Феодальное общество

Различие в принципах выбора свидетельствовало о других, еще более глубинных различиях. Руководствуясь одними и теми же представлениями, совмещавшими наследственный и выборный принцип, монархи разных европейских государств по-разному использовали обычаи, в результате чего возникло много разных национальных вариантов. Достаточно вспомнить два наиболее характерных варианта: французский и немецкий.

История Западно-Франкского королевства начинается в 888 году с оглушительного отказа от династической традиции. Первые люди государства, избрав королем Эда, избрали в полном смысле слова совершенно нового человека. Единственным потомком Карла Лысого был восьмилетний ребенок, и ему из-за малолетства уже дважды отказывали в престоле. Но как только этому мальчику, которого тоже звали Карл и которого историографы наградили без всякого снисхождения прозвищем «Простоватый», исполнилось двенадцать лет, возраст совершеннолетия по понятиям салических франков, его короновали в Реймсе 28 января 893 года. Война между двумя королями длилась долго. Но незадолго до своей смерти Эд, а умер он 1 января 898, судя по всему, в соответствии с недавно заключенным договором предложил своим сторонникам примириться после его смерти с Каролингом. Только спустя двадцать четыре года у Карла Простоватого появился новый соперник. Первые гранды государства были возмущены явной склонностью Карла к мелкому незнатному дворянину и постарались найти другую кандидатуру для будущего государя. Эд не оставил сыновей, поэтому все его вотчины и всех его верных унаследовал его брат Роберт. Роберт и был избран несогласными королем 29 июня 922 года. Поскольку один из членов этой семьи уже носил корону, то семью воспринимали как наполовину священную. Но на следующий год Роберт был убит на поле боя, и помазан на престол был его зять Рауль, герцог Бургундский; вскоре Карл Простоватый угодил в ловушку и стал до конца своих дней пленником одного из главных мятежников, что поспособствовало победе узурпатора. Смерть Рауля, тоже не оставившего после себя мужского потомства, стала сигналом реставрации. Сын Карла Простоватого, Людовик IV, был призван на трон (июнь 936 года) из Англии, где он нашел для себя убежище. Его сын и его внук наследовали трон без всяких осложнений. К концу X века казалось, что законная власть восторжествовала окончательно и навсегда.

Но вопрос о престолонаследии очень скоро встал снова: юный король Людовик V погиб на охоте. Внук короля Роберта Гуго Капет был провозглашен королем 1 июня 987 года ассамблеей, собравшейся в Нойоне. Между тем существовал еще сын Людовика IV, Карл, которого германский император сделал герцогом Нижней Лотарингии. Карл с оружием в руках потребовал вернуть ему наследство, и нашлось немало людей, которые увидели в Гуго, по словам Герберта, «временного короля». Удавшееся коварное нападение на соперника решило начавшуюся междоусобицу. Епископ Лана предательски заманил к себе Карла, и он был схвачен в Вербное воскресенье (29 марта 991 года). Точно так же, как его дед Карл Простоватый, внук умрет в заточении. С этого времени и до тех пор, когда во Франции вообще больше не будет королей, в ней будут царствовать Капетинги.

Наблюдая трагические перипетии борьбы за власть, мы можем сказать с полной ответственностью, что во Франции на протяжении весьма долгого времени идея законной власти была в почете. Об этом свидетельствуют не столько аквитанские хартии, которые системой датировки при Рауле и Гуго Капете обнаруживают нежелание считать королями узурпаторов: области, находящиеся южнее Луары, всегда жили своей особой жизнью, и бароны этих областей всегда относились враждебно к королям, выходцам из Бургундии, да и из центральной Франции тоже, - сколько факты. Совершенно очевидно, что опыт Эда, Роберта и Рауля не показался соблазнительным, и подобные попытки возобновлялись с большими временными промежутками. Однако ничто не помешало сыну Роберта, Гуго Великому, держать почти что год Людовика IV в качестве пленника. Любопытно другое - он не воспользовался этой благоприятной для себя ситуацией и не попытался сам стать королем. Причиной событий 987 года была внезапная и нежданная смерть, но нельзя утверждать, что выборы были «делом рук церкви». Безусловно, главным их инициатором был архиепископ Реймса Адаль-берон, но церковь как таковая за ним не стояла. По всей видимости, нити этой интриги тянутся к имперскому двору Германии, с которым и сам прелат, и его советник Герберт были связаны как личными интересами, так и политическими пристрастиями. В глазах этих просвещенных церковных деятелей империя была синонимом христианского единства. Саксонцы же, которые правили Германией и Италией, получив наследство Карла Великого и не являясь его потомками, опасались французских Каролингов как кровных наследников. Перемена династии сулила им, в частности, прямую выгоду в отношении Лотарингии, где Каролинги чувствовали себя как дома и, считая колыбелью своего рода, без конца продолжали бы оспаривать права на нее. Успеху задуманной интриги способствовало и соотношение сил внутри самой Франции. Дело было не столько в том, что владения самого Карла Ло-тарингского находились вне его родины, и, стало быть, в его распоряжении было мало по-настоящему «верных». Дело было в том, что последние короли-Каролинги вообще не сумели сохранить в личной власти достаточно земель и церквей, раздача которых обеспечила бы им переходящую по наследству поддержку вассалов, чью преданность можно было бы подкреплять новыми дарами. В этом смысле торжество Капстингов было победой новой власти - победой территориального князя, сеньора множества феодов, которые он широко раздавал, -над традиционным могуществом королей, ничем больше не подкрепленным.

Первым и главным успехом Каиетингов было то, что, начиная с 991 года, со всеми династическими междоусобицами было покончено. Хотя линия Каролингов не угасла вместе с Карлом Лотарингским. Он оставил после себя сыновей, которые - одни раньше, другие позже -избавились от плена. Но мы не имеем свидетельств, что они предпринимали какие-либо попытки отвевать престол. Точно так же, как и неистовые графы де Вермандуа, чьим предком был один из сыновей Карла Великого, дом Вермандуа закончит свое существование только во второй половине XI века, но и они не претендовали на престол. Возможно, потому, что родственники по боковой линии не считались имеющими права на наследство в том случае, если в королевской власти видеть своеобразный феод. В 987 году, похоже, именно этот аргумент был использован против Карла. В то время и в устах соперников он выглядел неубедительно. Но вполне возможно, что именно так объясняется устранение семейства Вермандуа, начиная с 888 года. И кто знает, какова была бы судьба Капетингов, если бы по чудесной случайности с 987 по 1316 год каждый отец не имел бы сына, который продолжал бы род? Поддерживать законную власть Каролингов крупным магнатам мешали собственные амбиции и интересы, а мелких феодалов, которые могли бы оказать Каролингам поддержку, в их распоряжении не было, так что их интересы отстаивали церковники, которые одни или почти что одни в этом обществе обладали достаточным интеллектуальным горизонтом, чтобы видеть дальше мелких сиюминутных интриг. И то, что самые деятельные и самые умные из церковных владык, Адальберон и Герберт, из преданности идее империи сочли необходимым принести в жертву современным носителям имперской идеи династию Каролингов, сыграло, - не в материальном плане, но в моральном - решающую роль.

И все-таки как объяснить то, что кроме последних потомков Каролингов, у Капетингов никогда больше не возникало конкурентов? При том, что избрание короля продолжало существовать на протяжении достаточно долгого времени. Вернемся к уже приведенному свидетельству Ива Шартрского, оно относится к Людовику VI, который был коронован в 1108 году. До этого было собрано торжественное собрание, которое провозгласило его королем. Затем в день коронации прелат, прежде чем приступить к помазанию, спросил у присутствующих их согласия. Да, выборы существовали, и так называемый выбор неизменно падал на сына предыдущего государя. Чаще всего еще при жизни последнего, благодаря существующей практике совместного правления. Случалось, что тот или иной крупный феодал не спешил принести оммаж новому государю. Нередки были мятежи. Но они никогда не были анти-королевскими. Знаменательно, что каждая новая династия, - так вел себя, например, Пипин по отношению к Меровингам, -была преисполнена желания продолжить традиции рода, на смену которого она приходила. Капетинги тоже говорили о Каролингах как о своих предках. Достаточно рано они начинают гордиться тем, что кровь Каролингов, переданная по женской линии, течет в их жилах. Похоже, что так оно и было, в жилах супруги Гуго Капета текло немного крови Карла Великого. Начиная с эпохи Людовика VI и дальше, придворные стараются использовать легенды о великом императоре, которые благодаря эпопеям расцвели пышным цветом, во благо царствующей фамилии, быть может, для того, чтобы в свою очередь приобщиться к этому сиянию. Наследие прошлого нужно Капетингам прежде всего как источник передаваемой от поколения к поколению королевской благодатной силы. Они не замедлят прибавить к ней еще одну чудесную силу - силу исцелять. Почтение к помазанию священным миро не могло помешать бунтовать недовольным, но избавляло от претензий на престол. Одним словом, вера в таинственные возможности тех, кто от века избран властвовать, чуждая романскому миру и пришедшая на Запад из древней Германии, укоренилась так прочно, что как только у новоявленных королей чудом стали появляться один за другим наследники, как только королевскую семью окружили многочисленные приверженцы, тут же пришло и ощущение законности новой власти, которая возникла на развалинах старой.