Сабрина

Она-то сама с радостью туда бы пошла. Она пошла бы куда угодно, только чтобы спасти свой брак. Ведь она очень тщательно выбирала себе мужа — хотела, чтобы это был человек положительный, с ровным, спокойным характером, преуспевающий. Ее родителям, правда, Николас не понравился с самого начала — по причинам, о которых уже упоминала Аманда. Но их брак рушился не из-за того, что Николас был чрезмерно сух или консервативен. Так рассудила судьба. Когда в их семейной жизни возникла серьезная проблема, неожиданно выяснилось, что им вместе трудно. Вместо того чтобы действовать сообща, они все больше отдалялись друг от друга.

— Думаю, тебе просто необходимо сменить обстановку, — сообщила Аманда. — Сделаем так: ты приедешь ко мне на день рождения и поживешь у меня неделю или две.

— Но проблема останется со мной, куда бы я ни поехала, — возразила Сабрина. — Между тем в Нью-Йорке есть несколько врачей, которым я доверяю. В трудную минуту я всегда могу к ним обратиться.

— Вот и хорошо. Тебе нужно иногда уезжать от Ники, отдыхать от него. Если ты будешь время от времени себе это позволять, то жизнь перестанет казаться тебе сплошным кошмаром*Кроме того, ты выбросишь наконец из головы глупые мысли о том, чтобы отдать Ники в приют.

Поздно вечером Сабрина снова извлекла из книги заветный конверт и перечитала послание Дерека. Она раздумывала, ехать ей в Парксвилл или нет, тщательно взвешивая все «за» и «против». Когда решение было принято, она аккуратно вложила письмо в конверт, всунула конверт в книгу, после чего поставила книгу на полку.

Маура Корелли была не женщина, а настоящий сгусток энергии. Она работала литературным агентом, но готова была взяться за любое дело, если только оно сулило ей славу или хорошие дивиденды. В жизни этой женщины были как взлеты, так и падения, но она отлично освоила тактику выживания в каменных джунглях и всегда выплыла на поверхность.

Маура жила одна, попеременно бывая то ангелом, то чертом, то записной кокеткой, и ее фотографии частенько украшали страницы светского издания «Город и пригород», короче говоря, она была тем самым человеком, в каком нуждалась Сабрина.

Прошла неделя с тех пор, как Сабрина разговаривала с матерью по телефону. Жизнь молодой женщины снова вошла в привычную колею: она продолжала ухаживать за Ники и изредка пикировалась с мужем, которого, как и прежде, видела только вечером.

— Ах, Маура, — взволнованно сказала Сабрина, обращаясь к подруге, когда метрдотель усадил их за столик, — Ты даже не представляешь, как это здорово выбраться из дома и поболтать с тобой.

— Еще бы, — согласно кивнула Маура. — Когда мы становимся старше, то чаще возвращаемся мыслями к прошлому, то есть к юности, а я для тебя являюсь живым ее воплощением.

Сабрина и Маура дружили еще со школьной скамьи, хотя многим их дружба казалась странной. Они разительно отличались друг от друга: и внешне, и характерами, и полученным дома воспитанием — это не говоря уже о прямо противоположных жизненных устремлениях. С другой тороны, по этой же самой причине они прекрасно дополняли друг друга, и им никогда не было вдвоем скучно. Их дружба продолжалась и после того, как они закончили школу и уехали из Сан-Франциско: Сабрина — в Колумбийский университет, а Маура — в университет Нью-Йорка. Теперь их отношения были освящены постоянством и временем, хотя виделись они редко.

Сабрина царственным жестом подозвала официанта и заказала бутылку «Редедера».

— Ого! — воскликнула Маура. — И кто же будет оплачивать эту роскошь?

— Я.

— Очень мило с твоей стороны. Мы что-нибудь отмечаем? — спросила Маура, откидываясь на спинку кресла.

— Просто расслабляемся.

— Понятно. Дома, значит, такой же кошмар, как всегда?

— Ш-ш-ш! — Сабрина прикоснулась пальцем к губам. — Только не сегодня, ладно?

— Что значит, не сегодня?

— То и значит, что сегодня я не хочу разговаривать о домашних делах. Надоело все время ныть и жаловаться. Временами мне кажется, что я становлюсь такой же, как Ники…

— Но это же я, Маура. Кому тебе еще плакаться в жилетку, как не мне?

— Сегодня я плакаться не буду. Итак, как тебе работается? Выглядишь ты, между прочим, замечательно. Мне нравится то, что ты сделала со своими волосами.

Маура отвела с лица длинные, волнистые пряди.

— Надумала вот покраситься. Чтобы узнать, как живется на свете рыжеволосым.

— Ну и как им живется?

— Неплохо. Я бы даже сказала, очень хорошо. В сущности, — тут Маура хитро улыбнулась, наклонилась к подруге и заговорила шепотом: — Я живу черт знает как здорово! Вчера с таким парнем познакомилась, что закачаешься. Высокий, красивый, говорит мало, взгляд загадочный… А как в постели хорош!

— И как же его зовут — этого твоего мачо?

— Как зовут? — Маура запнулась, наморщила лоб, а потом беспечно пожала плечами.

— Не хочешь же ты мне сказать, что не знаешь… — Сабрина в изумлении посмотрела на подругу.

Маура утвердительно кивнула.

— Но как такое может быть?

— Таковы правила игры, — возбужденно зашептала Маура. — Мы случайно встретились с ним глазами на Парк-лейн, потом, не сговариваясь, зашли в ближайший ресторан и битых три часа друг на друга пялились, пока обедали. После этого я пошла к выходу, а он направился следом. Он шел за мной до самого отеля и сел вместе со мной в лифт. Мы поднялись на одиннадцатый этаж, зашли в комнату и… Короче, все было очень романтично.

— Да это настоящее сумасшествие! Этот парень мог оказаться грабителем или, того хуже, маньяком или извращенцем. Кроме того, он мог наградить тебя какой-нибудь ужасной болезнью. Ты об этом хоть подумала?

— С какой стати, когда ты это делаешь за меня? Вот почему мы до сих пор дружим. Ты, Сабрина, рационалистка, я — женщина импульсивная. Ладно, не напрягайся, — хохотнула Маура. — Это был нормальный парень. Серьезный. Адвокат из Хьюстона.

— Он женат?

Маура снова пожала плечами.

— Сказал, что не женат.

— Ты назвала ему, по крайней мере, свое имя?

— С какой стати?

— Чтобы он мог с тобой связаться — вот с какой!

— Это было бы слишком просто. Зато я будто невзначай упомянула имена своих нескольких самых известных клиентов. Если ему захочется меня разыскать, он может с ними связаться и узнать у них мое имя и номер телефона.

— Очень умно…

— Умно или нет, не знаю, но весь смысл игры именно в анонимности ее участников. Ведь это очень забавно — как ты не понимаешь?

Сабрина, признаться, не видела в такого рода играх ничего забавного. Но ведь она обыкновенная наседка, обыватель. Маура — совсем другое дело.

— Хорошо, поверю тебе на слово, — сказала Сабрина. Тем временем официант принес шампанское, откупорил и разлил по бокалам. Сабрина подняла свой бокал и сказала: — Предлагаю тост за свободу.

— За свободу? Откуда, скажи на милость, у тебя такие крамольные мысли?

Сабрина и сама об этом себя спрашивала. В ее мозгу замелькали разрозненные образы — здание тюрьмы в Беркшире, железные двери, решетки, бесконечные коридоры… Она помотала головой, чтобы отогнать видение.

— Сама не знаю. Должно быть, это ты так на меня действуешь.

— Дали бы мне волю, я еще бы не так на тебя подействовала, — сказала Маура, потягивая шампанское. — Я бы тебя снова писать заставила — вот что я бы сделала.

— Что, макулатуры тебе не хватает, пристраивать нечего? — поддела ее Сабрина.

— Работа кипит, авторов полно!

— Не понимаю в таком случае, зачем тебе я. Ты сейчас чем занимаешься?

— Помимо того, что пристраиваю макулатуру? Искусством, музыкой, а еще поглощаю творожные пудинги, причем в большом количестве.

Сабрина прикрыла лицо ладонями и застонала.

— Творожные пудинги? Не может быть!

— Пудинг пудингу — рознь. Я тут познакомилась с одной девицей, которая готовит такие творожные пудинги, что пальчики оближешь. Творог, это само собой… потом шоколад, сливки, малина — ну и так далее. Любой формы, любого размера — чудо что такое!