Враг Монолита

— А?! — Тот выпучил глаза.

— Жри давай, — улыбнулся Швед. — Времени уже нет.

— Я… я расскажу тебе, что было у Зингера, — пообещал Ахмет и, закинув анабиотик в рот, проглотил.

— Расскажешь, куда ты денешься, — беззвучно прошептал Сергей, глядя на моментально отключившегося спутника.

Он достал из-под языка размякшую капсулу, разделил оболочку на две половинки и высыпал на ладонь темный порошок. Отделив ногтем небольшую часть серых гранул, он скинул их на землю, остальное слизнул.

«А если так нельзя было делать? — пронеслась запоздалая мысль. И тут же пришел ответ: — Кроме Хауса, никто не расстроится».

Когда он уснул, небо над головой уже было кроваво-красным.

Глава четырнадцатая

Швед очнулся первым, значит, хоть в чем-то он не ошибся. Он не знал, сколько у него в запасе времени, поэтому все делал так быстро, как только мог.

Отстегнув ремень от автомата, Сергей перевалил Ахмета на живот и связал ему за спиной руки. Потом снял у него с пояса все, что было, — ножны, фляжку, два подсумка, фонарик и потертую кобуру с ПМ. В карманах комбинезона, кроме коммуникатора, нашелся еще один пистолет и еще один клинок. Третий нож с узкой рукояткой был зафиксирован аккуратно пришитыми петлями в голенище правого ботинка.

— А ты не так прост, Мехмат, — суетливо промурлыкал Швед. — «Мадре скопато», говоришь? Это не турецкий, дружок. Это, кажется, итальянский. Вот я и уронил тебе гирю на ногу. А как будто самому себе попал…

Фляга у Ахмета была полная. Сергей отвинтил крышку, осторожно понюхал, убедился, что это вода, и жадно приник к горлышку. Лишь после этого он вздохнул полной грудью и позволил себе осознать, насколько же ему паршиво.

Голова кружилась, живот то и дело охватывали спазмы, будто кто-то проводил по кишкам электрический ток. Когда он проснулся в сарае на острове, эффект был совсем другой. Зато сейчас не распирало мочевой пузырь. Пить, однако, хотелось зверски, и эту жажду никак не удавалось утолить. Швед вновь с наслаждением приложился к фляжке.

Ахмет очнулся через минуту. Тяжело вздохнул, простонал что-то нечленораздельное и открыл глаза.

— Кончил выброс, а? — спросил он.

— Кончил, — подтвердил Сергей, показывая на ясное небо.

Соратник тревожно зашевелился.

— Ай! Рука связан зачем, дал ярак?!

Швед проигнорировал вопрос и засек время.

— Зачем что удумал, э! Азына сычим! Развяжи давай!

Ахмет повернулся на бок и тут увидел свои ножи под рукой у Сергея. И, кажется, начал прозревать.

— Что хочешь? Пошли седоплот ловить! Что придумал? — затараторил он.

— Хорошо, хорошо, — кивнул Швед и снова с удовольствием отпил. Поднял брови, почмокал и сделал еще глоточек.

Ахмет мучительно кашлянул.

— Вода давай! Мой вода, сюда давай, друг!

— Тебе нравится Моника Белуччи? — невпопад спросил Сергей. — Или нет, лучше так: насколько популярен в Турции Челентано?

— Зачем дуркуешь? — прищурился Ахмет.

— Это ты дуркуешь. Что заставило тебя выучить итальянский мат лучше родного?

— Дай вода! Дай пить! — возмущенно крикнул он.

Швед в который раз глотнул из его фляжки и вольготно прилег на локоть.

— Смерть от обезвоживания наступает через трое суток, — проговорил он. — У кого-то через пять. Анабиотик сокращает этот срок до двух часов. Ты не отнимешь у меня много времени, но последние два часа тебе запомнятся навсегда. Хотя что я говорю… Как же ты их запомнишь, если ты умрешь? Значит, не запомнишь, — подытожил Сергей.

— Урод! — только и сказал Ахмет. Он сказал бы больше, но у него треснула нижняя губа. Однако крови почти не было, она уже густела в венах, постепенно превращаясь в кисель.

— Головокружение, учащение пульса, тошнота, высокая температура, судороги, кома, — по памяти воспроизвел Швед. — Сообщи мне, в какой последовательности будут появляться эти симптомы.

Ахмет вдруг встал на ноги — удивительно легко для связанного человека — и побежал к городу. Сергей догнал его и сделал подсечку, это тоже было не сложно. Потом взял его за лямки комбинезона и оттащил обратно в тень от кустов. Как только Швед присел, соратник снова упрямо поднялся и предпринял еще одну попытку. И вновь оказался под кустами. На третий рывок у него уже не было сил.

— Ты садист? Это глупо, Швед.

— Приличные люди в контрразведке соблюдают джентльменские правила и не применяют никаких средств оптимизации допроса. Кроме, конечно, психотропных. Но мы с тобой не в кабинете, а в Зоне, на территории боевых действий. Поэтому я вправе использовать методы войсковой разведки. То есть любые методы, которые заставят тебя говорить правду.

— Какая еще контрразведка, чепушила?! — презрительно протянул Ахмет, что интересно, без всякого акцента. — А ну-ка, развяжи мне быстренько ручки, сынок!

— Вот! Вот! — обрадовался Сергей. — Наконец-то пошел разговор. Я буду наливать тебе по крышечке каждый раз, когда услышу откровенный ответ. Но пока не наливаю. Пока не за что.

— Ты… Ты… — обескураженно закудахтал собеседник и вдруг сухо закашлялся. — Кого ты из себя корчишь, козырь битый? Все знают, что тебя выкинули из СБУ, как грязную тряпку. Да ты там и не был никогда. В Академии даже не доучился.

— Ты можешь не ругаться? — скривился Швед. — Что за воспитание такое… Обязательно тебе сквернословить нужно, хоть на каком языке.

— Детство в Палермо, — коротко ответил он.

Сергей налил из фляги в мелкую алюминиевую крышку и поднес ее к сухим белесым губам. Двадцать граммов воды растеклись у Ахмета во рту и впитались в багровый распухающий язык. Швед подумал и налил вторую.

— Это аванс, — предупредил он. — Рассказывай дальше.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься…

— Я-то понимаю. Это ты, брат, не понимаешь, что мне давно все понятно. — Сергей озадаченно помолчал. — Ты меня понял?

— Что ты хочешь услышать?

— Детство в Палермо, — мечтательно повторил Швед. — Как там было? Хорошо? Я очень люблю пиццу, между прочим… Ты продолжай, продолжай! — спохватился он.

— Потом жил в Англии, — выдавил Ахмет. — Два года жил в России, в Питере. Еще два года в Анкаре.

— У тебя такие способности к языкам?

— Ты мне уже четыре пробки должен!

— Держи пока одну. — Сергей влил ему в рот еще глоток. — Закончили с юностью. Рассказывай дальше.

— Сначала ты, — заявил собеседник.

От неожиданности Швед чуть не выронил фляжку. Он посмотрел на часы, затем на Ахмета и сказал:

— Думаю, еще минут пять ты покобенишься. Но я не спешу.

— Мне нужно знать, с кем я имею дело.

— Чтобы решить, какую сказку мне тут сочинить? Говори как есть, это поможет тебе выжить.

— Ясно… Тебя не выгнали из СБУ… — еле двигая языком, прохрипел Ахмет. — Залегендировали как уволенного раздолбая и прислали сюда. И что ты здесь забыл?

— То же самое я пытаюсь узнать у тебя. Но при этом я нахожусь на своей территории. Я на своей земле, — внятно произнес Сергей. — А ты нелегальный агент. Поэтому не ты меня допрашиваешь, а я тебя.

— Возможно, мы ищем одно и то же.

— Ты так и не представился, — напомнил Швед, наливая ему новую крышечку.

— Я назову себя, и ты развяжешь мне руки, — выдвинул условие Ахмет.

— А также почищу тебе ботинки и сделаю массаж. — Он застыл, держа руку на весу и вопросительно глядя на шпиона.

Тот со стоном приподнялся, сам дотянулся до крышки и втянул в себя воду.

— Департамент стратегических операций при Трибунале Евросоюза, — сказал Ахмет. — Имя… Какая тебе разница? Зови, как и раньше. Мехматом тоже можно, дал ярак.

Сергей невольно улыбнулся. Он завидовал выдержке этого человека.

Небо затянуло тучами, и в какой-то момент показалось, что сейчас хлынет дождь, но скоро от облачности не осталось и следа. Над головой снова висело чистое солнце, на землю не пролилось ни капли.

— Разведка Евросоюза… — покивал Швед. — Что вы делаете в Припяти? Почему без согласования с СБУ? Здесь вам не Европа, чтобы по карманам шарить, как дома. Это шпионская деятельность в чистом виде, таварисч, — сказал он с ударением.