Страница 24 из 83
Не исключено, что к петиции Хакси были причастны Глостер и Арундел: у них имелось немало оснований для недовольства. Обоих, к примеру, тревожило то, как быстро набирал политический вес и влияние новый фаворит короля Эдуард, граф Ратленд. Их раздражало упорное стремление Ричарда канонизировать прадеда Эдуарда II и завладеть короной Священной Римской империи. В феврале Глостер и Арундел навлекли на себя гнев короля, намеренно проигнорировав его вызов на совет. Затем на королевском банкете в Вестминстере в начале июля Глостер позволил себе во всеуслышание выражать несогласие с уступками Франции, в частности с тем, что Ричард отдал французам Брест и Шербур [80]. Вступили ли тогда в сговор против короля Глостер, Арундел и, возможно, Уорик, о деятельности которого в минувшее десятилетие нам почти ничего не известно, кроме того факта, что в последнее время он занимал некое высокое положение? Об этом мы никогда не узнаем. Скорее всего никакого заговора они не замышляли. Так или иначе, слухи о заговоре распространялись, и Ричард не мог не отреагировать. Он достаточно натерпелся от дяди и его друзей, и его терпение, очевидно, иссякло.
Для Ричарда было характерно приглашать своих врагов на банкет, что он сделал и на этот раз: впоследствии Томас Уолсингем сравнит этот банкет с пиром Ирода, на котором Саломея плясала в награду за голову Иоанна Крестителя. Глостер отказался, сославшись на недомогание; Арундел тоже отклонил приглашение. На банкете появился только Уорик, и король встретил его необычайно тепло. Лишь после того как пир закончился, Уорика схватили и увели в Тауэр. Через пару недель арестовали и Арундела — и опять обманным путем: Ричард клятвенно обещал его брату архиепископу, что с ним ничего не случится. Арундела заключили в замок Карисбрук на острове Уайт. На свободе оставался пока Глостер. В отношении своего дяди король решил продемонстрировать силу. С внушительной свитой, единоутробными братьями Томасом и Джоном Холландами, графами соответственно Кента и Хантингдона, и дворцовой дружиной он ночью прискакал в его замок Плеши в Эссексе. Поскольку герцог не смог прибыть на банкет, король сам приехал за ним, объяснил Ричард. Глостеру, застигнутому врасплох, ничего не оставалось, как просить пощады. Ричард в ответ сказал лишь: о пощаде надо было думать девять лет назад, когда королева стояла перед ним на коленях и умоляла сохранить жизнь сэру Саймону Берли. Глостера отправили в Кале, заверив в том, что его не заставят долго ждать приговора.
Судебные решения выносились на парламенте, собравшемся 17 сентября 1397 года, последнем при Ричарде. На Глостера, Арундела и Уорика возлагалась ответственность за преступления, совершенные девять лет назад и аналогичные тем, которые рассматривались «Безжалостным парламентом»: измена, но теперь бывшие обвинители сами стали обвиняемыми. И судебное разбирательство происходило таким же порядком. В роли апеллянтов выступили восемь лордов, включая единоутробных братьев короля графов Кента и Хантингдона и кузенов графов Ратленда и Сомерсета [81]. Вестминстер-Холл находился на реконструкции, и специально для судилища во дворе был возведен большой павильон, открытый с обеих сторон, с колоссальным троном, установленным на высокой платформе. Также специально для этого случая был устроен показательный спектакль — на открытии сессии присутствовали около четырехсот чеширских лучников, охранявших короля.
Некоторое удивление вызвало появление четвертого обвиняемого — Томаса, брата Арундела, в прошлом году произведенного из архиепископа Йоркского в архиепископа Кентерберийского. Казалось странным, что ему можно было приписать причастность к событиям 1386–1388 годов. По всей видимости, его наказывали за нежелание исполнить повеление короля назначить мирского проктора для выступления от имени духовенства: духовный сан запрещал церковникам участвовать в судебных процессах, которые могли привести к кровопролитию. В любом случае ему не позволили даже выступить в собственную защиту и 25 сентября приговорили к конфискации всех владений и вечному изгнанию.
Восемь апеллянтов предстали перед парламентом в красных шелковых мантиях с белой каймой и золотой вышивкой. Низко поклонившись королю, они театрально попросили его начать процедуру вызова ответчиков по одному. Первым вошел граф Арундел, и Джон Гонт в роли верховного стюарда Англии и председателя суда пэров торжественно зачитал предъявляемое ему обвинение. Граф с негодованием возгласил, что он уже получил от короля два прощения. Гонт ответил, что прощения аннулированы; они начали спорить по поводу их действенности, тогда вмешался спикер сэр Джон Буши [82], потребовав немедленно осудить Арундела, а апеллянты бросили на пол перчатки. Гонт объявил традиционный приговор к повешению, король тут же благосклонно заменил его более достойной казнью на плахе. Арундела увели на Тауэрский холм, где в присутствии Кента, Сомерсета и собственного зятя Ноттингема ему отсекли голову.
Теперь настал черед Глостера, но парламенту вдруг сообщили: герцог мертв. Показательно, что обстоятельства его смерти даже не обсуждались; мало кто сомневался в том, что его убили в Кале по повелению короля. Однако чрезвычайно важно было официально признать его изменником и создать основания для конфискации собственности. Соответственно Глостера обвинили в измене — разве не он пришел с армией в Харингей в 1387 году? — и все его владения были реквизированы в пользу короны. Оставалось разобраться с Уориком. «Как ничтожная старая баба, — писал презрительно Адам из Уска, — он во всем признался; хныча, стеная, плача и казня себя, просил короля пощадить его». Уорика тоже приговорили к повешению, однако — возможно, вследствие полезного свидетельствования против Глостера — Ричард заменил петлю пожизненной ссылкой на остров Мэн [83].
Расправившись с противниками, король мог спокойно приступить к поощрению тех, кто проявил личную преданность. Пятеро получили герцогства: Болингброку, несмотря на прежние проступки, достался Херефорд, Моубри — Норфолк, Джону Холланду — Эксетер, Томасу Холланду — Суррей, Ратленду — Албемарл, или, как его назвал Шекспир, Омерль. Для короны Ричард аннексировал графство Чешир [84]вместе с некоторыми бывшими владениями Арундела в соседних окраинных землях Уэльса. Все решения парламент одобрил и 30 сентября торжественно подтвердил законность принятых актов на вечные времена. После этого был объявлен перерыв до 27 января 1398 года. В этот день парламент вновь соберется, как сообщил король, уже в Шрусбери рядом с границей Чешира.
Лучше бы он совсем его распустил. Король достиг своих целей, и крови пролилось гораздо меньше, чем в 1388 году. Обезглавливание Арундела не всем понравилось, хотя смерть Глостера почему-то почти никого не обеспокоила. Удовлетворись Ричард достигнутыми результатами, возможно, и сохранил бы единомыслие в стране. Но король не успокоился, он хотел довести мщение до конца, чем себя и сгубил. Вряд ли стоит верить в легенду Уолсингема о том, будто короля преследовал призрак Арундела, чье тело он якобы эксгумировал, с тем чтобы графа не превратили в мученика. В таком случае ему не было никакого смысла прерывать парламентские слушания на четыре месяца. Ричард уже ничего не боялся; напротив, он стал необычайно самоуверен и опасен в своей жажде мести.
Парламентская сессия в Шрусбери была непродолжительной. Семеро апеллянтов внесли предложение отменить все акты и постановления «Безжалостного парламента», принятые «против желания и воли короля и ущемляющие права и привилегии короны». Графство Суффолк было возвращено семье де ла Поля, еще раз была подтверждена законность решений сентябрьской сессии в Вестминстере, в том числе и в отношении признания изменниками всех, кто будет пытаться их пересмотреть. Скандал возник лишь на третий день. Многие уже обратили внимание на отсутствие восьмого апеллянта, Томаса Моубри, герцога Норфолка. 30 января Генрих Болингброк, герцог Херефорд, выступил перед всей ассамблеей и по поручению Ричарда сообщил о недавнем разговоре с Моубри, в котором тот, как написал Холиншед, «произнес некоторые слова, бесчестящие короля». Поскольку не имеется свидетельств самого Моубри, нам приходится полагаться только на парламентское изложение версии, представленной Болингброком. Согласно его рассказу, месяц назад они вместе ехали верхом на лошадях из Брентфорда в Лондон и Моубри заметил, что их обоих ждет смерть в наказание за Рэдкот-Бридж. Болингброк напомнил, что король их простил, и тогда Моубри возразил: невзирая на прощение, король поступит с ними точно так же, как и с другими жертвами. Мало того, продолжал Моубри, группа лордов, близких к королю, замышляет убить их обоих в Виндзоре сразу же после парламента вместе с отцом Генриха Джоном Гонтом, герцогами Эксетером и Албемарлом и маркизом Дорсетом. Соответственно им надо либо принимать ответные меры, либо бежать из страны, пока еще не поздно.
80
Два порта были предоставлены англичанам в апреле 1378 г. на время войны под залог в 20 000 фунтов стерлингов. Война закончилась подписанием перемирия на 28 лет, и уже не имелось никаких юридических оснований для их удерживания.
81
Томас Холланд получил титул графа Кента в 1380 г., его брат Джон стал графом Хантингдоном в 1388 г. Ратленд — сын дяди короля Эдмунда, герцога Йоркского; Сомерсет — недавно узаконенный Ричардом внебрачный сын Джона Гонта.
82
Его иногда именуют сэром Джоном Басси. Для меня предпочтительнее шекспировский вариант.
83
Уорика вскоре перевезли домой и заключили в Тауэр, где он содержался, пока его не освободил Генрих IV.
84
Особое положение Чешира было определено еще «Книгой судного дня» (земельная опись, произведенная Вильгельмом Завоевателем в 1085–1086 гг.), когда графство, вероятно, и получило впервые статус палатината с определенными привилегиями. Именно там Черный Принц набирал основную часть своих войск, и Ричард, как мы уже видели, пытался делать то же самое в 1387 году и позже, в описанной нами ситуации.