Замок из дождя

— Но самые классные парни живут в Берлине, да? — заносчиво сказала она, и ему почудились слезы в ее голосе.

— Наверное. — Он пожал плечами, чувствуя как в душе вместе с образом Джессики появляется спокойствие. — Но тебя это больше не касается.

— Тогда зачем ты спасаешь меня? — всхлипнула она.

— Не знаю. — Он быстро сбежал по лестнице на тротуар и уехал.

Солнечный весенний Берлин брызгал всеми цветами радуги. На подоконниках, на открытых верандах уже вовсю буйствовали ранние цветы. Кошки всех мастей и калибров, улыбаясь, грелись на солнышке. Уличные кафе еще не все открылись, но некоторые уже предлагали угоститься утренним кофе, и на каждом стульчике висел плед, чтобы гости не мерзли на открытом воздухе. Филипп чуть не плакал, идя по улице, вспоминая своих родителей, друзей, многочисленных бывших подружек, старого Луциана… Да, он стал другим, но все равно он все это очень любит. Филипп был просто уверен, что Джессике тоже понравится здесь: она любит все красивое и подлинное, значит, этот город не оставит ее равнодушным.

— А-а-а-а! Наш Колумб приехал! — послышалось издалека. — Ну как тебе Америка, брат?! — Йен полез обниматься.

Филипп долго прижимал его к себе, долго жмурился, чтобы не было заметно слез. Да, Селин многому его научила, и прежде всего совсем не мужской привычке: плакать. Ну ничего, слезы высохнут, и Йен ничего не заметит.

— Ты стал сентиментальным, — осторожно сказал Йен, усаживаясь в машину. — Ну? Сразу домой или заедем в наш любимый бар?

— Так утро же. Какой бар?

— Вот! — Йен выруливал на широкую дорогу. — Вот об этом я и говорил. Чему они там тебя научили? Это же пиво, Фил! Чистейший продукт! Ну разве нам помешает кружечка-другая в честь приезда?

— Ты же за рулем.

— А мы возьмем такси!

— А твоя машина?

— Останется здесь! — Казалось, Йена веселила такая игра «страстей». — Мне же завтра сюда все равно ехать. Я же тут… Я же почти что женился, Фил!

— Да ты что?

— И я… Постой, а ты тоже говорил, что женишься на этой… А почему не на Селин?.. Фил, кстати, что случилось, расскажи, пока едем.

Солнечный город за окном внезапно померк. Филипп покачал головой, улыбаясь. «Пока едем»! В этом весь Йен. Для него эта история — всего лишь любовная интрижка, сплетня, которая должна развлечь «пока едем», и все. Он и сам раньше был таким же. А сейчас…

Как рассказать ему? Как объяснить, почему так сильно ноет сердце, почему до сих пор он вынужден время от времени повторять себе:

— Ты все сделал правильно! Да-да. Ты любишь Джессику.

— Да в чем дело-то? Чего молчишь, как привидение, Фил? Что с тобой?

— Йен, мне нужно заехать в ювелирный. Где у нас тут самый лучший?

— Ну не знаю. Сейчас найдем. Ты сделаешь ей предложение?

— Да. Завтра она прилетает ко мне.

— Завтра четырнадцатое февраля. День святого Валентина.

— Вот поэтому мы сейчас едем в ювелирный магазин.

Йен немного помолчал:

— Эй, Фил! Что-то ты мне не нравишься. Ты сам-то хочешь делать это предложение?

— Хочу. Очень хочу.

— А что ж такой мрачный?

— Замотался немного.

— Фирму небось жалко?.. — Йен раздул ноздри и прищурился. Так всегда бывало, когда он садился на своего излюбленного конька и собирался долго ораторствовать. — Ну, я скажу тебе, ты идиот! Я много чего хотел тебе сказать!.. Я…

— Слушай, давай не сейчас. Давай немного помолчим.

— Ну хорошо. — Йен немного подумал, но видно было, что молчал он с трудом. — А! Вот что еще, квартира! Ты даже не думай, я этим заниматься не буду, сам продавай! Это какой-то ужас! Отец тебя убьет, когда узнает! Надо же, все продать и… Ты к свадьбе, что ли, готовишься? Зачем тебе столько денег?

— У меня нет больше денег, — бесцветным голосом сказал Филипп, тоскливо глядя в окно.

— В смысле?

— Я все деньги отдал Селин. А она ушла.

Машина резко свернула к обочине, и только благодаря своей хорошей реакции Филиппу удалось избежать болезненного удара.

— Ты что, с ума сошел?!

— А ты с ума не сошел?!! Ты отдал ей все деньги?!

Филиппу показалось, что короткие волосы на голове друга стоят дыбом.

— Почти все.

Йен сглотнул и мелко заморгал, глядя на руль:

— Ты сумасшедший?.. Впрочем, это — глупый вопрос. — Он повернулся. — Подожди, Фил. Может, я что-то не понял. Ты отдал деньги Селин. А женишься на Джессике? Или наоборот… Или…

— Ты все правильно понял.

— Но почему?! — вне себя заорал Йен. — Почему, черт побери, ты разрушил всю свою жизнь и готов разрушать дальше?! Что с тобой сделали эти две паршивые девки? Я почти потерял самого лучшего друга! Что происходит, Фил?!

Филипп спокойно ответил:

— Я на Рождество примерно за такие же слова расквасил одному субъекту физиономию. — Перед его глазами в подробностях всплыла картина избиения Сеймура. — Я не позволю так обзывать ее. Никому не позволю.

— Ага. Значит, квасить физиономию ты будешь за какую-то одну из них… Даже не рискну предположить, кто это будет! Но думаю, все-таки Селин.

Филипп схватил его за грудки:

— Да что ты понимаешь-то в этом?! Что ты понимаешь?! Тебе сплетни нужны, а я… Я не знаю, куда мне деться от самого себя!.. — Он отпустил руки и отвернулся, тяжело дыша. Потом добавил: — Извини. Я, наверное, сошел с ума.

Йен спокойно поправил на себе куртку и завел мотор. Некоторое время они ехали молча. Наконец Йен заговорил:

— То, что ты расквасишь мне физиономию, не самая большая беда, брат. А вот если ты снова будешь, как зомби, бегать за ней по белу свету… Ты пропадешь, сойдешь на нет.

Филипп вздохнул, как бы соглашаясь с другом.

— Это не мое дело, конечно, — продолжал Йен, — но, если ты женишься на Джессике, у тебя будет хотя бы один шанс выжить.

— Выжить?

— Да-да. Выжить. Ты посмотри на себя! Ты уже похож на привидение, а что будет дальше? Дальше ты продашь остатки своего имущества и проведешь свои дни в лечебнице для душевнобольных.

— Замолчи!

— Хорошо. — Йен снова остановил машину. — Я буду молчать.

— Ты извини, я правда сейчас… Я бросаюсь на людей, я очень нервный. Но Джессика… Мне казалось, что я все делаю правильно. Понимаешь, как только я с ней рядом, мне спокойно и хорошо. Как только она уходит, я вспоминаю Селин, и наваждение повторяется снова…

— Ну так женись на Джессике и точка!

— Да я и хочу.

— Ну вот и давай!

— Тогда что мы стоим, поехали!

— Я не понял, ты женишься или нет?

— Какая разница, Йен, поехали!

— Куда?

— В ювелирный магазин!

Они вернулись домой уже под вечер и на такси. В кармане куртки Филиппа лежала коробочка с кольцом. После ювелирного магазина, они заехали в бар, потом — в другой, потом — в третий, и уже возле дома Йен почувствовал, что для полноты счастья — ему не хватает еще и пива господина Швербека, жившего на окраине их городка. Отец Йена вместе с Луцианом набросились на Филиппа и принялись обнимать так, словно он пришел с войны. В конце концов, тронутый бесшабашным и «слегка» пьяным видом двух закадычных друзей, отец Йена сказал, что ради такого случая сам съездит к господину Швербеку, так как ни Йену, ни Филиппу за руль садиться нельзя. Потом пришел Марк из соседнего дома, потом — и одноклассник Йоган, и через полчаса уже весь городок знал, что Филипп вернулся.

В восемь обещала позвонить Джессика, и они договорятся, во сколько ее завтра встречать. В гараже его ждет «любимая девочка», которую Филипп мечтал завести прямо сейчас. Луциан сидел у него на коленях и не отходил ни на секунду, словно боялся, что хозяин снова исчезнет…

Филипп остановился возле машины и набрал полные легкие воздуха. Можно ли сказать, что сейчас его счастье было абсолютным? Вполне. Можно ли сказать, что жизнь его сложилась и ему не о чем больше жалеть? Пожалуй.

Он сел, повернул ключ зажигания, и машина отозвалась на его прикосновения радостным тарахтением мотора. Филипп погладил руль, провел ладонью по всем поверхностям: чисто. Йен исправно ухаживал за «девочкой». И вдруг Филипп вспомнил, как возил на этой машине Селин.