Враг Монолита

Все это выглядело так серьезно и основательно, как будто «монолитовцы» готовились отражать атаку целой дивизии. Неудивительно, что мутантов здесь и близко не было.

Вскоре из-за кафе показался знакомый «монолитовский» внедорожник. Машина проехала через ворота в ограде и неспешно подкатила к статуе Прометея.

— Это за вами, — промолвил боец, стоявший на вахте.

Сталкеры приблизились к джипу. За рулем сидел Самсон, рядом с ним был кто-то еще, помоложе, но такой же суровый. Швед с Хаусом сняли автоматы и устроились на заднем сиденье. Машина тут же тронулась, объезжая Прометея по кругу.

— Что за тачка? — поинтересовался Хаус.

Монолитовцы на вопрос никак не реагировали. Швед покачал пальцем: «Не доставай людей».

Джип вырулил на дорогу и поехал на север, оставляя пруд позади. Улица плавно повернула влево, затем показался второй поворот, Самсон его проигнорировал и съехал на газон. Бордюрный камень преодолел как мог аккуратно, тем не менее в багажном отсеке громыхнуло. Сергей обернулся и увидел тридцатилитровый молочный бидон. Емкость была зафиксирована ремнями в вертикальном положении, но все равно шаталась и подпрыгивала: дожди давно превратили газон в череду кочек и рытвин.

— Придерживай его, — сказал второй «монолитовец».

Самсон направил машину через скверик, мимо футбольной площадки, куда-то в незнакомые для Шведа места. Проехав двор и нырнув в арку, джип снова оказался на улице. Бидон перестал трястись, и Сергей убрал руку.

Дорога вела к окраине, дома стояли все реже, и вскоре машина выехала на конечную остановку автобуса, которая напоминала заасфальтированный пустырь. Посреди площадки стоял навес с одинокой смурной вороной, вокруг скамейки лежало семейство слепых собак. Они подняли головы, но джип уже промчался мимо. Псы беспокойно понюхали воздух и вновь положили морды на лапы.

— Я понял, куда мы едем, — сообщил Хаус. — К Барону?

— Да, — бросил Самсон.

— А вот такой вопрос. Почему у тебя на рукаве есть нашивка, а у него нет? Вы же оба из «Монолита», форма одна.

Самсон целую минуту вел машину молча, то и дело поглядывая в зеркало, словно прикидывая, где расстрелять любопытного седока — здесь или чуть подальше.

— Я ветеран, а Молот нет, — сказал он, когда ни Хаус, ни Швед уже не ждали ответа.

Молот подтвердил это скупым кивком.

Швед присмотрелся ко второму «монолитовцу»: плечи и шея никак не свидетельствовали о его занятиях тяжелой атлетикой. Впрочем, логики в кличках Сергей давно уже не искал, просто хотел запомнить Молота получше.

Самсон вывел джип на какую-то дорогу местного значения, узкую и ухабистую. Бидон снова запрыгал, и Швед без напоминаний схватил его за ручку. Проехали небольшую рощицу, за ней открылась заболоченная равнина и одинокий холм, на котором стояло несколько ветхих зданий нежилого вида. Не то кирпичный заводик, не то ремонтные мастерские — Сергей не особо разбирался в производственных объектах.

Из приземистой угловой постройки вышел человек и пару минут ожидал, пока «монолитовцы» поднимутся на возвышенность.

— Барон, — прокомментировал Хаус.

— Это должно мне о чем-то говорить? — спросил Швед.

— Барон — командир типа нашего Кабана, только помельче. У него человек пять в отряде. Не отряд даже, а группа. Общих дел у нас никогда не было, но у Кабана с Бароном хорошие отношения, так что расслабься.

— Я и не напрягался, — заявил Сергей.

Он действительно чувствовал себя комфортно — даже лучше, чем в кубрике на базе, под охраной всей сталкерской дружины. Ощущение было таким, словно его, маленького, ведет за руку через двор с хулиганами кто-то взрослый. И хотя Самсон с Молотом были всего лишь людьми, спокойствие не покидало Шведа с тех пор, как он сел в «монолитовский» джип.

Молот вылез из машины сразу, как только она затормозила. Самсон чуть замешкался с ключами и сказал, обращаясь к одному Шведу:

— Не трогайте тут ничего. Особенно груз.

— Не будем, — пообещал Сергей, но «монолитовец» уже хлопнул дверью.

— Да что они о себе мнят? — прошипел Хаус.

— Молчи.

— Думаешь, у них тут микрофоны стоят? И им интересно, о чем мы треплемся? Срал я на вас! — внятно произнес он в потолок.

«Монолитовцы» подошли к Барону, коротко о чем-то переговорили и вместе с ним скрылись в доме.

— Что везем-то, интересно… Ты не в курсе? — спросил Хаус.

— Понятия не имею, — соврал Швед, косясь на бидон.

Груз его, разумеется, смущал. И дело было не в том, что говорил Ахмет о разработках «Монолита». Это, по его же собственному признанию, была лишь гипотеза. Гораздо хуже выглядело другое: емкость можно было уложить на заднее сиденье, а Молот придерживал бы ее, чтоб не болталась. Но похоже, он не хотел к ней даже прикасаться. С другой стороны, если бидон заключал бы в себе смертельную опасность, то вряд ли его затащили бы в единственный джип группировки. В своих размышлениях Сергей так ни к чему и не пришел, но чем больше он об этом думал, тем гаже становилось на душе.

Хаус с любопытством повернулся к багажному отделению и протянул к бидону руку.

— Не трогай! — вскрикнул Швед.

— Ты что?.. — опешил друг. — Чего так испугался-то? Они же не видят.

— Мы не знаем, что там внутри, — выразительно проговорил Сергей.

— Вот и я о том же: не знаем. А надо узнать.

— Не трогай, — с нажимом повторил Швед. — Это скорее всего опасно.

— Да что там опасного?

— Ну… Может, какие-нибудь органы зараженные… какая-нибудь инфекция… — предположил Сергей.

— Что за бред, какие органы?! Тухлая печень кровососа? Зачем она им нужна? В крайнем случае откроем двери и проветрим. Скажем, что я каши гороховой наелся. Нет, лучше ты. Тебя они простят, ты ведь у них на особом положении. Старший подмастерье, — съязвил Хаус.

Он сделал обманное движение, будто собирается открыть дверь, и, неожиданно ринувшись назад, схватился за бидон. И… тут же отдернул руку.

— Ё-моё! — воскликнул Хаус. — Горячий! Он с самого начала такой был?

— Не бреши, он холодный, — ответил Сергей.

— Потрогай сам.

— Зачем мне его трогать? Я его полдороги держал.

— Потрогай, говорю, — с серьезным видом сказал Хаус.

Мученически вздохнув, Швед пощупал флягу и сам чуть не закричал от испуга. Емкость и вправду была теплой. Не горячей, как показалось Хаусу, но ощутимо разогретой — как, например, больной, страдающий от жара. Это сравнение Сергею на ум пришло почему-то первым.

Все было гораздо хуже. В бидоне не просто находилась неизвестная субстанция, там очевидно происходили какие-то процессы. Сергей с нетерпением взглянул на кирпичную постройку. Дверь оставалась закрытой, окна были непроницаемы.

— Сколько мы ехали? — спросил Хаус. — Какой бы туда кипяток ни налили, он должен был уже остыть. Значит, там что-то само разогревается.

— Это и без тебя ясно, — процедил Швед.

— Мы должны на это посмотреть.

— Да ты охренел! — вскинулся Сергей. — Я же сказал тебе: там что-то опасное.

Хаус помолчал, нервозно барабаня пальцами по колену.

— Может, солнце напекло? — безнадежно предположил он.

— Какое солнце в семь утра? Да и стекла сзади тонированные.

— Точно…

Повторяя свою нехитрую уловку, он снова взялся за дверь. Швед ожидаемо поднял руки, загораживая от него флягу, и Хаус крепко заехал ему кулаком в живот. Сергей согнулся, глотая воздух, как рыба, а Хаус тем временем спокойно повернулся назад и открыл бидон.

Швед застыл, ожидая чего-то неминуемого и ужасного, словно его друг выдернул из гранаты чеку.

— Вот это… Вот это, блин… — забормотал Хаус и после третьей попытки наконец сформулировал: — Чума, в натуре.

Сергей подождал еще немного, досчитал до пяти, затем до десяти и, не выдержав, обернулся.

В сужающейся горловине бидона теснились золотые, красные, голубые — и еще всякие, всякие разные шарики и пирамидки. С лучами и ресничками, с короткими колючками, как у ежиков, и с длинными отростками, как у морских животных. Ярко сияющие и источающие бледное молочное свечение, ритмично пульсирующие и вовсе черные — каких артефактов там только не было! Некоторые из них подпрыгивали и барахтались, как пельмени в кипятке, и вся эта масса казалась живой.