Возлюбленный мой

В те часы, что они провели вместе, Джон научил ее по-другому относиться ко многим вещам, показал, что ее плоть может испытывать огромное удовольствие. Такого не было даже в отношениях с Мёрдером.

И словно призванный ее мыслями, Джон подошел к ней сзади, на фоне его роста и широты плеч ее отражение казалось крошечным.

Встретив в зеркале его взгляд, она поднесла руку к груди и сжала сосок, вспоминая, как Джон касался его руками, губами, языком. И в этот же момент его тело ответило, связующий аромат наполнил ванную, эрекция толкнулась ей в бедра.

Заведя руку за спину, она притянула его к себе, его возбужденный член уткнулся в треугольник между ее лоном и бедрами. Как только он прижался к ее ягодицам, ее обняли теплые руки, ладони скользнули вниз по животу. Прижав подбородок к ее плечу, он свернул белыми, как снег клыками, и осторожно провел ими вдоль сгиба ее шеи.

Выгнув спину, она подняла вверх руку и запустила ладонь в его густые черные волосы. И хотя когда-то Джон остриг их коротко, они уже начали отрастать, что было очень хорошо — ей нравились они длинными, потому что было так чертовски приятно пропускать их сквозь пальцы, такие гладкие и шелковистые.

— Войди в меня, — прошептала она хрипло.

Джон протянул руку и накрыл ее грудь, которую она только что ласкала для него, а потом скользнул ладонью между их тел и направил в нее свой член. Одновременно провел клыками по вене ее горла.

Ему не нужно было кормиться. Она знала это. Поэтому ощутила странное волнение, когда его клыки пронзили кожу, ведь это значило, что он просто хотел, чтобы она была в нем.

В свете потолочных светильников она наблюдала, как он брал ее сзади, его мышцы перекатывались под кожей, глаза горели, эрекция сначала проникала глубоко, а затем выскальзывала обратно из ее лона, проникала и снова выскальзывала. И на себя она тоже смотрела. Ее соски напряглись, стали розовыми, и не только потому, что это их натуральный цвет, а потому, что он ласкал их часами. Ее кожа сияла, щеки покраснели, а губы припухли от поцелуев, взгляд из-под прикрытых век был весьма эротичным.

Джон оторвался от ее вены, и Хекс наблюдала, как скользнул розовый язык, облизывая колотые ранки, запечатывая их. Повернув голову, она захватила его рот своим, наслаждаясь скольжением их языков в том же ритме, в котором двигались их тела.

И буквально сразу же секс стал быстрым и жестким, не чувственным, а мощным. Бедра Джона работали как поршень, тела ударялись друг о друга, дыхание стало шумным. Оргазм накрыл ее так сильно, что если бы он не держал ее мертвой хваткой за бедра, Хекс упала бы на колени. И достигнув пика, она почувствовала, как Джон содрагается внутри нее, его эрекция выплескивает влагу, заполняет, пленяет все ее тело… и душу.

И тогда это произошло.

На апогее их высвобождения, ее видение перешло в красное и стало плоским — и по мере того, как улетучивался экстаз, незваное появление ее плохой стороны стало тревожным сигналом, которого она подсознательно ждала уже давно.

Постепенно, она вновь ощутила влажность и тепло душевой… услышал звук льющейся воды… и почувствовала тысячи точек их соприкосновения… и все это теперь было цвета свежей крови.

Джон протянул руку к ее лицу и коснулся висков рядом с красным глазом.

— Да, мне нужны мои скобы, — сказала она.

Он показал знаками, «Они у меня».

— Правда?

«Я сохранил их».Он нахмурился. «Но ты уверена, что тебе нужны…»

— Да, — ощетинилась она. — Уверена.

Его лицо приняло жесткое выражение, с таким же он соскочил с кровати, когда она закричала во сне. Опасное. Жесткое. Истинно мужское. Но Хекс ничего не могла сделать, чтобы стереть с него неодобрение. Она должна позаботиться о себе; ему не нравилось то, каким образом она пыталась удержать себя в «узде», но это ничего не меняло.

Черт, им просто не суждено быть вместе, независимо от того, как сильно порой они подходили друг другу.

Джон выскользнул из ее лона и отступил назад, пробежав пальцами по ее спине, как будто благодаря… и, учитывая, как потемнел его взгляд, по своему прощаясь. Отвернувшись, он направился в ду…

— О… Господи.

Сердце Хекс остановилось, когда она посмотрела на него в зеркало. На его плече, в окружении узоров и завитков, виднелась красивейшая, выведенная черными чернилами надпись… которая практически кричала… огромными, размером с рекламный щит буквами…

Ее имя на Древнем Языке.

Хекс обернулась, когда Джон замер на месте. — Когда ты это сделал?

Спустя краткий момент напряжения, он пожал плечами, и Хекс завороженно наблюдала, как двигается чернила на коже, то растягиваясь, то принимая прежний размер. Покачав головой, он протянул руку, чтобы потрогать теплые брызги, а затем вошел в стеклянную кабинку, подставил спину под струи воды, схватил в мыло и стал взбивать руками пену.

Отказываясь смотреть на Хекс, он ясно давал понять, что ее имя на его коже ее саму никак не касалось. Как его не касался вопрос о ее скобах, не так ли.

Хекс подошла к стеклянной двери, что разделяла их. И сильно-сильно постучала.

«Когда?» спросила она одними губами.

Он крепко сжал веки, как будто вспомнил что-то, от чего все внутренности скручивало от боли. И с закрытыми глазами медленно показал жестами… и сказанное им разрывало ее на части.

«Когда я подумал, что ты больше не вернешься».

Джон быстро намылил волосы и тело, прекрасно понимая, что Хекс стоит по ту холодную сторону стекла, разглядывая его. Он хотел помочь ей пережить шок, но учитывая контекст их отношений, он не собирался бросать все свои чувства к ее ногам.

Или нанизывать их на кончик татуировочной иглы, как это произошло на самом деле.

И когда он спросил о скобах, она довольно четко и ясно дала ему понять, что это не его дело — и его мозг мгновенно перезагрузился. Да, его ранили накануне вечером, и они снова наладили ту сексуальную связь, что была между ними, отчего реальность слегка размылась. Но такого больше не повториться.

Закончив водные процедуры, он вышел из душа и прошел мимо, схватив полотенце с латунной вешалки и оборачивая ткань вокруг бедер. В зеркале, Джон встретился с ней взглядом.

«Я принесу твои скобы»,показал он жестами.

— Джон…

Когда она не произнесла больше ни слова, он нахмурился, подумав о том, что это так для них свойственно: они стояли лишь в трех футах друг от друга, но их разделяла пропасть.

Он вышел из ванной комнаты в спальню, натянул джинсы. Вчера ночью, в клинике, его кожаная куртка была на нем, там он ее и оставил. Где-то.

Босой он прошел мимо мраморных статуй, спустился по парадной лестнице, и нырнул в потайную дверь. Господи… возвращаться в тоннель было полным выносом мозга, он мог думать лишь о том, как они с Хекс были здесь вместе в полной темноте.

И как последний нытик, он безумно хотел вернуть те моменты, когда время останавливалось и не существовало ничего, кроме их жаждущих тел. Здесь, под землей, их сердца бились свободно… и пели.

Чертова реальность.

Полный отстой.

Он уже подходил к входу в учебный центр, когда его остановил голос Зи.

— Привет, Джон.

Джон обернулся, босыми ногами скрипнув по полу тоннеля, и поднял руку в знак приветствия. Брат шел из особняка и был одет для сражений — черные кожаные штаны и обтягивающая майка — то, что наденут они все, перед тем, как снова отправится на охоту за Лэшем. Бритая голова Брата, рваный шрам на лице, на который падал свет потолочных ламп — без сомнения, парень мог испугать кого угодно до усрачки.

Особенно, когда он щурил взгляд и сжимал челюсти — вот как сейчас.

«Привет»,показал Джон, когда Брат остановился перед ним.

Когда ответа не последовало, Джон напрягся, и в его голове мелькнула мысль, «О… черт, да что еще?»

«Что?»,спросил он жестами.