Страница 48 из 83
Нам остается только перейти прямиком к примирению двух армий и женитьбе Генриха на принцессе Екатерине, скрепившей взаимное согласие дворов. Этому эпохальному событию, правда, предшествует сведение счетов между Флюэлленом и Пистолем, что должно, по замыслу, подчеркнуть торжественность и величие церемонии, завершающей пьесу. Открывается сцена в королевском дворце пространной речью во славу мира, которую произносит двадцатичетырехлетний герцог Бургундский — Филипп Добрый, чьего отца Иоанна убили в прошлом году. Панегирик миру — изобретение Шекспира, но звучит вполне естественно.
Далее следует продолжительный диалог на мешанине английского и французского языков между королем и невестой. Он не столь конфузящий аудиторию, как предыдущий, но тем не менее удивляет нежелание Генриха считаться с плохим знанием английского языка принцессой, не говоря уже о некоторых неподобающих двусмысленных выражениях [154]. (Конечно, его разговор с Екатериной гораздо мягче, чем последующий обмен любезностями с герцогом Бургундским [155]. Остается надеяться лишь на то, что они находились достаточно далеко от принцессы и она их не слышала, хотя никуда и не уходила.) Два монарха — Карл VI по-прежнему не выказывает никаких признаков недомогания — вместе подтверждают, что между ними нет более серьезных разногласий. Разрешена даже такая проблема, как формула обращения французского двора к королю Англии: она ни у кого, в том числе и у аудитории, не оставляла никаких сомнений в том, что Генрих достиг самого главного: признания его наследником Карла — héritier de France. Стороны делятся благочестивыми надеждами и добрыми пожеланиями, хор произносит эпилог, напоминая нам со значением о сыне и наследнике Генриха, его отце Генрихе IV и о борьбе, которую «мы представляли уже не раз».
Критиков и сейчас интересует: что же все-таки написал Шекспир — патриотическое действо, прославляющее Англию, или диатрибу против войны и злоупотребления властью? Очевидно, и то и другое. Шекспир не разделял и не противопоставлял эти две проблемы. Увлечение одной из них привело бы к предвзятости и односторонности. Соединив два предмета драматургического исследования, Шекспир создал пьесу, совершенную по своей полноте и глубине психологического анализа. Безусловно, главная ее тема — конфликт, но не только лишь видимый конфликт между Англией и Францией. В нем развивается и давний нравственный спор по поводу оправданности войны, не говоря уже о внутренней борьбе, происходящей в Генрихе и отнимающей его силы, из-за вины, которую он постоянно переживает после убийства Ричарда
С исторической точки зрения «Генрих V», как и три предыдущие пьесы, поразительно достоверен: Шекспир редко отвлекается от имеющихся источников, и если делает это, то почти всегда только лишь ради драматургии. Чаще ему свойственны упущения и приукрашивания, к чему в самом начале призывает нас и хор:
В заключительных строках Шекспир решает еще одну задачу: впервые признает, что все достижения Генриха ничего не стоят, — при его сыне Англия прольет еще больше крови, а Франция отпадет.
11
Король Генрих VI: детство и юность
(1422–1445)
Эксетер:
У Англии никогда еще не было столь юного короля. Генрих VI родился в Виндзоре 6 декабря 1421 года, и когда его на следующий год 1 сентября — через день после смерти отца — провозгласили королем, то ему еще не исполнилось и девяти месяцев. Генрих V завещал поручить регентство Филиппу Бургундскому, если тот изъявит такое желание, чего, к счастью, не случилось, или младшему брату Джону, герцогу Бедфорду. Он и присутствовал на похоронах Карла VI в Сен-Дени: перед ним несли обнаженный меч как символ его монаршего статуса. Тридцатитрехлетний и необыкновенно красивый герцог не обладал ни искрометным темпераментом Генриха, ни широкой эрудицией другого младшего брата, Хамфри, но по своим человеческим качествам был надежнее их обоих: практичен, благоразумен и непорочен в личной жизни, неистов и бесстрашен в бою.
Поскольку обстоятельства требовали, чтобы регент большую часть времени проводил во Франции, Хамфри Глостера назначили «хранителем и попечителем» королевства. Подходил ли он на эту роль? Судите сами. С одной стороны, «добряк герцог Хамфри», как его называли, был уникум среди принцев крови: учтивый и обаятельный покровитель искусств, знаток литературы, чье собрание книг составило ядро знаменитой Бодлианской библиотеки Оксфорда. Шекспир именно таким нам его и представляет; нет и намека на то, что Хамфри способен быть вероломным и беспечным, может вести разгульный образ жизни, который подорвет его здоровье еще до того, как ему исполнится тридцать лет, и пренебрегать государственными интересами ради удовлетворения корыстных амбиций.
Опекунство над младенцем королем было возложено на вельможу старшего поколения: Томаса Бофорта, герцога Эксетера, младшего из трех сыновей Джона Гонта от Екатерины Суинфорд. Но Эксетер по стандартам того времени был уже человеком преклонного возраста: он умрет, когда его подопечному исполнится всего лишь пять лет. И его по всем статьям затмевал старший брат Генри, епископ Винчестерский, а с 1426 года — кардинал. Самого богатого магната Англии, успешного торговца шерстью, пользовавшегося влиянием и в Европе, в 1417 году даже прочили на папский престол, и он, безусловно, больше подходил на роль хранителя государства, чем племянник Хамфри Глостер, которого святой отец недолюбливал, демонстрируя это на каждом шагу. Своим несносным высокомерием кардинал со временем навлек на себя немилость многих соотечественников, но к малолетнему королю относился доброжелательно, давал не только советы, но и деньги, когда в них возникала потребность.
Самое тяжелое наследие Генрих V оставил герцогу Бедфорду во Франции. Королевство находилось в униженном состоянии: и политическом — результат военных побед Генриха, — и экономическом, и моральном. Война длилась, с перерывами, уже почти сто лет, северные и западные районы были в значительной мере разорены и опустошены. За первые год-два после смерти Генриха герцогу удалось навести кое-какой порядок. В 1422 году английские гарнизоны располагались по всей линии от границы Бретани до Абвиля и Парижа, к концу 1425 года они охватили Шампань и Мен и дошли до реки Мёз. Нельзя сказать, что сознательный и добросовестный Бедфорд был ненавистен на оккупированных землях. Он благоразумно сохранил французские учреждения власти, назначал на ключевые должности французов, реформировал систему правосудия и даже умудрился чеканить монеты. Однако как и большинство его соотечественников, герцог прекрасно понимал бесперспективность английского присутствия во Франции. Англия, истощенная войной, заброшенная землевладельцами, которым пришлось большую часть своей жизни посвятить войнам по ту сторону пролива, и не меньше Франции замученная «Черной смертью», никогда не сможет окончательно покорить эту страну.
154
Например: «I could quickly leap into a wife» (В русском переводе — «Живо допрыгался бы до жены».) Или: «Не знаю, как по-английски baiser». (На разговорном языке это слово, переведенное в одном словаре в значении «отдаваться», именно так и понимается со времен Клемана Маро [1496–1564], если не раньше.)
155
«Довольно вульгарный диалог для принцев», — назвал доктор Джонсон разговор короля с герцогом Бургундским, и он абсолютно прав.
156
Данный фрагмент приводится в переводе Анны Ганзен (Шекспир В. Полное собрание сочинений. В 5 томах. СПб.: Брокгауз — Ефрон, 1902, т. 2): он ближе к оригиналу. — Примеч. пер.