Страница 3 из 9
– Что такое? – удивилась дамочка.
– Видите ли, моя ставка – двести долларов в день, – сказала я.
– Да? – удивилась она еще больше. – Ну, хорошо, как скажете…
Она убрала деньги в кошелек и на этот раз достала пятисотдолларовую купюру:
– Этого для начала хватит?
Я взяла у нее деньги:
– Маргарита Игоревна, я сегодня же составлю договор и принесу вам на подпись.
– Ладно, – отмахнулась она, – только начните, пожалуйста, побыстрее ваше расследование. Я так переживаю за Виталия! Как он там, бедный, с этими уголовниками?!
Она закрыла глаза и покачала головой.
– Я сегодня же приступлю к своим обязанностям. Для начала мне надо будет опросить все ваше семейство – и вас в первую очередь, – чтобы составить картину происшедшего. Это является обязательным условием, как и то, что мне говорить вы должны только правду.
– А без этого разве нельзя? – поморщилась дамочка.
– Увы!
Она вздохнула:
– Значит, вы тоже будете копаться в нашем грязном белье и выуживать все тайны нашей семьи! Ужас, какой ужас! Как я могла?! Как допустила, как проглядела?.. Мне будто кто-то завязал глаза…
Она всхлипнула и снова взялась за платочек. Я заметила, что тушь ее потекла, образовав вокруг глаз черные некрасивые пятна.
– Что вы проглядели? – тут же уточнила я.
– Моих мужчин. Мужа и сына. Я не подумала, что эта тварь так себя поведет…
– Маргарита Игоревна, если у вас сейчас есть время, расскажите мне, пожалуйста, про вашу горничную все с самого начала: как она пришла к вам работать, когда, как себя вела в вашем доме, словом, все-все. Мне нужны все подробности. И помните: со мной, как с врачом – только правду!
Маргарита Игоревна вздохнула, потом махнула рукой:
– Ладно, что уж теперь! Вляпались – дальше некуда… Я, честно говоря, не хотела ее брать: очень уж молода, хороша собой – яркая, броская внешность… Ей тогда было всего двадцать четыре, причем едва только исполнилось.
– Но что же вас заставило поступить вопреки своей воле?
Женщина несколько замялась:
– Понимаете… Как бы это сказать?.. Мы тогда были в несколько затруднительном материальном положении… Кризис и все такое… Мой магазин давал совсем небольшой доход, зарплата мужа тоже резко упала, сами понимаете: кредит во время кризиса мало кому давали…
– Смею предположить, что она запросила с вас небольшую оплату за свою работу, – сказала я.
– Да, – кивнула Маргарита Игоревна, – я как раз только что уволила прежнюю свою домработницу, которая не соглашалась поработать какое-то время за более низкую зарплату. Ей было тридцать лет, и у нее имелся восьмилетний ребенок. Она заявила, что ее не волнуют ни кризис, ни наше материальное затруднение. Ей, мол, надо кормить семью – себя и ребенка! И тогда я решила, что на ее место возьму молодую девушку без детей и особых претензий.
– Но ведь вы должны были понимать, что и спрашивать в таком случае вы можете только на ту сумму, которую платите. Дешевые работники, как правило, и работу свою выполняют соответственно.
– Да, конечно, я это понимала. Но куда мне было деваться?! Мой магазин настолько резко снизил доход, что я даже уволила двух из четырех продавщиц. Остальным, включая бухгалтера и уборщицу, на треть сократила зарплату. Конечно, я объяснила людям, что это – временная мера, и если они хотят, то могут уволиться. Я даже готова была сама встать за прилавок! Поверьте, я держу горничную не из-за того, что я – белоручка или там какая-то лентяйка, просто мне совершенно некогда заниматься хозяйством. Я приезжаю в свой магазин первая, за полчаса до открытия, а уезжаю последняя, после ухода уборщицы. Я так устаю, что дома мне уже не до мытья полов или посуды! Поэтому, когда наша прежняя домработница уволилась, я тут же начала искать другую. В это время одни наши знакомые уезжали в Израиль на постоянное место жительства. Они и порекомендовали мне эту… как исполнительную и аккуратную девушку без особых претензий. Я поговорила с ней и поняла, что она мне подходит: детей у нее нет, а работать она согласна за зарплату, в два раза меньшую, чем та, что мы платили предыдущей горничной. Правда, выяснилось, что она приезжая и ей негде жить.
– И вы пустили ее к себе жить?
– А что мне оставалось делать? Да и потом, у нас пять комнат. Мы втроем прекрасно уместились в четырех, а самую маленькую отдали Карине. Ее все равно никто не занимал, это была гостевая комната на случай, если кто-то из друзей решит заночевать у нас… Да, получала она мало, но зато питалась бесплатно, и ей не надо было платить за жилье.
– У вас к ней как к горничной были претензии? – продолжала допытываться я.
– Господи, а это-то здесь при чем? – высоко вскинула свои красивые брови мадам Удовиченко.
– Маргарита Игоревна, ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, – терпеливо сказала я.
Она помолчала, потеребила свой платочек, потом скомкала его и бросила на приборную панель.
– Сначала претензий не было, – сухо сказала женщина, – но только сначала. Она убиралась в квартире, готовила обед, ходила в магазин за продуктами… Первое время я контролировала ее, проверяла сдачу, а украшения в своей шкатулке прятала под замок в потайной ящик секретера. Но потом убедилась, что деньги она не приворовывает, и успокоилась. Убиралась она тоже вроде неплохо. Конечно, были небольшие косяки: то пыль где-то оставит, то сантехнику не особо чисто вымоет, но я закрывала на них глаза: все-таки и платили мы ей мало.
– А когда начались проблемы?
– Примерно через год, как эта девка пришла к нам, – сквозь зубы процедила Маргарита Игоревна.
Я заметила, что она избегает называть девушку по имени. Значит, ненависть к бывшей домработнице у нее довольно сильна.
– Да, пошел уже второй год ее работы у нас, когда вдруг пропал мой серебряный кулон в виде сердечка с фианитом. Он был не очень дорогим в смысле денег, скорее, дорог как память: мой муж подарил его мне на первую годовщину нашей свадьбы. Я, честно говоря, тогда не особо огорчилась: во-первых, я думала, что сама его куда-то запрятала и забыла, а, во-вторых, у меня уже было достаточно много вещиц куда более приличных! Но когда через месяц пропала еще и цепочка, на этот раз золотая, я очень расстроилась. Не из-за денег, поверьте! Я могла бы пойти в ювелирный и купить себе другую цепочку, но сам факт… Было, конечно, страшно неприятно. Я сказала о пропаже мужу, но он только рукой махнул, мол, брось переживать из-за пустяков! В ближайшие выходные мы поехали в салон, и я выбрала себе хорошую цепочку.
– Еще пропажи были? – спросила я, видя, что мадам Удовиченко сникла и замолчала.
– Да. Потом пропали деньги. Небольшая сумма, кажется, тысячи три. И опять муж попросил не расстраиваться, сказал, что я сама, очевидно, забыла, куда их потратила… А потом был еще пропавший перстень, золотой, с бирюзой. Потом снова пропали деньги, на этот раз пять тысяч…
– Но все это вкупе не такая уж и мелочь! Почему вы не обращались в полицию? – удивилась я.
Она помедлила с ответом. Снова потеребила платочек, вздохнула, пожала пару раз плечами.
– Если честно, Татьяна… Я к тому времени стала замечать, что мой сын Женечка… Он как-то так посматривал на эту девку… Словом, я как мать почувствовала, что между ними что-то есть… Я прихожу домой поздно, часов в восемь, отец еще позже. Женечка возвращается из института в три, иногда в четыре-полпятого… Словом, до нашего прихода у них масса времени для… ну, сами понимаете, для чего. А он у нас мальчик интеллигентный, ухаживает за девушками красиво… Вот когда на первом курсе у него была девочка Марина, он постоянно просил у нас денег: в кино ее водил, а еще дарил то цветок, то заколку для волос… Но он просил очень небольшие суммы, а когда начал просить больше, отец сильно возражал…
– Одним словом, – заключила я, – вы подозревали, что это он воровал у вас деньги и драгоценности? Для презентов своей пассии.
Мадам Удовиченко покосилась на меня, вздохнула и только потом кивнула: