На исходе ночи

Виндзорский замок, как и положено всякому уважающему себя замку, а тем более королевскому, стоит на холме. Над всеми его краснокирпичными древними стенами доминирует высокая Круглая башня с королевским штандартом. Этот штандарт никогда не опускается, даже если в стране объявлен национальный траур, ибо приспущенный флаг означает сдачу врагу (разумеется, гипотетическому). В самом деле, многоязыкие толпы туристов всех цветов и оттенков кожи, судя по всему, настроены мирно, вооружены лишь фото- и кинокамерами и отнюдь не собираются брать приступом эту королевскую резиденцию. Но… традиция есть традиция.

Дань этой традиции — и стражник, марширующий взад и вперед перед высокими чугунными воротами, ведущими в двухэтажные, собственно королевские апартаменты, где Елизавета II с семьей проводит весенние месяцы. Наверное, правильнее было бы назвать солдата на посту часовым, но язык как-то не поворачивается называть таким обыденным словом рослого молодца в огромной медвежьего меха шапке, серой шинели, щегольски перехваченной белой блестящей портупеей и автоматической винтовкой в руках. Печатая по каменным плитам шаг, он проследовал вдоль ворот, скрылся за каменной стеной, возвратился, потоптался на месте, с силой ударяя начищенными до блеска ботинками о брусчатку, развернулся — и снова в путь. Молодое, почти мальчишеское лицо под нацеленными объективами фотокамер невозмутимо и сосредоточенно. Он словно не замечает ни объективов, ни любопытных глаз. А я не могу отделаться от крамольной мысли, что именно на нас, туристов, и рассчитан этот церемониал, наивный, даже детский и потому чем-то трогательный.

На иной, торжественный и серьезный лад настраивает часовня св. Георгия в Виндзорском замке, построенная в конце XV — начале XVI веков в так называемом перпендикулярном плане. В ней все устремлено вверх, к богу. Резной потолок искусно повторяет узор розы — национального цветка англичан. Как следует рассмотреть его можно лишь глядя… вниз, в специальное зеркало, которое как бы приближает, увеличивает резные переплетения узоров.

Слабый, неверный свет, проникающий через витражи, бросает цветные блики на усыпальницы британских монархов. Молитвенно сложив руки на груди, покоятся изваянные из белого мрамора Георг V и его супруга. В ногах у короля в вечной скорби застыл мраморный лев, у королевы — лошадь. Покой Эдуарда VII охраняет его верный и любимый друг — собака Цезарь. Лишь на могиле Георга VI, отца ныне царствующей Елизаветы II, нет никакого памятника — только скромная плита. Такова была воля покойного.

В часовне св. Георгия происходит церемония посвящения в рыцари ордена Подвязки. С высоких хоров свисают рыцарские штандарты, разукрашенные изображениями животных и птиц; среди этой пестрой фауны больше всего львов. Рыцари, как видно, отдают предпочтение все-таки царю, хотя и зверей. В настоящее время здравствуют 26 рыцарей этого весьма необычного для нашего слуха ордена.

Они каждое воскресенье должны собираться в часовне для молитвы вместе с королевской семьей. Так велит традиция. Однако она не всегда соблюдается, и рыцари часто присылают своих представителей.

Учреждение ордена восходит к королю Эдуарду III. Однажды на балу у одной дамы (и надо же случиться такому!) упала с ноги подвязка. Придворные, естественно, стали посмеиваться над несчастной, отпускать всякие там шуточки и т. п. Благородный король Эдуард рыцарски вступился за честь дамы, галантно поднял эту принадлежность дамского туалета, пристыдил насмешников и добавил, что когда-нибудь они будут считать величайшей честью быть удостоенными ордена Подвязки с большой буквы. Так оно и произошло. Король учредил орден, одним из знаков которого является лента, завязываемая под коленом, и теперь он считается одной из самых почетных наград в Британии.

Я написал «одной из самых почетных наград» не случайно, потому что читатель, конечно, слышал и о другом высоком и необычайном ордене. Конечно же, автор имеет в виду орден Бани. Все мои попытки установить, какой же орден, так сказать, «главнее» окончились неудачей. Этот вопрос оказался чересчур трудным для моих английских собеседников и даже для всезнающей Вайлори. Однако же я склоняюсь к мысли, что орден Бани «главнее», ибо посвящение в рыцари этого ордена производится в Вестминстерском аббатстве, том самом, где коронуют монархов.

Покинув древние стены Виндзорского замка, турист сразу попадает в XX век. О нем живо напоминают возбужденные толпы путешественников со всех концов света и… огромные тяжелые «Боинги», с ревом проносящиеся над головой. Неподалеку расположен аэропорт. Такое соседство приносит немало беспокойства королевской семье, и после долгих переговоров авиакомпании согласились изменить курс своих лайнеров. Только две продолжают упорствовать, не знаю уж, по какой причине. Вот и летят самолеты, оглашая шумом двигателей королевские покои. Когда об этом узнал один человек (ну, конечно же, американец!), он простодушно спросил: почему же построили королевский дворец так близко от аэродрома?

Рассказывая эту забавную историю, Вайлори весело улыбается. Видно, ей нравится анекдот, высмеивающий «этих наивных, грубоватых, необразованных янки». Вообще, как можно заметить даже во время короткого пребывания в Англии, англичане любят подшучивать над своими младшими собратьями или, если пользоваться политической терминологией, «старшими партнерами». Впрочем, не сомневаюсь, что и у американцев хватает анекдотов о «чудаках-англичанах».

С вершины холма, на котором стоит королевский замок, видно далеко окрест. У подножья холма раскинулся старинный парк, чуть дальше — городские дома, а совсем далеко, за Темзой, среди зеленых кущ деревьев смутно виднеются очертания готического собора, старинные здания. Это Итон, самая привилегированная частная закрытая публичная школа королевства, где отпрыски самых богатых и знатных семейств «с младых ногтей» постигают трудную науку (или искусство), как стать настоящим джентльменом. На наш взгляд, в этом словосочетании: «частная публичная школа» содержится явное противоречие. В самом деле, каким образом публичная, то есть школа для всех, может быть закрытой, да еще частной? Однако это — Англия, где многое «не так, как у других».

…Мы прогуливаемся по Темз-стрит, красивой и нарядной улице в центре Виндзора. Несмотря на воскресенье, многие магазины и лавочки открыты. Из-за наплыва туристов их владельцы не соблюдают обычного для Англии правила, согласно которому в день божьего отдыха магазины не работают. Для торговцев время — деньги в прямом смысле этого слова. К услугам туристов широкий выбор, если пользоваться любимым выражением нашей торговой рекламы, различных сувениров. Многие из них, так сказать, с «королевской символикой». Изображение Елизаветы II или короны можно увидеть на брелоках, зажигалках, портсигарах, чашках, на чем угодно. И не только на сувенирах. Ее портрет украшает денежные купюры, почтовые марки, многие витрины магазинов.

Наверное, во всех этих проявлениях уважения к королеве немало внешнего, показного, а то и просто меркантильного интереса торговцев. Однако сводить дело только к внешним, заметным даже невооруженному глазу проявлениям «культа» королевы было бы большим упрощением. Всеволод Овчинников, автор глубокой и интересной работы «Корни дуба», пишет:

«Прежде всего монархия апеллирует к чувству истории, глубоко заложенному в англичанах. Она превозносит преемственность и незыблемость традиций, укрепляя тем самым корни политического консерватизма в национальном характере. Пусть в этом меняющемся мире будет хоть что-то стабильное, неизменное, связывающее хмурый сегодняшний день со славным прошлым…

Существование королевы, которая «царствует, но не правит», помогает, во-вторых, укреплять в народе взгляд, будто неприкосновенный фасад государственных установлений — это одно, а подлинные рычаги власти — уже нечто другое. Монархия тем самым способствует утверждению мифа о нейтральности и беспристрастности государственного механизма, о том, что он служит-де не интересам определенных классов, а народу в целом».