Страница 88 из 104
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не позволить Мартину Лямпе…
Я замолчал, испугавшись, что и без того уже сказал слишком много лишнего, но Яхманн меня не слушал. Он вновь извлек из маленького фарфорового тазика полотенце и положил его себе на голову, чтобы под этим тентом вдыхать пары камфоры. Мне недвусмысленно предлагали удалиться.
Я вышел из дома Яхманна, в конце улицы поймал двуколку и попросил сонного возничего довезти меня до Крепости. За всю ночь я ни на минуту не сомкнул глаз, но совсем не о сне думал я, вбегая к себе в спальню. Где Лямпе? Где его жена? Я не мог воспользоваться услугами жандармов, чтобы найти их. Никто не должен знать о связи между Лямпе, кенигсбергскими убийствами и профессором Кантом. Я закрыл за собой дверь и почувствовал себя мухой, попавшей в бутылку. И, словно муха, я метался из стороны в сторону, натыкаясь на стеклянные стенки, а ведь выход был совсем недалеко. Если бы я был чуть-чуть внимательнее, если бы я осмелился… Решение проблемы было достаточно очевидным. Существовал человек, которому я мог задать вопрос о Мартине Лямпе, — сам профессор Кант. Он, несомненно, должен знать, где находится его бывший слуга. Но могу ли я задать вопрос так, чтобы не выдать причины, по которым мне вдруг понадобился Лямпе?
Резкий стук в дверь мгновенно загнал эту мысль, подобно испуганной крысе, в самый дальний и темный уголок моего сознания.
Когда я открыл дверь, то обнаружил солдата с осоловелым лицом, который уже занес кулак, чтобы постучать еще раз.
— Срочное сообщение, сударь.
— Что такое?
— Там, внизу, сударь. Какая-то женщина хочет вас видеть.
Я никого не ждал. Неужели Елене по какой-то причине вздумалось приехать в Кенигсберг? Точно так же, как, повинуясь некоему необъяснимому импульсу, педелю назад она отправилась в Рюислинг на могилу моего брата.
— Она говорит, что ее зовут фрау Лямпе, — добавил солдат.
Я поспешил вниз по лестнице, чувствуя громадное облегчение и возблагодарив Провидение. Говорят ведь, что неисповедимы пути Господни. Насколько же верны эти слова! В тот момент надежда вновь пробудилась у меня в груди. В действительности радостное чувство оказалось не более чем последним шагом на моем пути вниз, в бездну погибели и заблуждений. Посланник принес мне ключи от запертого склепа, который я тщетно пытался взломать. А я не мог и предположить, какой ужас ожидает меня там, как только повернется ключ, и я войду внутрь.
Глава 31
Фрау Лямпе оказалась моложе, чем я предполагал. Ей не могло быть больше сорока пяти лет. Она стояла в коридоре рядом с дверью на гауптвахту, и ее лицо четко и выразительно выделялось на фоне темной стены. Из-за мерцающего света бледная кожа фрау Лямпе приобрела восковой оттенок. Голова и плечи были покрыты лишь тонкой серой шерстяной шалью — жалкий вызов пронизывающей зимней стуже. Несмотря на то что выглядела она усталой и изможденной, в ней невозможно было не заметить какую-то особую красоту, над которой не властно время. Чем-то она напоминала нищую цыганку, что на углу улицы выпрашивает гроши у прохожих. Фрау Лямпе подняла на меня большие черные глаза, в которых застыла сильнейшая тревога и озабоченность. Но смотрела она на меня неожиданно прямо и без малейшего смущения.
— Поверенный Стиффениис?
— А вы, должно быть, фрау Лямпе, — ответил я.
Она слегка наклонила голову.
— Нам лучше уйти с холода, — сказал я и провел ее в маленькую комнатку, как правило, использовавшуюся офицерами, выходившими на ночное дежурство.
— Спасибо, сударь, — произнесла она с чувством такой силы, что я был искренне удивлен.
Я высек кремнем огонь и зажег свечу. Мне представлялось, что у нее может быть только одна причина для этого визита — она решила признаться во всем, что ей известно о ее муже и его преступлениях.
— Мне следовало бы прийти раньше, — начала она. — Я хотела бы поговорить с вами о своем муже.
Я жестом пригласил ее сесть и сам уселся за стол.
— Мне многое известно о вашем муже, — заметил я.
Ее глаза широко открылись от удивления.
— Неужели, сударь?
— Его имя часто упоминается в связи с именем профессора Канта.
Фрау Лямпе опустила голову, словно пытаясь скрыть глаза. Ее гордая осанка вдруг куда-то исчезла, и она вся поникла, как парус в момент внезапного прекращения ветра. Все произошло в мгновение ока. При упоминании имени Канта.
— Значит, вам известен профессор Кант? — пробормотала она.
— Да, конечно, — отозвался я. — Я имею удовольствие…
— Удовольствие? — грубо перебила она. — Я его тоже очень хорошо знаю. Примерно как калека знает свою усохшую конечность.
Ее слова прозвучали подобно кощунству, громко произнесенному в церкви во время богослужения.
— Вам лучше сразу перейти к делу, фрау Лямпе, и объяснить причины вашего визита, — заметил я мрачно, пытаясь сдержать возмущение.
— Вам мое поведение, наверное, кажется вызывающим? — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. — Возможно, вы друг профессора Канта, сударь, но мне и моему мужу известны иные стороны его характера, гораздо более темные, чем те, что известны вам. Мое поведение объясняется не отсутствием уважения, а слишком горьким опытом.
Внезапно я почувствовал себя крайне неуютно в присутствии этой женщины. В ее поведении ощущалась некая спокойная решительность, и я не знал, как следует вести себя в подобной ситуации и с таким человеком.
— Не думаю, что вы пришли ко мне только для того, чтобы излить злобу на профессора Канта, — поспешно продолжил я. — Итак, что привело вас сюда?
— Профессор Кант — причина всех несчастий моего мужа, сударь, — ответила она. — Поэтому я и пришла.
— Если у вас есть что сообщить мне как судье, — решительно произнес я, — говорите. Как бы то ни было, мне необходимо побеседовать с вашим мужем, фрау Лямпе. Вам известно, где я могу его найти?
Фрау Лямпе подняла на меня угольно-черные глаза, и на ее прекрасном лице появилось печальное, даже трагическое выражение.
— В том-то все и дело, — произнесла она, и ее голос сорвался, перейдя в рыдание. — Я не знаю, где Мартин. Он исчез ночью два дня назад. Я пришла сообщить о его исчезновении, и мне сказали обратиться к вам. Но вы ведь расследуете убийства, сударь, — произнесла она, вытирая слезы краем шали. — Почему они послали меня к вам? С ним что-нибудь случилось?
Неужели в этом деле есть еще какая-то сторона, которая все еще ускользает от меня? Сержант Кох был убит накануне днем, значит, преступник все еще активно действует. То, что сидевшая передо мной женщина сообщила мне, вызвало у меня сомнения относительно причастности ее мужа к гибели Коха. Фрау Лямпе заявляла, что он исчез примерно за двадцать четыре часа до убийства моего помощника. Возможно, и с самим Лямпе случилось что-то трагическое? Или он скрылся исключительно для того, чтобы совершить очередное преступление? Существовал шанс того, что Лямпе невиновен. Но тут мне в голову пришла гораздо более циничная мысль. Я внимательно посмотрел на женщину. Есть ли у нее способности сыграть ту роль, которую, по моим предположениям, она могла играть? Не может ли она попытаться создать алиби для мужа?
Я решительно поднялся.
— Я вынужден буду устроить обыск в вашем доме, фрау Лямпе.
Если он прячется там при ее попустительстве, мне удастся захватить его врасплох. Если же нет, у меня будет возможность прочесать жилище в поисках улик, которыми впоследствии я смог бы воспользоваться против него.
К моему удивлению, фрау Лямпе поднялась и без малейшего колебания согласилась с моим требованием.
— Я сделаю все, что необходимо, лишь бы найти моего Мартина, сударь, — произнесла она, и на ее лице появилась слабая улыбка.
Затем она молча проследовала за мной за ворота Крепости, туда, где стоял полицейский экипаж. Я встряхнул задремавшего возницу, и мы залезли в карету.
— Скажите ему, куда ехать, фрау Лямпе, — попросил я, и она дала кучеру адрес в сельском пригороде Белефест.