Враг Монолита

— Есть две проводки! — громко ответил Сергей.

— Вот так, орел, — назидательно произнес командир. — Но поскольку ты и там отличился, и в дружественной группировке остались тобой довольны, просили даже поощрить… — Кабан задумчиво покосился на беспросветное небо. — Пока можешь считать себя условно помилованным. Посмотрим, что дальше выкинешь. А теперь о дне сегодняшнем…

Командир говорил еще долго: раздавал задания, предупреждал о вреде алкоголя, грозил и значительно реже — хвалил. Шведу и Хаусу вместе с другими семью сталкерами выпало ждать погоды и отправляться за новым кровососом. Прежде чем распустить строй, Кабан с Чаком отошли на дальний угол плаца и минуты две о чем-то совещались. Они могли бы и не шептаться — дождь грохотал так, что бойцы все равно не услышали бы ни слова.

— Ничего так линейка прошла, — делились впечатлениями сталкеры, расходясь после построения. — С нашим командиром и кровососы не нужны! Еще пара таких лекций, и сами склеим ласты от воспаления легких.

Швед протолкнулся сквозь спины и ухватил за рукав спешившего куда-то турка.

— Мехмат, у тебя совесть не проснулась?

— Совесть бодрый, дал ярак, — ответствовал тот, упорно двигаясь к двери под навесом.

— Ты вчера пошутил, но не смешно. Сегодня вторая попытка, — сказал Сергей, отмечая, что и сам уже начинает говорить, почти как Ахмет.

— Шутил, — легко согласился тот.

— Ну. Я тебя слушаю.

— О чем? — невинно произнес турок.

— Если ты шутил про сброс памяти на КПК, значит, она осталась? Ты до нее добрался?

— Нету, — заявил он.

— Чего нету? — Швед остановился, и Ахмет забуксовал на месте, не в силах от него вырваться.

— Нет память, нет КПК. Украли, ты знаешь.

Сергей посмотрел на его мокрую морду, облепленную сальными волосами, и… отпустил руку.

— Какое же ты дерьмо, — негромко сказал Швед.

— Я знаю, — бросил Ахмет и исчез в длинном сухом коридоре гостиницы.

— Предлагаю второй завтрак, — промолвил Доктор Хаус. — До обеда этот дождь все равно не закончится.

Сергей послушал, как барабанят капли по жестяному козырьку служебного выхода, и отрешенно кивнул:

— Жрать и греться.

Поднимаясь по лестнице, Швед неожиданно для себя свернул на втором этаже.

— Куда попер? — недовольно произнес Хаус.

— Я сейчас, — не оборачиваясь, буркнул он. — Иди, не жди меня.

В дежурке как всегда топтались бойцы — кто-то уточнял детали своей операции, кто-то требовал новые штаны, кто-то зашел просто так. Стоял страшный гвалт, со всех текла вода, и в комнате было так влажно, что старые обои на стенах начали потрескивать.

Сергей понял, что по личным вопросам приема нет, и пошел к себе в кубрик. По пути к четвертому этажу он вдруг увидел на лестнице Чака.

— А я тебя внизу искал! — обрадованно сообщил Швед.

— Гранаты кончились, ботинки кончились, наволочек нет и никогда не было, — перечислил Чак. — Водки тоже не дам.

Он был злой, как собака, и это казалось логичным. Швед начал без предисловий:

— На каком языке Мехмат матерится?

Чак задумался.

— Да на всяких, — хмыкнул он. — На турецком, на казахском, на киргизском тоже вроде.

— Ты понимаешь, что он говорит?

— Иногда понимаю, иногда просто догадываюсь. А что за вопросы?

— Я тоже на многих языках ругаться умею. Пичка матэр, курэц в дупэ, — продемонстрировал Сергей.

— Это что ты сейчас сказал? — заинтересовался Чак.

— Лучше я не буду переводить. Ты же с Кавказа?

— А что, плохо видно?

— Тогда точно не буду.

— Так о чем этот разговор?

— О том, что я, как и Ахмет, знаю много иностранной матерщины. Но если мне на ногу уронить гирю, то все, что я скажу, будет на родном языке. Потому что это пойдет от сердца, а не от ума.

— А у Мехмата, получается, от ума? — с сомнением спросил Чак. — У него и ума-то нет совсем. Смекалки много, а умом не богат.

— Ты не понял.

— Тогда объясняй снова. Или лучше в следующий раз.

— Лучше, — согласился Швед и пошел к себе на этаж.

В кубрике было тихо. Доктор Хаус, завалившись на кровать во всем мокром, не то дремал, не то притворялся.

— Заболеешь и умрешь, — предупредил Сергей.

— Тебе-то что за дело?

— Сердишься?

— Да на кой ты мне сдался… Пусть Мехмат о тебе печется, у вас с ним общие секреты, тайные знаки и прочий интим.

— Нет, секретничали мы сейчас с Чаком. Но… так и не досекретничали. Не быть ему командиром, намеков не понимает совершенно. Хочешь расскажу, о чем говорили?

— Мне неинтересно. — Хаус взбил подушку и отвернулся в другую сторону.

Швед достал из шкафа запасной комбинезон, переоделся и тоже лег.

— Доктор! — позвал он. — Доктор, почему меня все игнорируют?..

Хаус выдержал еще минуту.

— Ну и о чем говорили? — спросил он, не оборачиваясь.

— Про что говори? Дождик ходи-ходи, погода неважный, дал ярак, — невозмутимо ответил Швед.

На несколько секунд в кубрике повисла тишина, потом оба захохотали так, что соседи стукнули прикладом в стенку.

— Видишь, я тоже это могу, — досмеиваясь, сказал Сергей.

— Любой дурак может, я уже говорил. Но в университет за это не примут.

— Не поступал он ни в какие университеты, это легенда.

— Зачем ему легенда? Чтобы выглядеть поважнее?

— А зачем он прикидывается турком? Ты сам мне этот вопрос задавал. — Сергей положил руки под голову. — Вероятно, прячется от кого-то.

— В Зоне больше половины — прячутся. Кто от долгов, кто от жены, а кто и от жизни.

— Но Мехмат даже здесь шифруется, — со значением проговорил Швед. — И он сюда не сбежал, у него здесь особые интересы. Довольно крупные, судя по всему.

— Почему тебя это парит? — лениво протянул Хаус. — Интересы у него тут? Да и хрен с ними. Ты, главное, близко к нему не подходи, а так — пусть мутит, что хочет.

— Как это «почему меня парит»? — возмущенно спросил Сергей. — Ты забыл, на кого я учился?

— Тебя выгнали, — возразил товарищ. — Хотя привычки старые остались, да.

— Ты обещал, что мы есть будем.

— Типа, «всегда запоминается последняя фраза»? — ехидно улыбнулся Хаус. — А мы разве уже закончили? Что мы имеем в итоге?

— Мы? Ровным счетом ничего. А вот хитромудрый Мехмат имеет как минимум данные с КПК Зингера.

— А на кой черт они нужны? Что там может быть, кроме списка абонентов и истории его соединений? Порнуха? Или дневники?

— Хотел бы я взглянуть на частные записи этого Инженера с большой буквы, как его назвал Кабан… — мечтательно произнес Швед.

— Ну вообще-то Зингер Кабану много помогал. И вертолет восстанавливал, и так еще, по мелочам. Слушай, завязывай со своими шпионскими играми! Это начинает надоедать.

Хаус поднялся и скинул сырую куртку, затем открыл тумбочку и извлек из потайных глубин банку тушенки. Он уже приставил к ней нож, когда коммуникаторы известили о большом сборе.

— Второй раз за день от еды отрывают, — посетовал Хаус.

Спустя несколько секунд на оба КПК пришло текстовое сообщение: «Сбор с винтовками. Дистанция 1000+».

— Прицелы… — озадаченно крякнул Хаус и, распахнув шкаф, достал СВД. — Это мне. Ты бери «винторез». На километр он не бьет, но больше ничего нет.

— Может, лучше «калаш»? Сказано: свыше тысячи. Зачем мне эта пукалка?

— Главное — не выстрелить, главное — попасть. И это, брат, не пукалка, а оружие высокого класса. «Монолитовцы», кстати, его любят. Бери, не думай. Хоть тащить не так тяжело будет.

Хаусу нравилось, что он может чему-то поучить друга, и Швед не стал отнимать у него эту маленькую радость. Он молча надел куртку, накинул на плечо «винторез» и направился к двери. Сосед поймал Сергея за воротник и нахлобучил ему на голову шлем.

— Ворона! — удовлетворенно прокомментировал он.

Сталкеры не строились во дворе, а выбегали через главный вход, и Швед с Хаусом последовали за соратниками. Только на улице Сергей понял, насколько все серьезно. Возле крыльца стояли и «Хантер» отряда, и внедорожник «монолитовцев». Кабана видно не было, погрузкой командовал Чак.