Страница 17 из 22
Он начал целовать шею, потом ключицу. Почему-то Марине совершенно не хотелось сопротивляться. Руки самостоятельно обняли Андрея за шею, ноги подкашивались. Он что-то шептал ей на ухо, рука настойчиво гладила бедро, и от нее несло жаром.
В кухню вошли, держа в руках тарелки две студентки, и Андрей отпустил девушку. Марина, тяжело дыша, нагнулась, подбирая заколку с пола. Торопливо сколола волосы и, задев его по дороге плечом, рванулась в холл, слыша за спиной хихиканье. Она прошла к столу. Неловкость и скованность чувствовалось в каждом движении. Ей казалось, что все знают, что произошло и обсуждают. Он сел рядом и протянул большой бокал.
— Пей!
Марина опрокинула в себя, не ощущая вкуса. Андрей уважительно покачал головой. Выхлебать мгновенно почти полный стакан водки — это суметь надо. Обнял ее за талию и подсунул тарелку с каким-то салатиком. Налил еще раз. Она, не задумываясь, мгновенно выпила вторично. Щеки раскраснелись, глаза уперлись в тарелку и на поглаживание по коленке никакой реакции.
— Мне надо домой, — слабым голосом сообщила девушка.
— Время еще детское. Да и родителям иногда надо от детей отдохнуть.
— Мне надо, — пробормотала она, слабо соображая. — А дома все равно никого нет. Они к знакомым уехали.
— Тогда пошли, — помогая ей встать, согласился Андрей.
На улице он минут двадцать ловил попутку. Все ехали домой или в гости, и никто не желал останавливаться. Было холодно, и он изрядно протрезвел. Потом тормознул старый ушастый 'Запорожец'. Залазить на заднее сиденье, пришлось, поднимая кресло, внутри было тесно, но Андрея это очень даже устраивало. Всю дорогу он продолжал ее целовать и незамедлительно полез расстегивать дубленку, лаская грудь, шею и рассказывая девушке про ее красоту и неотразимость. Водитель делал вид, что ничего не видит и не слышит. Новый год…
Жили Свиридовы в доме для начальства, недалеко от проспекта Калинина. Четырехкомнатная большая квартира с двумя (что больше всего поразило Андрея) туалетами и огромной ванной. Но это он выяснил уже потом. Пока что было заметно не вооруженным глазом, что родители Марины непростые люди. Вся мебель импортная, книжные полки с дефицитной литературой и подписками, длинными рядами вдоль стен. Присутствовал и видеомагнитофон. Немногие себе могли позволить. Слишком дорогое удовольствие. Уж он-то точно знал. Последнее время торговля видеокасетами приносила немалый доход, и работяги с заводов за ними не обращались. Ходили слухи, что на ВДНХ был представлен на выставке советский, но любоваться на него желания не было. Как и на прочие достижения, которые потрогать нельзя.
— А кофе у вас имеется? — помогая снять дубленку девушке, спросил Андрей.
Напрашиваться в гости он не стал. Просто взял за руку и провел до двери. Отобрал ключи и сам открыл дверь, галантно пропустив вперед себя и не забыв похлопать по упругой попке. Уже в прихожей в очередной раз поцеловал, так что с Марины шапка свалилась под ноги. Она уже принимало это как должное. Помог снять дубленку и придержал за талию, пока она снимала замшевые сапожки. Девушку ощутимо шатало, на ногах она стояла не твердо.
— Конечно, — обрадовано подтвердила Марина. — Бразильский. И выпить тоже имеется.
В голосе была гордость, как будто в этом имелась ее огромная заслуга.
— Тогда я руки помою, — поставил в известность Андрей, снимая пальто и ботинки. Тапочки он одевать не стал, ну их — чужие. Проследовал по коридору прямо в носках. Грязи нет, сойдет. Не Егорьевский бомжатник. Вот там боязно коснуться липких поверхностей.
Марина ушла, оглянувшись с удивленным выражением в глазах. Очень похоже, что она не понимала как себя вести и уж домой раньше никого столь нахального не приводила. Андрей успокаивающе улыбнулся вслед и направился в ванную. Заглянул по дороге в комнаты и, обнаружив роскошную двуспальную кровать в спальне, кивнул собственным мыслям. В комнате, явно принадлежавшей Марине, на столе громоздилась куча учебников. Андрей посмотрел обложку верхнего, и бросил назад. Филология. Еще одно никчемное занятие, для не знающих чем себя занять.
Марина на кухне поставила две чашки на кухонный стол и, нагнувшись к одному из ящиков, что-то там искала. Сахар или ложки, не особо интересно. Движения были дерганные, хмель хорошо ударил ей в голову. Андрей мысленно вздохнул. Пьяный кураж изрядно выветрился, но надо доводить дело до конца, раз уж взялся. Да и хотелось Пашку поставить на место. Зря, что ли трое суток ковырялся в Интернете, выясняя про незамужних девиц с перспективными папашами в ближайших окрестностях? Если не смотреть в лицо, вполне себе ничего попка. Да и все остальное на уровне. Где надо выпукло, где требуется тонко. На ощупь вполне ничего. Может оно и к лучшему. У красавиц вечно завышенные ожидания и скверный характер. А эта тихая и послушная.
Он тихо подошел, положил руки ей на плечи и, наклонившись, поцеловал в шею. Марина опять замерла и молчала не двигаясь. Руки пошли дальше к груди, а губы скользили по шее. В голове у нее опять зазвучало: 'Ой, мама, мамочка'! Одновременно хотелось продолжения, и было страшно. Ноги дрожали не держа и подгибались.
Он потянул ее вверх, поднимая и одновременно, отпихнув ногой стул в сторону, прижался сзади. Отстранился, быстро расстегнул штаны, одним движением сбрасывая с себя, вместе с трусами. Потом чуть наклонил ее вперед, так что она легла грудью на стол, и резко задрал платье. Трусики даже снимать не стал, мимоходом удивившись их виду. Не привычные зимние женские теплые портки, а нечто воздушно-импортное. Отодвинул ткань в сторону и резко вошел. Марина тихо вскрикнула, но опять же послушно позволила собой управлять. Так и осталась в положении, которое Андрей ей придал.
'Ну, Пашка, — с возмущением подумал Андрей, продолжая энергично действовать, — хоть бы предупредил, что она парня никогда не имела. Двадцать третий год девке, а до сих пор не целованная'.
Чашки одна за другой слетели на пол и разбились, но ему в этот момент было не до всякой ерунды.
Андрей повернул Марину к себе и жадно поцеловал. На ее лице были две дорожки от слез, в глаз испуг и растерянность. Он их старательно покрыл поцелуями, бормоча что-то вроде: 'Ну что ты Мариночка' и еще какие-то глупости, совершенно не заботясь о смысле слов. Лапая послушное тело уже совсем беззастенчиво и по-хозяйски, принялся целовать губы и тонкую шею. 'Не садись Маша на пенек, не ешь пирожок, — мелькнуло у него в голове. Медведь придет и поймает. Съесть не съест, но кое-что другое непременно'.
Возбуждение снова накатило, и он посадил ее на стол, быстро сдернул платье, задранное чуть ли не на шею. Потом снова настойчиво целовал лицо, плечи, сполз ниже, и нетерпеливо расстегнув бюстгальтер, швырнул его куда-то в сторону. Туда же полетели ее трусики, причем она послушно приподнялась, давая возможность их снять. Обхватила его руками и ногами, прижалась и только вскрикивала от очередного толчка.
* * *
Андрей проснулся и, повернувшись, обнаружил, что в кровати он один. На фоне окна, в свете уличных фонарей, темнел женский силуэт. В руке у нее слабо мерцал огонек сигареты.
— Ты что куришь? — хриплым со сна голосом спросил он.
— Редко.
— Бросай, — приказал Андрей. — Иди сюда, — он похлопал по одеялу.
Марина послушно погасила сигарету и подошла, осторожно усевшись рядом. Двигалась она скованно, перестарался. Андрей обнял уже не девушку и поцеловал в макушку. Она была холодной и опять напряженной. Марину слегка знобило, но не от холода, в квартире было тепло, а от нервов. Трогать ее сейчас не стоило. Пусть подживет все, слишком он был бесцеремонным. Шампанское сейчас без надобности.
Он обнял ее, прижимая к себе. Погладил по длинным волосам, собирая их вместе, и осторожно принялся расчесывать, взятым с тумбочки гребешком. Где-то он читал, что это успокаивает. Да и приятно привести в порядок все это спутавшееся богатство. Пряди были длинные, пушистые и вся грива смотрелась роскошно. Можно закутать Марину в нее. А еще лучше заплести в косу, а не ходить с этим старушечьим пучком на голове, — говорил он ей на ушко. Это помогло. Мускулы расслабились, и она охотно начала поворачиваться, помогая ему.