение о тождестве противоположностей и, следовательно, о понимании природы противоречий (realization of contradictions) есть на самом деле просто неточно выраженная идея о единстве противоположностей, которая ни в малейшей степени не устраняет закон противоречия. Сами диалектические материалисты едва ли не понимают этого. Ленин говорит: «Тождество противоположностей («единство» их, может быть, вернее сказать?..)» [376]. Не удивительно поэтому, что очень часто диалектические материалисты ставят эти термины рядом и говорят о «тождестве или неразрывности», «тождестве или единстве».

373

В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 81.

374

Н. Лосский, Метафизика стоиков, «Журнал философских исследований», 1929. Названия статьи и журнала даются в переводе с англ. яз. — Прим. ред.

375

Н. Бердяев, Генеральная линия советской философии и воинствующий атеизм, Париж, УМКА, 1932, стр. 16. Название книги дано в переводе с англ. яз. — Прим. ред.

376

В. И. Ленин, Философские тетради, стр. 327.