Страница 96 из 104
Анна Павловна (тихо и нежно).Деточек тебе надо бы, Мэричка.
Мэри (ласкаясь к Анне Павловне).Устрой мне тепличку, мама, вот у меня и будут деточки — розы, орхидеи… (Задумчиво.)А знаешь, я как-то не очень жалею, что у меня нет детей. Дети какие-то теперь все больше неприятные, резкие. Меня бы это огорчало. У наших всех знакомых… Я бы совсем иначе детей воспитывала… Что это?
Слышен звон бубенчиков. Мэри бежит со ступенек за клумбы, во двор. Анна Павловна тоже уходит.
Мэри, Критская и Левченко.
Критская — красивая, элегантная женщина, слегка подпудренная, с крашеными, темно-золотыми волосами, смеющимися карими глазами и яркими губами, экспансивная, кокетливая, но без всякой вульгарности. У нее приятный, звонкий голос. Носит яркие, смелые платья, много колец, украшений, браслеты.
Левченко — кудрявый блондин, отлично сложенный, высокий. Одеты по-дорожному; Критская несколько кричаще. Шум, поцелуи, приветствия.
Критская. Вот, позволь тебе представить, Мэричка, моего Мишука — Мишеньку… Или Левушку, — я его Левушкой зову — по фамилии. Он у меня славный — не кусается… С тобой познакомиться — спит и видит.
Мэри (протягивает руку).Я очень рада. Не угодно ли вам, господа, с дороги умыться? Ведь пыль ужасная.
Критская. Я была в таком восторге, что к тебе аду, Мэричка, что ничего не заметила… Дусенька… Дай на тебя поглядеть, какая ты стала… Ведь два года не виделись. (Берет лицо Мэри в руки.)Такой же цыганенок… (Целуются.)
Мэри. Да на каких же лошадях вы приехали? У нас такая глупость вышла…
Критская. Это уж его спросите (указывая на Левченко).Он всегда все достанет, узнает, из-под земли вызвать может… Он у меня за Марфу…
Мэри. А ты за Марию? (Смеется.)
Критская. Ну, уж Марией — это тебя нарекли от рождения. (Указывает на Левченко.)А ведь этот сэр экспромтом удрал, за неделю до отпуска…
Левченко (оправдываясь).Так опостылел город… Я ног под собой не чувствую от радости…
Те же, Анна Павловна и Кирилл, здороваются.
Анна Павловна (входя).Очень, очень рада, что вы приехали. Мэри вас ждала, так много о вас говорила.
Римма. Мы с Мэричкой — давно друзья. А вот мой Мишук.
Анна Павловна. Милости просим. Очень рада. Гости дорогие, пожалуйте с дороги закусить. (Кириллу.)А ты, Кирюша, гостя спросил бы, не желает ли к себе пройти.
Кирилл (Левченко).Пойдемте, я вас провожу…
Уходят с Левченко.
Мэри и Римма одни.
Римма (бросаясь на шею Мэри).Мэричка, Мэричка, что я тебе расскажу, что расскажу… На целую неделю хватит… Чего со мной за этот год не было…
Мэри. Ну, уж я думаю… А когда ж ты (указывая на волосы)успела шкурку переменить?
Римма (небрежно).Долго ли… Ведь так лучше, правда? Левке так нравится, а я теперь для него все.
Мэри. Любишь?
Римма. Безумно. То есть, понимаешь, по уши втюрилась. Это я-то, с моим характером! Не чудеса ли делаются? Но, если ты только его узнаешь, его нельзя не полюбить.
Мэри (обнимает ее; ходят по террасе вдвоем, обнявшись).Как я рада, Риммочка… Мне тоже тебе надо много, много рассказать. Здесь чудесно, и мне лучше гораздо. Я с крестьянами познакомилась, — лечу их… Видишь, как здесь красиво… (Жест в сторону сада.)И цветов много, моих любимых. (Срывает и прикалывает ей к поясу пион.)А только все же порою тоска: все я одна — с моими думами и мечтами… Гавриил всегда в кабинете. Мама хоть и славная… Хочу пением серьезно заняться…
Уходят в сад, обнявшись.
Анна Павловна (входя).Да где же они? Готово, исчезли. (Кричит в сад.)Мэри, Римма Николаевна, — обед подан… У нас по-деревенски, рано… (Уходит.)
Левченко и Гавриил выходят на террасу. Левченко переоделся в светлый летний костюм.
Гавриил. Ну, как вам наше захолустье нравится?
Левченко. Очаровательно… Признаться, я так люблю Волгу — ведь я и сам в этих местах вырос, — что когда вырвусь сюда, прихожу прямо в экстаз. Эта спокойная, величавая река, эти милые березки, эти церкви, эти поля, эта скромность и прелесть чисто русского ландшафта, благодать…
Разговаривая, идут под руку навстречу Римме и Мэри, идущим обнявшись по аллее.
Те же, Мэри и Римма.
Мэри (Римме).После обеда, Риммочка, заберемся в липовую беседку, и там — до вечера, вдвоем. Хорошо, родная?
Римма (оглядываясь на аллею).Как здесь живописно… О, мы здесь поживем… На лодке, в лес, пикники, в теннис… (Мэри.)У вас и площадка, кажется, есть? (Гавриилу.)Вашу руку, сэр!
Гавриил дает руку Римме, Левченко — почтительно Мэри. Все уходят через террасу в дом.
Занавес.
Действие второе
«Диванная» комната в доме Воронцовых. По трем стенам — широкие пестрые ситцевые диваны покоем. Перед средним диваном — овальный стол, на нем целый сноп полевых цветов. Над столом высоко — квадратное окно с пестрой ситцевой драпировкой в тон обивки. Возле двери, в углу — старинный ореховый шкапчик с зеркалом. Над боковым диваном — полка с книгами. Между первым и вторым действиями прошло три дня.
Мэри и Римма, в домашних светлых платьях, несколько детского покроя, с широкими цветными кушаками-шарфами (у Риммы поярче), полулежат на диванах. Серенький денек; дождит.
Мэри. Я по твоим письмам совсем другим представляла себе Михаила Сергеевича… Каким-то увальнем, медведем.
Римма. Да? Ну, ведь ты знаешь, что такое мои письма… Я и вообще-то в правописании слаба… (Смеется.)Жду не дождусь, когда букву «Ъ» упразднят? А тут столько событий зараз. Ведь Левка меня от супруга буквально выкрал…
Мэри (с любопытством).Ну? Как?
Римма. Да так, очень просто. Я под Новый год в театр поехала, да оттуда с ним на поезде, прямо на Урал. Ищи там, в сугробах… А супруг меня добродетельно дома с шампанским дожидался. (Смеется.)
Мэри. А тебе не было жаль… так… порвать отношения с мужем?..
Римма. Ну, какие там отношения… Одна шелуха оставалась…
Мэри. Да как же ты с Михаилом Сергеевичем познакомилась?
Римма (лаконично).В поезде.
Мэри (удивленно).Как в поезде?
Римма. Возвращалась из Ялты осенью домой, одна. В вагоне — мамаша с детками, два гимназиста и какая-то руина с красными лампасами… Тоска адская… Вдруг, в Лозовой, садится этот самый сэр, элегантный, предупредительный. Сразу разговорились, потом обедали вместе в салоне… Ну, и так…
Мэри. Ну, а потом?
Римма. Он мне свой адрес записал на конфектной коробке и телефон, а я домой приехала, тут супруг, «дела домашние», — коробку Саша, конечно, выбросила, и потеряла я сеньора Левченко из виду… Потом, уж в октябре, встречаю в балете. Обрадовалась ему страшно, проводил он меня домой… Потом уж пошли встречи, то в театре, то в кафе, то у общих знакомых, то на выставках… И знаешь, чем он меня больше всего пленил? Всегда он какой-то праздничный, бодрый, смелый, «на все готов», как говорят английские бойскоуты. С ним никогда не видишь будней жизни, никогда не распускаешься. А работать умеет… Все ночи за проектами просиживает… Ведь это у него за два года первый настоящий отпуск…