Дорогой Джим

— Понятно… — поджав губы, протянула она. — Стало быть, ты своими глазами видела, как он это делал?

— Нет, — ответила я. Из-за занавески высунулся веснушчатый нос — видимо, наш разговор на повышенных тонах привлек внимание портнихи и любопытство оказалось сильнее ее. — Не видела.

Мойра укоризненно покачала головой. Сережки в ее ушах мелодично звякнули.

— Тогда как ты можешь так уверенно говорить об этом? Вы ведь совсем его не знаете… Как же у вас поворачивается язык обвинять его в таких чудовищных вещах? — Лицо ее покрылось красными пятнами, пышная грудь заходила ходуном. Она стиснула руки с безукоризненно наманикюренными ногтями… блеснул алый лак… мне вдруг показалось, что кончики пальцев у нее в крови…

Чудовищные вещи? Так они начали происходить здесь задолго до того, как Джим протянул свои лапы к моей сестре, подумала я, с содроганием вспомнив, что осталось от лица Сары Мак-Доннел. Я бы не удивилась, если бы тетушку Мойру ждала та же участь… ну, не сразу, конечно, а через пару недель после свадьбы.

— Я ничего не знаю, тетя Мойра, — произнесла я самым невозмутимым и покорным тоном, на какой только была способна. — А сейчас прости, но мне действительно пора. Дома меня ждут сестры.

Она вдруг улыбнулась — наверное, кое-какие воспоминания бессильна вытравить даже любовная магия — или чем там ее околдовал Джим. Возможно, Мойра вспомнила, как мы втроем были еще маленькими… один-единственный незамутненный кадр ее жизни, когда в нее еще не вошел «дорогой Джим». А может… может, она мысленно пожелала мне оказаться на шесть футов под землей и сама же устыдилась этого — впрочем, этого я не знаю и, наверное, не узнаю уже никогда. Потом глаза ее вновь превратились в щелочки.

— Свадьба в эту субботу, — проговорила она мечтательно. — В церкви Пресвятого Сердца, в два часа дня. Праздничный торт уже заказан. Со свежей клубникой и засахаренными фиалками. — Ее лицо снова озарилось голливудской улыбкой. Радостное ожидание счастливого события пересилило даже гнев, который охватывал Мойру, стоило только кому-то сказать дурное о «ее дорогом Джиме».

Во всяком случае, так я считала…

Не прошло и двух секунд, как я поняла, что ошибалась.

— Мы будем так счастливы вместе, — продолжала тетя, улыбаясь, как добрая фея-крестная из волшебной сказки, которую никогда не станет рассказывать Джим. — Надеюсь, вы, девочки, не собираетесь испортить нам праздник? Например, прилюдно дать Джиму пощечину? — Она осторожно расправила складку на платье — взгляд ее стал чужим, колючим. — Потому что тогда ни отец Мэллой, ни сам Господь Бог не спасут вас от меня.

Я, спотыкаясь, как слепая, вывалилась из ателье на улицу — и тут же нос к носу столкнулась с женщиной в форме, пуговицы на которой сияли еще ярче, чем фары ее патрульной машины. К этому времени мы с сестрами превратились для нее в невидимок. Вот уже больше недели, как она перестала даже здороваться с нами обеими — со мной и с Фионой. Похоже, лояльность многих наших знакомых в этом городе подверглась серьезному испытанию — впрочем, мы догадывались, что так будет. И верно — ну как можно верить «чокнутым сестрам Уэлш»? Но вот от нашей бывшей лучшей подруги мы такого не ожидали…

— Как поживаешь, Брона? — машинально пробормотала я, углядев свой велосипед. На самом деле ее дела меня сейчас интересовали меньше всего.

— Живо в машину! — уткнув подбородок в воротник форменной рубашки, гаркнула она. Господи, сморщилась я, назвать машиной этот дерьмовый «форд-мондео»! Грязная мыльница на колесах!

— «Живо в машину» — это вместо «привет», да? Первый раз за всю неделю ты соизволила заговорить со мной — и тут же начинаешь корчить из себя крутого копа! А акцент… Боже! Где прошло твое детств? В Бронксе? Значит, я арестована, да? А за что? За то, что меня в упор никто не видит?

— Пожалуйста, — сбавив тон, проговорила Брона. Двое мальчишек, тайком куривших за углом школы, с удивлением уставились на нее.

— Мне некогда.

— Знаю. Я видела, как ты покупала продукты для… — она поспешно моргнула, — для Ифе.

— Ну и ну! Просто ушам своим не верю! Неужто ты еще помнишь, как зовут мою сестру?!

Я шла по дорожке, сердито толкая перед собой велосипед. Брона, вскочив в машину, тащилась за мной со скоростью два километра в час, попутно перекрыв дорогу всем остальным машинам. Прохожие, поглядывая в нашу сторону, многозначительно перешептывались. Причем достаточно громко — я без труда могла слышать, что говорят о нас даже на другой стороне улицы. Какая-то девчушка, кивнув в сторону белой патрульной машины, прыснула, прикрыв ладошкой рот. Что ж, возликовала я про себя, мнение местных жителей о сержанте Броне Далтри — пусть и ненадолго — явно изменилось к худшему.

— Ради всего святого, Рози, — прошипела Брона. — Садись в машину!

— Только если ты привяжешь мой велосипед к багажнику, — заартачилась я. — И прекрати кривляться — ты не на экране!

Брона, не ответив, молча выхватила у меня из рук велосипед. Лицо ее стало заметно бледнее. Пока она возилась, я, усевшись в машину, крутила ручку настройки ее приемника.

Сзади слышался грохот — это Брона неловко привязывала к заднему бамперу мою старушку Бесси. Признаюсь, я втайне злорадствовала. Когда наконец Брона, забравшись в машину, повернула ключ в замке зажигания, губы ее были сжаты так, что напоминали «молнию» на мешке для перевозки трупов.

— Довольна? — с кислой улыбкой бросила она, кивнув в сторону мальчишек, которые как раз в этот момент сделали в ее сторону неприличный жест.

— Есть немного, — созналась я, продолжая сражаться с ее приемником и не находя ничего, кроме обычных передач.

Выключив двигатель, Брона принялась копаться в бардачке в поисках леденцов, которые, как я знала, она обычно держала там, но так ничего и не нашла.

— Не хочешь поговорить об одном человеке… по имени Джим? — спросила она.

— Как насчет того, чтобы сразу надеть на него наручники, а не чесать языком, как ты собираешься это сделать? — парировала я.

— О, это было бы классно! — оглушительно рявкнула Брона. Она была до того зла на нас обеих, что уже перестала сдерживаться. На этом разговор оборвался. Мы обе молчали до тех пор, пока Брона не припарковала машину в самом конце пирса — когда-то еще детьми мы тут играли. Взад-вперед сновали рыболовецкие шхуны, вслед за каждой шлейфом тянулись голодные чайки, мужчины в грубых свитерах с суровыми обветренными лицами молча ждали, когда отдадут швартовы.

Брона, держа что-то на коленях, молча смотрела в сторону. Будь я проклята, если спрошу, что это такое, поклялась я про себя.

— Думаешь, я не пыталась? Богом клянусь, с радостью бы засадила его в тюрьму Ратмор Род еще до двух часов в субботу, можешь мне поверить.

— Рада это слышать, — буркнула я, поймав себя на том, что, сама того не желая, начинаю сочувствовать ей. Мне почему-то до сих пор не верилось, что сержант Далтри рассчитывает оказаться в числе тех счастливчиков, кого будущий мистер Уэлш пригласит к себе перекинуться в картишки. — Тогда чего мы сидим тут, вместо того чтобы двинуть прямо к нему?

Уголки губ Броны Далтри печально опустились, из груди вырвался сдавленный вздох — вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется. Зная ее, я догадывалась, что дело тут даже не в жалости к моей сестре, а скорее уж в ее собственной несостоятельности в роли городского блюстителя порядка, которую она только что с блеском продемонстрировала. Мне стало даже немного жалко ее — десять месяцев, глотая обиду, покорно лизать задницу сержанту Мерфи — и в награду за свое усердие видеть, что даже сопливые мальчишки-шестиклассники плевать на тебя хотели.

— Можешь мне поверить, я землю носом рыла, стараясь отыскать хоть что-нибудь, что позволит мне упрятать этого типа за решетку. За что угодно. Но нет — парень слишком умен, чтобы оставить против себя улики. Впрочем, я с самого начала это знала. Да и не только я — все знали.

— И все-таки ты согласилась прийти на свадьбу? — спросила я, отыскав у себя в кармане сломанную сигарету и пытаясь прикурить то, что от нее осталось. — Ну как, лейтенант Коломбо, я угадала?