Сабрина

— Но кто мог стоять за всем этим? Полиция?

— Скорее всего амбициозный окружной прокурор, желавший любой ценой разоблачить хотя бы одного из грабителей, поскольку вооруженные ограбления случались в этой местности буквально на каждом шагу.

— А тот загадочный телефонный звонок, который раздался у тебя дома? Как он вписывается в эту схему?

— Ограбление, о котором мы говорим, произошло в небольшом городке в юго-западной части штата. Поскольку я побывал в этом городе, разговаривал с его жителями и это транслировалось по телевидению, ничего удивительного не было в том, что мне позвонили. Звонивший утверждал, что в тот день, когда преступление совершилось, он видел двух свидетелей на мысе Кейп-Код — то есть совсем в другом месте. Он утверждал, что может это доказать. У него якобы имелись листки, на которых так называемые свидетели, играя в покер, записывали очки, а также счета из мотеля, где они проживали. Он просил, чтобы я приехал побыстрее, потому что, по его словам, жена была недовольна тем, что он ввязался в это дело, и угрожала эти бумаги сжечь.

Дерек посмотрел на Сабрину.

— Такое объяснение выглядело вполне правдоподобно, и я поехал. — Его губы скривились в горькой усмешке. — То есть поступил, как последний идиот. К тому же поехал один — считал, что этот парень из предосторожности вряд ли согласится сниматься, поэтому оператора с собой не взял. Не взял и продюсера. Не хотел будить его среди ночи. — В голосе Дерека промелькнуло запоздалое сожаление. — Если бы я только захватил с собой кого-нибудь, все могло быть иначе. Тогда у меня был бы свидетель. Даже если бы я просто позвонил кому-нибудь и рассказал об этой ситуации, у меня была бы зацепка, на которой можно было выбить защиту.

Сабрина, не перебивая, внимательно слушала его.

— Итак, я поехал один по ночному Нью-Йорку и довольно быстро добрался до условленного места, которое назвал звонивший. Это была автомобильная стоянка за многоквартирным домом. Там было темно и пусто — стоял лишь один «Катлэсс», короче, все было, как он сказал. Я припарковался, вылез из машины и стал ждать. Дверца «Катлэсса» распахнулась, и из машины вышел человек. В тот момент мы с ним находились на расстоянии примерно тридцати футов друг от друга. Я окликнул его — по телефону он сказал мне, что его фамилия Уэлш. Он тоже назвал меня по имени, после чего мы двинулись друг другу встречу.

У Сабрины расширились глаза, а ее рука, лежавшая у Дерека на шее, стала тяжелой, как будто налилась свинцом.

— Когда ты увидел у него пистолет?

— Я его не видел. Было слишком темно. Но когда расстояние между нами сократилось до десяти футов, мне показалось подозрительным, что он как-то странно держал руки. — Дерек не двигался. Все его тело словно окаменело. Он снова весь был там — на парковочной площадке, заново переживая случившееся. — Я так и не увидел пистолета. Я догадался о его существовании благодаря какому-то странному озарению свыше. Если хочешь, интуитивно. На долю секунды оружие предстало перед моим мысленным взором. — Он вопросительно посмотрел на Сабрину. — Я понятно говорю?

— Я в состоянии себе это представить.

— А вот прокурор так и не смог. — В глазах Дерека промелькнуло отчаяние. — Он спросил меня, почему я в ту минуту подумал именно о пистолете, а, к примеру, не о папке с бумагами, которые этот парень должен был мне передать.

— Но какое это имело отношение к делу?

— Я утверждал, что явился на встречу, не имея ни малейшего представления о том, что меня могут ждать неприятности. Прокурор же говорил, что я догадывался об опасности. В противном случае, заявил он, мне бы и в голову не пришло, что у этого человека может быть пистолет.

— Должно быть, он приравнивает невиновность к глупости, — сухо заметила Сабрина. — Стояла глубокая ночь. Ты был один и без оружия. Только дураку не пришло бы в голову, что дело, возможно, нечисто.

— Но я, Сабрина, ни о чем таком не думал. Все произошло слишком быстро, — Дерек с шумом втянул в себя воздух. — Уж и не знаю как, но я догадался, что у него пушка. Я прыгнул на него и вцепился ему в правую руку. Мы упали, покатились по земле, стали бороться, и тут пистолет неожиданно выстрелил. Этот тип дернулся, перевернулся на спину и больше уже не двигался.

Пульс у него зачастил. Держа руку у него на груди, она чувствовала, как сильно и часто бьется его сердце. Сабрина всмотрелась в его лицо. На лбу у него выступили крохотные бисеринки пота, а в глазах застыл ужас той ночи.

Впервые за время их знакомства Сабрина подумала о том, что Дерек, как ни крути, лишил человека жизни и ему, помимо всего прочего, приходится нести на себе и этот тяжкий груз.

Она обхватила его руками за шею и прижалась к его груди.

— Прости меня за то, что я затеяла этот разговор, — прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты снова прошел через все это.

— Я вспоминаю об этом чуть ли не каждую ночь, — глухо сказал Дерек. — Так что разом больше, разом меньше, значения не имеет.

— Мне нужно было понять, как все это произошло.

— Только не вздумай об этом писать.

Сабрина отодвинулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я хочу об этом написать, и ты об этом знаешь.

— А ты знаешь, что я не хочу, чтобы ты об этом писала.

— Будет лучше, если люди узнают о том, что ты думаешь по поводу всех этих событий.

— Ты не знаешь и половины того, что я об этом думаю.

— Я в любой момент готова выслушать твою историю целиком.

— А вот я не готов об этом рассказывать.

— А когда ты будешь к этому готов?

— Очень может быть, никогда.

— Никогда не говори «никогда», Дерек. Позволь мне влечь внимание общественности к твоему делу.

Дерек покачал головой, решительно отметая такую возможность.

— Не позволю. Сейчас, во всяком случае. Твое вмешательство может все испортить. Никто не вернет мне двадцать месяцев жизни, зато я могу заставить кое-кого за это…

Сабрина закрыла ладонью его рот, чтобы не дать закончить эту пугавшую ее фразу. Она даже отрицательно помотала головой, будто пытаясь внушить ему мысль, что месть — не выход. Все напрасно. Стоило ей убрать ладонь с его рта, как он подтвердил свое намерение отомстить.

— Кое-кто сполна за это заплатит, Сабрина. Клянусь тебе!

— Не смей говорить о мести. Даже думать об этом не смей.

— Это почему же? — холодно поинтересовался он.

— Да потому что это опасно.

— Об этом прежде всего следовало думать тому человеку, который замыслил меня убрать, а потом, когда дело не выгорело, воспользовался случаем, чтобы засадить меня в Парксвилл.

— Кто это был, Дерек? Скажи, прошу тебя.

Дерек плотно сжал губы и промолчал.

— Так ты знаешь, кто это? Знаешь? — воскликнула Сабрина.

— Скажем так: я догадываюсь, кто меня сюда упрятал.

— И ты собираешься заставить его за это заплатить, — сердито сказала она, отстраняясь от Дерека. — Что и говорить, великолепная идея. Но знаешь ли ты, что, осуществив это безумное намерение, ты снова можешь попасть в Парксвилл — на этот раз на более длительный срок?

Дерек расправил плечи и сел очень прямо, не касаясь спиной ствола клена.

— Перестань, Сабрина. Я не настолько глуп, чтобы замышлять убийство. Хочешь верь, хочешь нет, но насилия я не одобряю.

— Я поверю в это только в том случае, если ты перестанешь смотреть по сторонам с таким зловещим видом. Стремление к насилию написано у тебя на лице.

— Это не стремление к насилию. Это злость. Хотя, каюсь, желание сделать ближнему больно меня иногда все-таки посещает. Это у нас, у Макгиллов, в крови. В конце концов, отец у меня был тот еще тип, а я, как ни крути, родной его сын. Правда, каждое новое поколение идет чуть дальше предыдущего. Я, к примеру, научился контролировать свою злость и таким путем не позволяю ей собой завладеть. Так что я, в определенном смысле, очень даже рациональный тип и со всей ответственностью могу тебе заявить, что убийство в мои намерения не входит. Убить — это слишком просто.