Страница 1 из 213
Полушин Владимир. НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ: ЖИЗНЬ РАССТРЕЛЯННОГО ПОЭТА
Глава I МОРСКОЙ ВРАЧ
30 июля 1865 года в 10 часов вечера один из лучших российских фрегатов — фрегат «Пересвет» — при густом тумане и маловетрии снялся с якоря и вышел из Кронштадтского порта. На его борту было 38 офицеров, гардемарин, юнкеров, кондукторов и 520 человек нижних чинов, набранных из 3-го, 4-го и 6-го флотских экипажей, а также корабельный священник иеромонах Александро-Невской лавры о. Митрофан.
Капитан, опытный моряк, капитан-лейтенант Николай Копытов в море чувствовал себя как дома; он ходил на фрегате не первый год и даже побывал в дальнем походе: за два года до описываемых событий в составе русской эскадры под командованием контр-адмирала С. С. Лисовского «Пересвет» пересек Атлантический океан и подошел к берегам Соединенных Штатов, где в ту пору бушевала Гражданская война.
Итак, 1 августа 1865 года в густом тумане «Пересвет» пересек Финский залив. К полудню туман стал рассеиваться, и капитан отдал команду идти под парусами со скоростью 6–9 узлов до плавучего маяка Драге. У маяка возникла заминка: лоцман, осмотрев судно, заявил, что фрегат углублен кормою более чем на 23 фута. Это было опасно, и Копытов приказал сдвинуть к носу орудия обеих батарей, после чего «Пересвет» благополучно дошел до Копенгагена. Там к капитану обратился младший судовой врач, лекарь 3-го флотского экипажа Степан Гумилёв: пятеро заболевших матросов нуждались в госпитализации, так что больных пришлось оставить на попечение российского генконсула. Старший врач, коллежский асессор Аркадий Облочинский доложил капитану, что общее состояние команды хорошее, а взамен убывших Копытову прислали с фрегата «Генерал-адмирал» шестерых матросов.
Капитан с удовольствием для себя подмечал, как бодро держится молодой доктор Гумилёв: он впервые участвовал в таком дальнем походе, да и морской стаж у него был в ту пору невелик.
В 1861 году Степан Яковлевич Гумилёв окончил полный курс медицинского факультета Московского Императорского университета. Чтение лекций на этом факультете началось еще в 1758 году. А почти через сто лет, в 1841-м, в него влилась Московская медико-хирургическая академия. К 1856 году, когда там начал учиться Степан Гумилёв, университет переживал пору истинного расцвета. Ботанику и зоологию читали такие видные ученые, как Вальдгейм и Рулье, всеобщую историю преподавали Грановский и Кудрявцев, а русскую историю — Сергей Михайлович Соловьев.
Родился Степан Яковлевич 28 июля 1836 года в селе Желудево Спасского уезда Рязанской губернии, о чем осталась в соответствующей книге Христорождественской церкви следующая запись: «Двадцать осьмого июля у дьячка Якова Федотова и его законной жены Матрены Григорьевой родился сын Степан, крещен он был второго августа священником Алексеем Васильевым Городковским и диаконом Дмитрием Васильевым, восприемники: рязанский цеховой Иуда Артамонов и помещика Михаила Иванова Смольянинцева дочь, девица Александра Михайлова».
Отец Степана, Яков Федотович Панов, с 1813 года служил псаломщиком в местной церкви. А его мать Матрена была дочерью священника Федора Григорьевича Гумилёва. Яков с первой встречи полюбил стройную голубоглазую девушку с длинной русой косой, которая была моложе его на десять лет. Мать Матрены, Феврония Ивановна, и не желала дочери лучшей партии. Отец Федор Григорьевич поставил жесткое условие: «Дочь отдам только в одном случае: если жених перейдет на нашу фамилию!» Это условие Федор Григорьевич выдвинул неслучайно: своей священнической фамилией он очень дорожил (она происходит от латинского humilis — смиренный). Приход Христорождественской церкви принадлежал еще его отцу Григорию Прокопьевичу, который служил там с 1790 по 1820 год.
Отец Якова, Федот Панов, был в этой церкви дьяконом. Совместное многолетнее служение сблизило семьи Гумилёвых и Пановых, так что Федот в конце концов согласился на условия о. Федора. В 1820 году Яков и Матрена обвенчались, и вскоре Бог послал им сына Василия. Через три года появился на свет Александр, ставший впоследствии священником и учителем духовной семинарии в Рязани. А потом дети пошли один за другим: в 1827-м родилась Прасковья, в 1830-м — Григорий, в 1834-м — Александра, в 1836-м — Степан, а в 1842-м появился на свет последний ребенок — Пелагея. Отцу шел в то время пятьдесят второй год, а матери — сорок второй.
В 1834 году дьякон Федот Панов мирно скончался в окружении внуков, а годом позже Бог прибрал и о. Федора Гумилёва. Яков очень любил младшего сына Степана и возлагал на него большие надежды: стареющий отец надеялся, что именно он, пойдя по стопам деда, станет священником местной церкви. Мальчик рос смышленым, удивлял всех своей памятью, хорошо читал, и слухом его Бог не обделил.
Два двоюродных брата Степана — Сергей Федорович и Николай Федорович Гумилёвы — стали священниками и преподавателями в Рязанской духовной семинарии. В Рязани жил и старший брат Степана — Александр Яковлевич, тоже священник, сын которого Александр впоследствии также стал священником.
В 1850 году, приехав навестить старшего сына, Яков Федотович оставил у него Степана, отныне слушателя Рязанской духовной семинарии. Старший брат опекал младшего, помогал ему материально, хотя семья его жила более чем скромно; к тому же за то время, что Степан учился, здесь появились на свет еще двое детей: Людмила и Софья.
Учился Степан хорошо, однако чем больше углублялся в богословские науки, тем яснее понимал, что в душе он не священнослужитель. Приезжая на каникулы домой, он робко заводил об этом разговоры с отцом, но тот и слушать ничего не хотел, а то и крепко обижался.
Так продолжалось до 1856 года, когда Степан окончил семинарию. Вот тогда-то он наконец и объявил, что намерен учиться на врача. Состоялся трудный разговор с отцом, в результате которого Степан Яковлевич Гумилёв «по окончании полного курса среднего отделения вследствие его прошения для продолжения ученья в светском учебном заведении, при согласии его родителей, был уволен из училищного ведомства».
Преодолев первый жизненный шторм, полный сил и надежд, решительный и немного самоуверенный молодой человек и дальше проявил характер: понимая, что помощи ждать неоткуда, учился прилежно, получив право на бесплатное обучение и стипендию.
Но в 1858 году отец неожиданно скончался, и Степан должен был помогать престарелой матери, для чего он выдержал экзамен на звание школьного учителя, приобретя тем самым право на репетиторство. По рекомендации своего университетского друга он получил место в семье члена Московского губернского суда Михаила Некрасова — за стол и комнату.
Дочь Некрасова Анна, которой давал уроки Гумилёв, была робкой и слабой здоровьем семнадцатилетней девушкой с выразительными голубыми глазами и нежным цветом лица. Она была умна и начитанна, училась музыке в консерватории, а вот математику осваивала с трудом.
Легкий налет грусти придавал девушке особое очарование. А грусть в ее душе поселилась с детства, ибо еще трехмесячным младенцем она осталась без матери, умершей от туберкулеза. Через год отец снова женился. Мачеха хоть и не обижала девочку, но и не ласкала. Своих детей у нее не было, она и не знала, как обращаться с чужими. Однако именно она уговорила мужа отдать дочь в консерваторию, видя ее особую склонность к музыке. Вскоре, однако, и мачеха умерла. Отец скучал недолго… и в доме появилась новая мачеха, которая быстро прибрала к рукам уже немолодого члена губернского суда. Между Анной и новой мачехой отношения не сложились. В доме царила атмосфера отчуждения и напряженности. Именно в это нервное время и появился в семье молодой репетитор, умный, веселый и находчивый.
Новая жена Некрасова по достоинству оценила молодого человека и даже увлеклась им. Ей быстро наскучил стареющий безвольный муж, и она искала тайных приключений. Но бывший слушатель духовной семинарии не давал ей никаких поводов обольщаться на его счет. Хозяйка бледнела, краснела, но ничего поделать не могла, наблюдая, как после окончания уроков Степан задерживается на хозяйской половине, часами слушая, как Анна играет на фортепиано. Девушка особенно любила полонезы недавно умершего в Париже Фридерика Шопена: то лирические и грустные, то веселые и бравурные, воскрешающие в юной, тянущейся к прекрасному душе воспоминания о неких навсегда ушедших романтических временах. Да и сам этот стройный студент-репетитор казался ей посланцем из другой, свободной и счастливой жизни. Так подсолнух тянется к солнцу, так цветок распускается теплым майским днем. О таких чувствах говорят, что они рождаются на небесах.