Страница 16 из 17
В течение последних пяти месяцев силы Деникина постепенно крепли, и его армии достигли большого успеха, но в это время неприятельские силы, сражавшиеся против него, получили большие подкрепления, благодаря неудаче Колчака и тому, что прекратилось всякое серьезное давление на большевиков на западном или европейском фронте. За последние три месяца все те очень значительные военные силы, какие большевики могли отозвать с колчаковского, польского и прибалтийских фронтов, подкрепленные теми, которые они могли теперь перебросить на южную часть деникинского фронта, — все другие резервы, — сделали их армию в количественном отношении более значительной, чем армия Деникина, и в силу этого деникинская армия, которая все еще остается лучшей армией, растянутая на фронте длиною больше, чем в 1200 миль, повсюду уже отброшена этими превосходными силами неприятеля.
Хотя еще будет немало сражений и сила сопротивления деникинской армии еще очень значительна, но тем не менее она может быть разбита и потерять свое значение, как военный фактор. Публично сделанные декларации о прекращения помощи Деникину, отсутствие какой-либо моральной поддержки и решительных действий, чувство заброшенности, сознание, что союзники оставили его на произвол судьбы — все это может создать для деникинской армии такие условия, которые приведут к окончательной гибели. Уничтожение армии Колчака является теперь уже совершившимся фактом, и вся громадная территория Сибири до Байкала будет или захвачена большевистскими армиями, или станет жертвой анархии. Лишь к востоку от Байкала находятся японские войска. Туркестан и провинции центральной Азии уже находятся под властью большевиков, которые уже угрожают Персии и интригуют в Афганистане.
Если предпринятые вовремя согласованные усилия союзников легко могли бы поддержать Колчака, дать Деникину полный успех и дать возможность Юденичу совместно с эстонцами и финнами, овладеть Петроградом, то в настоящее время большевики уже не очень далеки от полного военного успеха на всех фронтах.
Мы имеем теперь дело с положением вещей, проистекающим из всего вышесказанного. Инертность поляков дала возможность большевикам сконцентрировать свои силы против Деникина. Поражение Деникина даст им возможность — если они этого захотят — сосредоточить свои силы против поляков. Рост сил Деникина и усилия его армий ослабили давление на прибалтийские государства и дали возможность Финляндии оставаться в бездействии. Происходящее ныне на деникинском фронте вызвало уже большие перемены на всей балтийской территории. Большевики резко переменили тон в переговорах с малыми государствами, и они совершенно правы, если учесть их военные успехи.
Падение Деникина сделает большевиков хозяевами Каспийского моря и объединит их с турецкими национальностями — с Энвером, Мустаффа Кемалем и другими во главе. В связи с этим давление большевиков в Персии и опасности, угрожающие Афганистану, не замедлят принять более конкретные и дерзкие формы…
Итак, вместо того чтобы при помощи правильно согласованных мероприятий, без каких-либо дополнительных жертв людьми и деньгами позаботиться о создании антибольшевистской, цивилизованной, дружественной Антанте России, что было вполне в наших силах, — мы скоро будем иметь дело с милитаристической большевистской Россией.
Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены, и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи».
Часть 5
Польша и Россия. Чудо на Висле
Польша — древнее государство, разорванное на три части Австрией, Пруссией и Россией, освободилось, наконец, от притеснения и вновь составило одно целое после 150 лет неволи и раздела. Двери тюрьмы были сорваны, ее башни и укрепления разрушены величайшим усилием, и на развалинах тюрьмы появился пленник XVIII столетия, столько лет лишенный света и воздуха, с вывернутыми от пыток членами, но одаренный теми же талантами, с тем же гордым сердцем и, по-видимому, все с тем же непрактичным умом, как и раньше. Несчастья не сломили духа Польши. Но научили ли они ее мудрости?
Справедливость требует признать исключительную трудность ее положения. В то время как у Польши еще кружилась голова от сознания вновь полученной свободы, прежде чем она успела приспособиться к окружавшей ее атмосфере современности, на ее долю выпал целый ряд опасностей, волнений и затруднений, с которыми только с величайшим трудом могло бы справиться и более опытное, более прочное правительство. На западе к ней примыкала Германия, трепещущая, ошеломленная, наполовину скованная, но все еще одаренная теми изумительными способностями, которые дали ей возможность почти в полном одиночестве вести упорную войну против всего мира; на востоке — тоже распростертая ниц и смятенная Россия, эта страшная глыба — Россия, не только раненая, но отравленная, зараженная, зачумленная; Россия вооруженных орд, сражавшихся не только с помощью штыков и пушек, но также с помощью политических доктрин, разрушавших как здоровье, так и самую душу народа.
И среди этих двух содрогавшихся в агонии империй стояла Польша, сравнительно маленькая, сравнительно слабая, совершенно неопытная, неорганизованная, нуждающаяся и в пище, и в оружии, и в деньгах, но в то же время громко на весь мир заявляющая о своих неоспоримых и вновь подтвержденных правах на свободу и независимость. Разумное понимание всех польских затруднений необходимо для того, чтобы отдать себе полный отчет в грозивших ей опасностях.
Намерения Англии и Франции заключались в том, чтобы создать из Польши здоровый, жизнеспособный, мощный организм, который мог бы стать необходимой преградой между русским большевизмом — на все время его существования — и всей остальной Европой. Поражение и завоевание Польши, присоединение ее к России уничтожили бы все преграды между Россией и Германией и привели бы их к непосредственному и немедленному соприкосновению.
Интересы Франции были бы очень серьезно и даже жизненно затронуты победой большевистских войск над Польшей или успехом большевистской пропаганды в Польше. Французы обязаны себе самим тем тревожным положением, в котором они очутились. Они осмеивали усилия Деникина; они не сделали никакой попытки привести к подлинному соглашению между русскими белыми, с одной стороны, и Польшей и лимитрофами, с другой. Они не захотели взять на себя инициативы, как того требовали их собственные интересы, в вопросе о скорейшем достижении определенной и согласованной деятельности между всеми антибольшевистскими военными силами и державами. Летаргия Франции привела к тому, что и наши вялые усилия оказались бесполезными. Французы все время оставались пассивными и, по-видимому, непонимающими зрителями гибели Деникина и непрерывной концентрации русских армий против Польши. Они не сделали никаких попыток заставить Финляндию, Латвию и Литву бороться общими силами против общей опасности. Больше того: они, как и британцы, поощряли эти государства к заключению мира, — не общего, а сепаратного мира, оставив Польшу фактически одинокой в войне с большевиками.
Об этой новой серии опасностей 21 мая 1920 г. я говорил следующее: «Трудное положение Польши, имеющей дело с таким правительством, как советское правительство России, должно быть полностью учтено. Такие же трудности выпадали на долю всех тех стран, которые находились в прямом контакте с большевистской Россией. Ни в одном случае они не могли добиться более или менее удовлетворительного мира с этой страной. Большевики не только ведут военные операции, но, одновременно или попеременно, пользуются всеми возможными средствами пропаганды на территории своих соседей с целью вызвать возмущение среди солдат против офицеров; поднять бедных против буржуазии; рабочих — против работодателей, крестьян — против землевладельцев; парализовать страну всеобщей забастовкой и вообще разрушить всякий существующий порядок и демократический строй.