Позор семьи

Водитель с широкими полномочиями притащил в кабинет и поставил у моих ног дорожную сумку и пакет с эмблемой авиалиний. На моих глазах пролистал паспорт, как таможенник на контроле, еще раз сверил фотографию и снова покрывшееся алыми пятнами лицо Вика, с чувством исполненного долга передал паспорт мне и удалился.

Я протянула документ милому.

Вик, прошуршав пакетом, извлек параллелепипед, обмотанный матовой подарочной бумагой с оттисками готических букв и оплетенный бежевой атласной ленточкой. Торжественно протянул мне через стол:

— Вот!

Ох — я едва не уронила презент. Тяжеленный! Интересно, что там — золотые слитки?

Я развязала ленточку, вытащила толстенный том, рассмотрела заглавие, перевернула несколько страничек в середине и улыбнулась во всю ширину лица:

— Как здорово! Бодрияр — в оригинале, на французском! Вик, ты просто ясновидящий! Как ты угадал — я как раз собираюсь изучать французский!

Я снова посмотрела на часы…

Четверг. 11:58

Считай, двенадцать

Хоть караул кричи — не успеваю!

А еще обязательно надо прочитать письмо, но как-то неудобно уставиться в дисплей при Вике. Значит, мне придется даже к стилисту тащить за собой ноутбук!

Я поднялась, по-мужски протянула Вику руку и стала смущенно объяснять:

— Вик, видишь, у меня еще полный офис работы… Тебе будет скучно здесь сидеть до конца дня! Давай ты поедешь ко мне, отдохнешь пару часиков, потом я тебя с папой познакомлю. Сейчас Леша тебя отвезет — без фанатизма…

— Ника, я самостоятельный человек! — Вик осторожно посмотрел на плотно прикрытые двери кабинета. — Просто скажи мне адрес, я доеду на такси!

Я позвонила Славину и предупредила сэнсэя, что Вик — ко мне и папе по срочному делу, попросила охраной его не тиранить, потом вызвала такси, усадила туда милого; на прощание Вик даже поцеловал меня в макушку.

Все хорошо — даже еще лучше!

Едва коронованное шашечками авто скрылось из зоны видимости, я, забыв про фобию, помчалась в салон с намерением почитать письма по дороге. Но не успела — салон «Люсинда» совсем рядом с офисом!

Люсинда — это полное имя Люси, официальное, по паспорту.

Люсина мама — Пашина бабушка — артистка цирка. Выступала с номером «Женщина-змея», как и ее мама — Пашина прабабушка, а Пашин прадедушка был факир. Да, пилил прабабушку пилой, а Люсю — крошку с бантом — запихивали в черный ящик, из которого она падала вниз на груду опилок! Люся сбежала из цирка — она боится всего, что летает, горит, ползает, взрывается и рычит! Но хранит старые афиши, фотографии, платья, боа из перьев попугая… Туфли? Туфли тоже, и французские тряпичные цветы, и старую бижутерию из цветного стекла! Такая красота! Когда я приду в гости, Люся мне все-все покажет, если я помогу найти нужные коробки. Она никогда ничего не выбрасывает — поэтому искать придется долго. Но расставаться с красивыми вещами так тяжело, поэтому она не смогла бы открыть бутик — платья пришлось бы продавать. И актрисой Люся не смогла бы стать — это каторжный труд, она насмотрелась, когда работала помощником гримера на «Мосфильме». Два раза поправляла грим Олегу Янковскому и делала укладку Тереховой — помню ли я эту величайшую актрису?

Я ответила, что помню, заподозрила, что Пашкин отец был каскадером или человеком другой, не менее романтической профессии, достойной девических грез, и спросила, почему Люся не стала профессиональным гримером — думаю, у нее бы здорово получалось!

Люсины тщательно оформленные специальным гелем бровки недоуменно вспорхнули:

— Ника, это же надо учиться… Хотя бы школу закончить!

А Люся родила сыночка и больше за парту не вернулась. Парикмахеру нечего делать в средней школе — он познает тонкости ремесла от других мастеров и делает имя на конкурсах.

Люся всегда на конкурсы брала Пашку. В младенчестве он был настоящим ангелочком! Люся покупала ему в валютном соски с медвежатами на колечке, башмачки с липучками, белые носочки и самолично выкрасила в брюнета, когда малыш подрос. От природы Пашка русый, но красавец мужчина просто обязан быть брюнетом!

Ранее эстетическое воспитание благотворно повлияло на ребенка — он вырос не гопником в трикотажном свитере, а элегантным молодым человеком, которому не зазорно сводить девушку в ресторан, ночной клуб или казино!

Я улыбнулась — Люся хороший стилист. Смуглая кожа, темные волосы и светлые глаза — эффектное сочетание. Трифон правда красивый парень, только чересчур…

Биографию Пашиной матушки мне пришлось фильтровать из посторонних шумов, как радару, — Люся втирала в мою облезлую голову чудодейственные средства и болтала одновременно со мной и всеми остальными посетителями салона, включая двух собачонок и годовалую малышку.

Мне было так мягко и уютно, как внутри шкатулочки для драгоценностей. Все кругом напоминало маленькие и стильные лондонские бутики, в которых торгуют эксклюзивом от дизайнеров-фриков, микроскопическими партиями природной косметики, пирожными архитектурных форм, антиквариатом и моим любимым «винтажем»! Здесь стены и занавеси источают тот же запах — хорошего кофе, забытых духов и давно истлевшего счастья.

Честно признаться, я думала, Трифон купил своей симпатичной мамочке салон исключительно по доброте, успевшей войти в городской фольклор, чтобы она не томилась день-деньской среди опасных электроприборов. Но на диванчиках-ракушках, бархатных пуфиках и кожаных подушках сидели и ждали, когда освободятся именно их мастера, многочисленные клиентки. Разновозрастные «девушки» коротали время за каппучино, водой без газа, конфетками, листали журналы, наблюдали, как на экране очередной маньяк орудует бензопилой, дружно ахали и без умолку болтали о грядущих свадьбах, жадных мужьях и роскошных любовниках, показывали друг другу фотографии и сувениры, которые привезли Люсе из экзотических странствий, — считай, все они Люсины давние приятельницы. Или подружки приятельниц, или знакомые подружек. И все они будут ждать терпеливо — потому что им самим, домочадцам и питомцам придадут достойный вид только здесь! Люся даже не может обновить интерьер салона — потому что девчонки сейчас возвращаются с отдыха, и оставить их в этот критический для волос момент совершенно немыслимо! Она вымыла мне голову и отдала во власть страдающего мизантропией типа со множественным пирсингом.

Очень скоро я узнала, что сам тип пирсинг не делает — делает его друг. Друг сейчас на конкурсе, вернется и сразу проколет мне уши. Как я прожила столько лет без единой дополнительной дырки в теле! Маэстро повертел мою голову, как скульптор — глину, пощелкал ножницами, отступил на шаг, оценил и умиленно прошептал:

— Люся, посмотри: я не хирург, но все, что мог, — сделал!

Это что — про меня?

Я поспешно вывалилась из мира грез и заглянула в зеркало.

Волос на моей голове действительно осталось совсем немного. Зато остаток распределился так ловко, что изменил меня больше, чем иных меняет пластическая хирургия. Глаза, подчеркнутые острыми уголками прядок, кажутся большущими и яркими, носик и рот, даже подбородок, — легкие и изящные, — как будто их нарисовал художник японских комиксов манга, а сбросившая излишек волос голова держится прямо и гордо. Не верится, что я могу так выглядеть!

Люся отложила ножницы и всплеснула руками напротив скопления бус:

— Идеально…

Я оторвалась от зеркала и вручила мастеру заслуженные чаевые:

— У вас так славно! — Я бы запросто балаболила с Люсей дальше, весь остаток дня, как раз включили мою любимую «Тень вампира» с Малковичем.

— Да, Люся со всеми ладит, просто лапуля!

— Такая обаятельная, почему она не замужем?

— Зачем ей муж, у нее есть Паша! — Носитель пирсинга вздохнул. — Паша нереальный, я ему корректировал татуировку…

Может, раз я такая красавица, мне пора перестать заморачиваться с замужеством, а просто завести себе такого Пашу? То есть не целого Пашу-Трифона, а славненького маленького сыночка?