Страница 2 из 37
Очнулся Андрей от сильной боли в левом плече. Она шла от нижнего конца лопатки к ключице. Значит, именно туда угодил осколок мины, разорвавшейся неподалеку. От тряски машины, в кузове которой их везли, — это была старая, довоенного выпуска трехтонка (как еще она сохранилась у «духов»), — боль усиливалась и спускалась по руке к локтю. Но дальше не шла, как бы удерживаемая бинтом, которым было крепко обмотано все плечо Андрея. В суматохе боя кто-то успел перебинтовать его и даже вколол промедол. Он хоть и был в забытьи, но укол иглы шприц-тюбика почувствовал.
В кузове их было всего двенадцать человек. Как ни горько это было сознавать, но пятеро, видно, погибли в последней схватке. И винить в их потере Андрей, кроме себя, никого не мог. Душманы оказались хитрее, чем он ожидал, ловушку устроили по всем правилам. Даже то, что десантники могут рвануть вперед, предусмотрели. Некоторых солдат накрывали сверху сетями, искусно замаскированными между ветвями деревьев, других выводили на заранее вырытые ямы, слегка прикрытые валежником. Разведчики падали в них и оказывались в руках бандитов. Но откуда «духи» все же знали о маршруте их движения? Эта мысль не давала покоя Сухолиткову.
Андрей обвел солдат в кузове повлажневшими глазами. Погибли отличные ребята: сержант Борис Пищулин — лучший снайпер роты; ефрейтор Семен Хорьков — искуснейший сапер; непревзойденный балагур Григорий Игорьков, со смешным прозвищем Перчик, и другие следопыты. Какие были люди! Шли за ним в огонь и в воду… У остальных, оказавшихся вместе с Андреем в плену, участь тоже была незавидной. Сухолитков знал, как ненавидят и издеваются над попавшими к ним федералами «духи», какие мучения приходится испытывать им.
Позади офицера примостились Гонец и Емеля. Рядовой Виктор Гонцов, разумеется, получил свое прозвище от фамилии. Он был лучшим радистом роты. Рядового же Якова Еремеева по прибытии в роту писарь, плохо расслышав его имя и фамилию, записал Емелей. Потом-то, разумеется, фамилию солдата написали правильно, но кликуха так и осталась за новичком. И он не обижался на нее. Был добродушным парнем, немножко увальнем, что, однако, не мешало ему быстрее всех преодолевать полосу препятствий. Оба бойца были рослыми ребятами, только у Гонца шевелюра была белая как лен, а у Емели темно-серая, точно присыпанная пеплом, и кудлатая. Он отличался еще и тем, что очень метко метал ножи на значительное расстояние, и их у него было не два, как у всех, а четыре, за что вначале он получал нагоняи от старшины роты. Но так было только вначале, пока не открылся его талант метателя ножей.
У Андрея не было сомнения в том, что их ожидает. Привезут в лагерь душманов, покажут соплеменникам, похвастаются: вот, мол, какой улов захватили. Поглумятся, конечно, и пустят в расход. Да еще могут и не расстрелять, а поотрубать головы, чтобы потом выставить их в лагере на кольях. Сухолитков видел фильмы такого рода — в батальоне их иногда прокручивали, чтобы люди знали, до какой жестокости доходит противник. Некоторые из молодых не выдерживали, покидали клуб. Таких потом отчисляли из батальона, как не способных быть разведчиками, которые должны иметь крепкие нервы и не бояться никаких трудностей. Их профессия самая опасная и увлекательная в армии. Недаром Сухолитков столько сил положил, чтобы перебраться из ментов в десантники. Ну и досталось же ему! И если бы не писатель Валерий Анатольевич Рощин… служить бы ему и сейчас в Приморье замполитом судебно-розыскной роты.
Среди пленных федералов — и Андрей знал об этом — попадались, конечно, и такие, кто не выдерживал издевательств и пыток. Они ломались, просили пощады и готовы были на все, лишь бы им сохранили жизнь. Душманы порой не казнили их и делали своими рабами. Они выполняли самую грязную работу и жили как в клетке, под постоянной угрозой смерти. Их и людьми-то трудно было назвать, скорее животными. Алексей был почти уверен, что уж его ребята на такое не пойдут — предпочтут гибель позору.
Машина шла по крутому серпантину. И чем выше в гору она поднималась, тем ухабистей становилась дорога. Кузов подбрасывало все чаще и чаще. А каждый резкий толчок трехтонки острой болью отдавался в месте ранения, туманил сознание. Прошлое мешалось с настоящим и вызывало такой калейдоскоп разных мыслей, что в них трудно было разобраться. Андрей видел себя курсантом Ленинградского политучилища МВД, когда носил погоны старшего сержанта. Именно в то время Андрей прочитал роман Валерия Рощина «Небо под нами» и стал мечтать о службе в десанте. Пошел в воскресенье в аэроклуб и записался в группу. Когда начались прыжки с парашютом, он бегал на них, отговариваясь свиданиями с девушкой, которой у него не было и в помине. Незабываемое это было ощущение — парить в воздухе с куполом парашюта над головой… Картинка менялась, и он видел себя уже лейтенантом милиции, хотя его грозились выпустить из училища рядовым. Андрей столько рапортов написал с просьбой перевести его в десантные войска, что начальник штаба сказал ему: «Будь моя воля, Сухолитков, я бы тебя в штрафбат отправил». И его послали не в Подмосковье, как намечалось вначале при распределении выпускников, а на Дальний Восток. И служил он там целых два года, гонялся за сбежавшими из зон зэками. Да так бы и остался, наверное, в той же дивизии внутренних войск и по сей день, если бы не подвернулся случай в лице все того же Валерия Рощина.
Силой воли Андрей заставлял себя сдерживать стон, рвущийся с его пересохших губ. Нестерпимо хотелось пить. Но все, что было у них, в том числе и фляги с остатками воды, у бойцов отобрали еще до отъезда с поля боя. А просить воду у бандитов было бесполезно — они бы только посмеялись. Поэтому Сухолитков крепче сжимал зубы и терпел, заставляя себя думать о чем-то хорошем. Но его было так мало в жизни. Вырос Андрей без отца — тот рано погиб. Мать работала уборщицей в детсаду. А детей было трое. Жалкая пенсия за отца и ее мизерная зарплата позволяли еле сводить концы с концами.
Друг уговорил Сухолиткова после призыва в армию поступить в политучилище МВД. Это так романтично, уверял он, выслеживать и ловить всяких бандюг! И он поддался на эти уговоры, о чем затем горько жалел. Особенно остро парень почувствовал, что выбрал неправильный путь, после прочтения книги «Небо под нами». Он понял, что именно в ВДВ надо было бы служить. Андрей всегда был романтиком, и мысль эта не просто захватила его, заставила действовать. Он собрал все книги о людях, служивших в этом роде войск, их было немного, и прочел их залпом. Однако после первого же рапорта о переводе получил от начальника училища такую взбучку, что потом долго не предпринимал попыток перевестись. Но он уже не мог противиться своему желанию. Написал рапорт начальнику войск. Его вызвали в штаб округа, и какой-то занудливый полковник сказал Сухолиткову:
— Ты с ума сошел, курсант! Знаешь, сколько государство потратило на твое обучение? Будь добр, расплатись. И вообще не валяй дурака! Служи, где приказано!..
Учился он отлично, поэтому и сделали замкомвзвода. И выпускные экзамены сдал блестяще, хотя была мысль в чем-нибудь напортачить. Вот только перед ребятами было стыдно. Они же знали его как облупленного. Сказали бы: «Эх ты, нас учил, ругал, а сам…» Нет, гордость сделать такое ему не позволяла.
Перед экзаменами у Андрея родилась одна нелепая, на его взгляд, мысль. А что, если обратиться к Валерию Рощину, может, он поможет? Он понимал всю безрассудность такого поступка. И все же после долгих раздумий решился. Вот тогда все пошло так, как надо. Но об этом сейчас, в плену, думать не хотелось…
Вскоре раздалась отрывистая команда:
— Стоп! Приехали!
И хотя слова были произнесены по-чеченски, Сухолитков понял их смысл. Он уже немного знал язык врага. Выглянув из-за борта, Андрей увидел широкую поляну и целый ряд палаток на ней. Кругом сновали вооруженные автоматами люди. Стало ясно, что их привезли в лагерь душманов.
Пленных выстроили в ряд вдоль длинного, сверху зазубренного дувала. Очевидно, это было единственное уцелевшее строение от маленького аула, располагавшегося здесь когда-то. Слева виднелись несколько тоже покореженных фундаментов от стоявших тут в давние времена домов. Дальше круто подымалась вверх одна из вершин горной Чечни. Около нее торчали несколько грязных палаток. Неподалеку паслись лошади. Здесь, вероятно, и находилась нынешняя база чеченского боевого отряда, напавшего на псковских разведчиков. Сухолитков как раз и рассчитывал привести сюда свою группу. Он это сразу понял, мысленно прикинув маршрут, обозначенный на его карте. Где-то в этом районе и должно было располагаться хранилище, где, по оперативным данным, складировалось оружие и боеприпасы с взрывчаткой, полученные недавно из-за рубежа. Это хранилище и следовало уничтожить разведчикам. До границы было рукой подать, а за ней сразу начиналось Панкийское ущелье, по которому нередко шли грузы для боевиков, в основном автоматы, пулеметы, снайперские винтовки и боеприпасы к ним.