Муж и жена

— Он согласился разъехаться и жить врозь?

— Нет. Тут он продолжает упрямиться. Я обрисовал ему дело со всех углов зрения. И все же он отказывается, решительно отказывается от своей части наследства, которая позволила бы ему до конца жизни быть независимым человеком.

— Эта сумма схожа с той, лорд Холчестер, какую он мог бы получить…

— Если бы женился на миссис Гленарм? Нет. Мой долг перед матерью, а также положение, в которое меня поставила смерть отца, не позволяют мне предложить ему такие деньги, какими располагает миссис Гленарм. Но и этот доход совсем неплох, и отказываться от него — безумие. Я приложу все силы, чтобы заручиться его согласием. Он должен принять этот дар, и он его примет.

Его последние слова не прозвучали слишком обнадеживающе. Анна решила сменить тему.

— Вы хотели мне что-то сказать, — напомнила она. — Насчет предстоящей перемены.

— Верно. Здешняя домовладелица — весьма странная особа; и она совершила весьма странный поступок. Она уведомила Джеффри, что ему придется отсюда съехать.

— Съехать? — повторила Анна в изумлении.

— Да. Уведомила официальным письмом. Она передала его мне незапечатанным, едва я вышел из комнаты сегодня утром. Добиться от нее объяснения я не смог. Это несчастное безъязыкое существо лишь написало на своей дощечке: «Если хочет, пусть заберет назад свои деньги; но он отсюда уедет!» К моему немалому удивлению (ибо женщина эта в высшей степени ему антипатична), Джеффри отказывается уезжать — не раньше, чем истечет срок их договора. На сегодня я их как-то примирил. Весьма неохотно миссис Детридж согласилась дать ему еще сутки. Так обстоят сейчас дела.

— А какова причина? — спросила Анна.

— Выяснять ее бесполезно. Видимо, у хозяйки помутнение рассудка. Ясно одно — держать вас здесь Джеффри больше не может. Вот вам и перемена — вы распроститесь с гнетущей атмосферой этого дома. А это уже хорошо. И вполне возможно, что новые пейзажи, новое окружение к лучшему повлияют на Джеффри. Скорее всего, его поведение объясняется каким-то скрытым нервным заболеванием — иначе оно просто непостижимо, — выявить которое надлежит врачам. Я не намерен скрывать от себя или от вас, что ваше положение здесь достойно всяческого сожаления. Но прежде чем впадать в отчаяние, надо по крайней мере выяснить — а не объясняется ли нынешнее поведение брата нынешним состоянием его здоровья? Я размышлял о том, что вчера вечером сказал мне доктор. Прежде всего мы должны показать Джеффри самым лучшим врачам. Что вы об этом думаете?

— Я не осмеливаюсь сказать вам, лорд Холчестер, что я об этом думаю. Я постараюсь — это все, что я могу предложить вам за вашу доброту, — постараюсь взглянуть на свое положение вашими глазами. По-моему, врач, который вам сейчас нужен, — это мистер Спидуэлл. Именно он первым заметил, что здоровье вашего брата в опасности.

— Конечно, нам нужен именно он! Я попрошу его приехать сюда сегодня или завтра. Могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезным? В городе я первым делом заеду к сэру Патрику. Что-нибудь ему передать?

Анна заколебалась. Приглядевшись, Джулиус заметил, что имя сэра Патрика заставило ее вспыхнуть.

— Передайте ему мою искреннюю благодарность за письмо, которое любезно согласилась передать мне вчера вечером леди Холчестер, и упросите его, от моего имени, не подвергать себя риску, который… — она замялась, но все-таки окончила предложение, опустив глаза к полу, — …может возникнуть, если он приедет сюда и будет настаивать на встрече со мной.

— У него есть такое намерение?

Она снова заколебалась. Нервный тик в уголке рта стал заметнее обычного.

— Он пишет, что пребывает в состоянии невыносимой тревоги и полон решимости увидеть меня, — негромко ответила она.

— Скорее всего, эта решимость приведет его сюда, — заметил Джулиус. — Когда мы виделись вчера, сэр Патрик говорил о вас с таким восхищением…

Он умолк. На ресницах Анны заблестели крупные слезы; одной рукой она нервно теребила нечто (возможно, письмо сэра Патрика), спрятанное под лифом платья.

— Я благодарна ему от всего сердца, — сказала она глухим, дрожащим голосом, — но лучше ему сюда не приезжать.

— Может быть, вы напишете ему?

— Мне предпочтительней, чтобы вы передали мои слова устно.

Джулиус понял, что эту тему лучше оставить. Письмо сэра Патрика чем-то сильно ее впечатлило, и, похоже, Анна — чувствительная натура — не хочет в этом признаваться даже себе самой. Они направились к коттеджу. Но их ждала неожиданность. В дверях им встретилась Эстер Детридж, в шляпке, одетая для выхода: она явно куда-то собралась в столь ранний час!

— Вы уже на рынок? — спросила Анна.

Эстер покачала головой.

— Когда вы вернетесь?

Эстер написала на дощечке: «Только к вечеру».

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, она накинула на лицо вуаль и направилась к калитке. Вечером, проводив доктора, Джулиус оставил ключ в столовой. Сейчас Эстер держала его в руках. Она отперла калитку, прикрыла ее за собой, а ключ оставила в замке. Не успела хлопнуть калитка, как в коридоре появился Джеффри.

— Где ключ? — спросил он. — Кто это вышел?

Его брат ответил. Джеффри переводил настороженный взгляд с Джулиуса на Анну.

— Куда ее понесло в такую рань? — спросил он. — Или она специально ушла из дому, чтобы не встречаться со мной?

Джулиус подумал, что такое объяснение похоже на правду. Джеффри, хмурясь, вышел к калитке, запер ее, положил ключ в карман и вернулся к ним.

— Я вынужден держать калитку запертой, — сказал он. — Квартал кишит попрошайками и бродягами. Если вы захотите выйти, — добавил он, обращаясь непосредственно к Анне, — я сопровожу вас, как и надлежит хорошему мужу.

Быстро позавтракав, Джулиус собрался ехать.

— Твой отказ я не принимаю, — сказал он брату в присутствии Анны. — Я сюда еще приеду.

Но Джеффри остался стоять на своем.

— Приезжай хоть каждый день до конца жизни, — заявил он. — Ответ будет тот же.

Калитка за Джулиусом закрылась. Анна вернулась в свою опочивальню — камеру-одиночку. Джеффри вошел в гостиную, разложил перед собой тома Справочника Ньюгейтской тюрьмы и возобновил чтение, на которое у него не хватило сил прошлым вечером.

Час за часом он усердно вчитывался в дела об убийствах. Проглядев добрую половину жуткой уголовной хроники, он обнаружил, что внимание его заметно ослабело, стало трудно вникать в текст. Тогда он зажег трубку и вышел в сад — осмыслить прочитанное. При всем разнообразии зверств, с отчетами о которых он только что ознакомился, все они имели одну общую черту, не очень-то приятную, он и не подозревал о ее существовании, а она красной нитью пронизывала все дела об убийстве. Рано или поздно обязательно отыскивалось мертвое тело; и оно всегда было немым свидетелем — следы яда в организме, следы насилия — совершенного преступления.

Джеффри медленно шагал туда и обратно, так и сяк обдумывая мысль, впервые пришедшую ему в голову, когда он остановился под окном Анны во тьме ночного сада. «Как?» Вот какой вопрос мучил его с той самой минуты, когда адвокат похоронил его надежды на развод. Не отпускал он Джеффри и сейчас. Собственный мозг не мог подсказать ему ответа; равно как и книга, к которой он обратился. «Как?» А ведь здесь у него все условия, чтобы совершить задуманное. Ненавистная жена при нем, наверху, целиком в его власти — ради этого он отказался от предложенных Джулиусом денег. Место здесь абсолютно уединенное, ни с какой стороны не подглядеть, что делается внутри, — он твердо решил здесь остаться, даже после того, как домохозяйка послала ему оскорбительную записку с требованием немедленно уехать отсюда. Все было подготовлено для осуществления одной цели, все было принесено ей в жертву, но как добиться этой цели — это для него, как прежде, оставалось тайной за семью печатями!

Есть ли другой выход? Да, принять предложение Джулиуса. Другими словами, расстаться с мечтой отомстить Анне, отказаться от прекрасного будущего, которое все еще предлагала ему верная миссис Гленарм.