Страница 12 из 34
Здесь Сталин говорил о врагах политических… А ведь за двадцать лет после 1917 года – к 1937 году в новой России не ушли в прошлое и её враги нравственные, которые были врагами не в силу некоей своей организованной борьбы против Советской власти, а в силу того, что были её духовными антиподами. Вот что писал 18 января 1938 года в пространном письме в Комиссию партконтроля при ЦК ВКП(б) консультант Главного управления кинематографии некто Г.В. Зельдович:
«Партия в 1937 году провела огромную очистительную работу в стране. Слабее всего расчищена среда работников искусства… Морально-бытовые устои здесь наименее слабы… Огромно безделье… Глубокие, тонкие и сложные корни имеют подхалимство, семейственность и пр. <…> Политический маразм – среди работников искусства, в большом ходу сексуальные и порнографические вещи… «Забавляются» всем этим весьма и весьма.
Любовь к «Западу» огромна. Мечтают о заграничных поездках. <…> Среди киноработников много политических сплетен об орденонаграждениях и др.».
Надо сказать, что Зельдович в своём письме, откровенном и толковом, выкладывал правду не по внутреннему убеждению, а с перепугу. Вот его официальная характеристика тех дней: « Зельдович Г.В., консультант – редактор по Мосфильму. Рождения 1906 года. Беспартийный, родился в гор. Тульчине. Образование среднее. Отец – сын богатых родителей. Один брат отца – в Польше, другой в Риге(тогда, как и сейчас, это была «заграница». – С.К.), а родственники матери в Америке. Подхалим. Пользовался особым доверием Шумяцкого(бывшего председателя Кинокомитета, о котором Зельдович написал в своём письме немало отрицательного и явно имевшего место быть. – С.К.). Проявлял внешнюю активность, по политическим вопросам не выявляет своего лица».
Зельдовича, несмотря на его отнюдь не дутые, но запоздавшие разоблачения, с Мосфильма уволили. Не знаю – возможно, он позднее тоже попал в «жертвы репрессий». Но был ли он виноватым без вины?
Ведь репрессии были обусловлены объективно. Скажем, если бы во главе РККА в 1941 году командовал тот «цвет» армии, олицетворением которого были Тухачевский и Якир и который «уничтожил» «тиран» Сталин, то всё в 1941 году и закончилось бы. Но закончилось бы не знаменем Победы над Берлином, а парадом вермахта на Красной площади, который принимал бы с трибуны Мавзолея Гитлер. Причём я имею в виду даже не несомненно предательскую роль «тухачевских», а полководческую и военную бездарность их и «выпестованных» ими «кадров».
Нет, в своей основе то, что было предпринято Сталиным в 1937–1938 годах, было даже не репрессиями в точном смысле этого слова, а чистками– тоже в точном смысле этого слова. И не имело никакого отношения к абсолютизации личности Сталина, к которой он якобы стремился.
Я уже предупреждал, что не буду заниматься здесь развёрнутым анализом проблемы 37-го года. Поэтому, не вдаваясь в оценку достоверности хрущёвско-горбачёвских цифровых данных о масштабах репрессий, скажу лишь, что они, судя по всему, завышены в несколько раз. Приведу на сей счёт два свидетельства, прозвучавших в разное (но одинаково послесталинское) время с разных «этажей» социальной лестницы…
В сборнике документов «Георгий Жуков», изданном под научной редакцией В. Наумова Международным фондом «Демократия» в 2001 году, приведены воспоминания маршала Жукова, датированные 1963–1964 годами, и на стр. 622 читаем:
«Партия ценила заслуги СТАЛИНА и верила ему. Тогда ещё не знали о размерах того зла, которое причинил СТАЛИН в 1937–1938 годах советскому народу».
А вот признание известного разработчика ядерных вооружений, профессора Н.З. Тремасова, автора мемуаров «Назначение отменяется, позвоните по телефону… (записки Главного конструктора радиоэлектронных систем ядерного оружия)», изданных в Нижнем Новгороде в 2000 году. На странице 72 он мимоходом сообщает:
«Видимо, репрессии носили избирательный, не массовый характер (я, во всяком случае, о них до смерти Сталина и не слыхал)»…
Жукову в 1937 году был сорок один год, и он уже занимал должность командира 3-го кавалерийского корпуса. Тремасов родился в центре России, в селе Репное Балашовского района Саратовской области, в 1926 году, и о временах 37–38-го годов уже мог иметь вполне сознательное представление. Но вот же – ни в его детском восприятии, ни в восприятии вполне взрослого Жукова «репрессии» тогда не отпечатались. Не такими уж, выходит, «массовыми» они были на деле.
И лишь после смерти Сталина Жуков, Тремасов и многие другие «вспомнили» о репрессиях, судя о них при этом вкривь и вкось.
Президент США Рузвельт собирал марки, маршал Тухачевский делал скрипки, а у Сталина с его молодых лет и до октября 1917 года было одно «хобби» – борьба за установление в России власти, озабоченной построением лучшей жизни для трудящихся. С осени 1917 года он сменяет его уже на другое «увлечение» – отстаивание этой, уже установленной, власти от посягательств внешних и внутренних врагов… К середине 20-х годов к этому новому «хобби» прибавилось ещё одно: построение в России развитого социализма.
И занимался всем этим Сталин без угрюмости, а даже как-то весело. 4 августа 1918 года он пишет Ленину из Царицына о критическом положении на Юге, но пишет без надрыва и истерики. Он как бы говорит: дела невесёлые, но если унывать, они не улучшатся… Да, положение на Юге не из лёгких, товарищ Ленин, но я же здесь, и со мной хорошие товарищи. И дело наше правое. А раз так – мы не печалимся, а работаем…
Формально подобных слов в письме Сталина нет – оно конкретно, предметно, информативно, и эмоции в нём не проявляются. Но подтекст этого и других писем Ленину с фронтов гражданской войны именно таков.
Лишь иногда юмор Сталина и его неумение унывать прорываются в признаниях типа следующего:
«В Астрахани скота не меньше, чем в Котельникове (где скопилось 40 тысяч голов крупного рогатого скота. – С.К.), но местный продкомиссариат ничего не делает. Представители Заготселя спят непробудным сном, и можно с уверенностью сказать, что мяса они не заготовят».
Однако это – не позиция крыловского Повара по отношению к коту Ваське. Просто к слову пришлось: вот, мол, Владимир Ильич, как живём, бестолочи и саботажа хватает, но мы и с этим справимся, мы ведь – большевики.
17 декабря 1936 года уже признанный лидер страны Сталин пишет письмо главным редакторам «Правды» Мехлису и «Известий» Талю, устроившим газетную перепалку Шумяцкого и Керженцева вокруг вопроса об использовании джаза в советском искусстве:
«Т-щу Мехлису, т-щу Талю.
Читал в «Правде» в номере от 17 декабря 1936 года статью «Обывательский зуд». Считаю, что тон критики, взятый «Правдой» в этой статье, неправилен и в корне противоречит товарищеским отношениям между двумя коммунистическими газетами.
Более того, мне кажется, что тон критики в указанной статье является выражением литературного хулиганства…
Предлагаю редакции «Правды» прекратить возню с вопросом о «джазе» и больше не повторять ошибок в деле товарищеской критики родственной коммунистической газеты.
Приходится ли удивляться, что за Сталиным, жившим всегда соображениями дела, а не амбициями, легко и уверенно шли люди дела же?!
И он этого, конечно, заслуживал. Теми, кто в разное время был рядом со Сталиным, написано о нём много такого, что само по себе опровергает антисталинскую клевету. Однако из множества таких свидетельств я в заключение этой главы опять выберу свидетельство Артёма Сергеева:
«Он умел вовлечь в разговор и в этом разговоре не допускал, чтобы ребенок чувствовал себя несмышлёнышем. Он задавал взрослые вопросы… он очень просто, доступно, ненавязчиво, не по-менторски вёл разговор и давал понять суть.
Один разговор, относящийся к 1929 году, я помню. Сталин меня спросил: «Что ты думаешь о кризисе в Америке?» Что-то мы (Сергеев имел в виду своего названного брата Василия Сталина. – С.К.) слышали: буржуи, мол, выбрасывают кофе с пароходов в море. «А почему это делается?» – спрашивает Сталин. Ну, а я в том смысле говорю, что они нехорошие, лучше бы нам, нашим рабочим и крестьянам, отдали, если им не нужно, если у них так много.
«Нет, – говорит он, – на то и буржуи, что они нам не дадут. Почему они выбрасывают? Потому что заботятся о себе, как бы побольше заработать. Они выбрасывают потому, что остаются излишки, их люди не могут купить… Чтобы держать высокую цену, он выбрасывает. Капиталист всегда так будет делать, потому что его главная забота – чтобы было больше денег.
Наша главная забота – чтобы людям было хорошо, чтобы им лучше жилось, потому ты и говоришь: лучше бы нам дали, потому что ты думаешь, что у них забота, как и у нас, – как сделать лучше людям»…»