Чичерин

Именно «citoyen», не «camarade». Так обозначались рубежи.

Снова Чичерин увидел Ленина через месяц. В феврале 1910 года секретариат Лондонского просветительного общества немецких рабочих решил в связи с предстоящим в Копенгагене конгрессом II Интернационала пригласить видных представителей рабочих, партий Европы на дискуссию на тему о войне и милитаризме. От РСДРП прибыли Ленин и Чичерин.

О своем выступлении на этой встрече Чичерин позже старался не вспоминать: попытка защищать зигзагообразную линию меньшевиков была жалкой комедией. Ни словесная эквилибристика Гайндмана, ни циничное остроумие Бернарда Шоу, участвовавших в этой встрече, ничего не помогло: господствовал на дискуссии Ленин.

Кратко и четко он дал анализ современной обстановки, последовательно и убедительно ответил на вопрос, каким будет характер предстоящей войны, и изложил теорию справедливых и несправедливых войн. Он разоблачил ошибки выступавших до него ораторов, да так убедительно, что Чичерин ясно понял: в вопросе о войне и мире Ленин, большевики правы на сто процентов, а меньшевики стоят на шатких позициях, защищать их — значит защищать неправое дело. Чичерин, как никогда ранее, отмечает, что у большевиков позиции сильнее, правильнее и просто научнее, чем позиции меньшевиков.

После встреч с Лениным наступил трудный период в жизни Чичерина, период коренной и окончательной ломки его взглядов и убеждений. После мучительных схваток ему удалось побороть наиболее коварного, стойкого и упрямого врага — самого себя. Мужественно, безжалостно, со спартанской суровостью поверг он этого врага и вышел на прямую дорогу революционера. Это была его окончательная победа над прошлым.

Теперь не могло быть места сомнениям и колебаниям. «Не Бисмарки и Наполеоны Третьи, — писал он 1 апреля 1908 года с внутренней убежденностью, — будут представляться «великими людьми» освобожденному от классов человечеству, а великие Vorkäpfer [3]массы, человечества, первые между равными революционеры… Надо уметь понять величие сознательного отдавания себя!..Мы не признаем наград и наказаний… И это в миллион раз прекраснее всяких аскетических допотопностей».

Здесь нет лукавства, люди должны понять: он отказался от всех благ барина, добровольно пошел за правое дело тернистым путем в рядах суровых борцов. Без всякого интеллигентского позерства отбросил прочь дворянские привилегии и почести. Зачем они революционеру?

Чичерин по-прежнему получает деньги из России, но отдаст их партии. И это не филантропия, это сознательное отношение к долгу революционера. Частная собственность ненавистна ему.

Он пишет: «Когда я думаю о Карауле, мечтаю, как там, на этом красивом местоположении, прежний дом отдельной единицы будет превращен в Maison du peuple [4], будет центром сильной, глубокой, богатой, содержательной, трезвой жизни… В этом доме будут кооператив, организация крестьянского союза, местный театр… библиотека и читальня, залы для собраний. Массовая коллективистическая жизнь будет бить ключом, универсализм пролетарского мира уничтожит ужасную, мне до боли невыносимую Privacy [5], отгороженность, все то старое, что обезобразило мою молодость, в тисках чего я так страдал, стонал и вздыхал, пока пробил себе путь к современным великим революционным идеалам. Privacy — затхлость… Обобществленность — вот что область жизни содержательного и глубокого».

По-прежнему у Георгия Васильевича масса увлечений. По-прежнему широк круг его запросов. Он много читает, особенно историческую и философскую литературу. В условиях усиленного распространения идеализма было важно познать философские труды великих материалистов прошлого, понять их аргументацию и овладеть ею для борьбы с идеализмом и поповщиной, с давнишними врагами, которые так коверкали ему жизнь в юношеские годы.

«Какой жестокий бог — вечно (вечно!!! навеки!!!) карающий! В какой скверной фанатической фантазии зародилась идея такого жестокого, отвратительно-жестокого бога! Если бы были рай и ад, то я, несомненно, плюнул бы на все райские увеселения и пошел бы в ад разделить страдания несчастных, может быть ошибавшихся когда-то, но теперь караемых отвратительным деспотом… Я был бы подлецом, если бы остался в раю, когда несчастные мучатся в аду…»

Но одного нигилистического отношения к церкви мало.

«Как проявление интернационального творчества пробудившихся к жизни широких масс, христианство было явление прогрессивное. Но тогдашние производственные отношения делали невозможным для массы овладеть производством — поэтому вместо активно революционного пересоздания жизни христианство содержит проповедь кротости, смирения, перенесение надежд на другой мир, месть угнетателям в другом мире (у Тертуллиана: как буду радоваться, как буду восхищаться, видя тиранов-угнетателей и проч., поджариваемых в неугасимом огне и т. д.). Месть есть проявление бессилия. Также и кротость. Апостол Павел говорит: прощай оскорбляющему тебя, и ты соберешь горящие угли на голову его на том свете. Относительно христианства, как веры, причина и следствие должны быть перевернуты; причина, реальная, страдающая, мыслящая, работающая человеческая масса. Продукт — Христос».

Однако не научные изыскания главное в его жизни. Силы и время у Чичерина отнимает деятельность в интересах партии.

Академик И. М. Майский свидетельствует: «Помню, как-то в начале 1913 года я совершил довольно обычное в те времена «рефератное турне» по эмигрантским колониям Бельгии и Франции. Устраивал это «турне» Чичерин, живший тогда в Париже. Надо отдать ему справедливость, все было организовано прекрасно, и мои доклады на собраниях колоний происходили в срок и при переполненных залах. Но какой энергии это стоило Чичерину! Сколько писем и телеграмм он отправил в связи с моей поездкой! Сколько самой трогательной заботы он проявил в отношении меня, аккуратно извещая о расписании пароходов и поездов, которыми я должен был пользоваться, об адресах квартир, где я должен был останавливаться! Георгий Васильевич не гнушался никакой черновой работой, если то было необходимо в интересах дела».

Переписка и связи Георгия Васильевича были огромны, его память удерживала сотни подробностей. Казалось, у него неисчерпаемый заряд энергии. В любую минуту он готов был прийти на помощь товарищам, не жалея ни времени, ни здоровья, ни денег. Себя же все больше и больше ограничивал даже в самом необходимом. Аскетизм в быту, казалось, был для него первым испытанием воли, стремления к революционной закалке, наконец, проверкой качеств бойца.

В минуты отдыха он позволял себе потолкаться у книжных лавок букинистов на берегу Сены, посетить нотные магазины. Изредка он выкраивал время на чтение художественной литературы. Его любимыми писателями были Золя, Флобер, Мопассан. Это у них он учился безупречному французскому языку, которым так восхищал иностранных дипломатов и писателей.

Как и в Берлине, Чичерин не оставался в стороне от местного революционного движении. Он стал членом одной из секций Социалистической партии Франции, но очень, скоро разочаровался: Французская социалистическая партия была «слишком интеллигентской», в ней все больше и больше одерживали верх социал-патриоты, руководство, щеголяя революционной фразой, проявляло готовность идти на самые грязные сделки с клерикалами и монархистами.

«Теория социал-патриотизма, — писал он, — в откровенном виде заключалась в том, что капитал и труд в каждой стране имеют общие интересы и солидарны в своей борьбе против других стран. Такова в чистом виде теория той сильной рабочей аристократии, которой держится господство капитала в передовых странах».

Однажды на заседании секции партии Чичерин предложил, чтобы социалисты начали энергичную кампанию в защиту русских эмигрантов. В ответ раздались враждебные реплики.

Чичерина взорвало.

— Французский капитал, — резко заявил он, — как вообще капитал передовых стран, при содействии царизма самым варварским образом эксплуатирует российские трудящиеся массы. Выжатая из последних нажива идет не только всей Франции, крупицы из нее перепадают и тем, из которых вербуются гедисты и прочие. Я смотрю вокруг себя и вижу сравнительное всеобщее благосостояние, которое покупается безмерными страданиями трудящихся масс в России…

3

Борцы авангарда ( нем.).

4

Народный дом ( франц.).

5

Частная собственность ( англ.).