Второй пол

В эротическом исступлении прижимая к себе возлюбленную, мужчина стремится потеряться в бесконечной тайне плоти. Однако мы видели, что нормальное мужское сексуальное чувство различает Мать и Супругу. Таинственная алхимия жизни вызывает у него отвращение, в то время как его собственная жизнь питается и наслаждается сочными плодами земли; он жаждет обладать ими; он страстно желает Венеру, только что явившуюся из морских вод. Поскольку верховный творец — мужчина, женщина при патриархате раскрывает себя в первую очередь как супруга. Прежде чем стать матерью рода человеческого, Ева была подругой Адама; она была дана мужчине, чтобы он имел и оплодотворял ее, как он имеет и оплодотворяет землю; а через нее он делает своим царством всю природу. В половом акте мужчина ищет не только мимолетного субъективного удовольствия. Он хочет завоевывать, брать, владеть; обладать женщиной — значит победить ее; он входит в нее, как лемех в борозду; он делает ее своею, как и обрабатываемую им землю; он пашет, сажает, сеет — образы эти стары, как письменность; от античности до наших дней подобных примеров можно привести тысячи. «Женщина подобна полю, а мужчина — посеву», — гласят законы Ману. На одном из рисунков Андре Массона изображен мужчина, лопатой вскапывающий сад женского органа^. Женщина — добыча своего супруга, его имущество.

1Гордыня (греч.).

2Рабле называет мужской орган «пахарем природы». Мы уже говорили о религиозных и исторических корнях ассимиляции фаллос — лемех, женщина — борозда.

Колебания мужчины между страхом и желанием, между боязнью оказаться во власти неконтролируемых сил и стремлением ими завладеть поразительным образом отражаются в мифах о Девственности. То страшащая мужчин, то желанная и даже требуемая, она представляет собой наиболее завершенную форму женской тайны; это одновременно ее самый тревожный и самый завораживающий аспект. В зависимости от того, чувствует ли себя мужчина подавленным окружающими его силами или самонадеянно полагает, что способен ими овладеть, он отказывается или настаивает, чтобы супруга досталась ему девственницей. В самых примитивных обществах, где превозносится могущество женщины, верх одерживает страх; женщине следует лишиться девственности до первой брачной ночи. Марко Поло говорит о жителях •УТибета, что никто из них не пожелал бы жениться на девственнице. Иногда этот отказ получал рациональное обоснование: мужчина не хочет жениться на женщине, никогда не возбуждавшей мужских желаний. Арабский географ Аль–Бекри рассказывает о славянах: «Если мужчина женится и обнаруживает, что жена его девственна, он говорит ей: «Если бы ты чего–нибудь стоила, тебя бы любили мужчины и кто–нибудь из них похитил бы твою девственность». После чего он прогоняет ее и расторгает брак». Утверждают даже, что у некоторых примитивных народов мужчины женятся только на женщинах, уже имеющих детей и таким образом доказавших свою способность рожать. Но подлинные мотивы столь распространенных обычаев дефлорации — мистического свойства. У некоторых народов бытуют представления о живущей во влагалище змее, которая может укусить супруга в момент разрыва девственной плевы; девственной крови приписываются ужасающие свойства, она сближается с менструальной кровью и тоже может уничтожить мужскую силу. В этих образах выражена идея, что женское начало, оставаясь нетронутым, обладает большей мощью и таит в себе большую угрозу!. Бывают случаи, когда вопрос о дефлорации вообще не возникает; например, у туземцев, описанных Малиновским, девушки вообще не бывают девственными, поскольку половые игры разрешены с самого детства. Иногда мать, старшая сестра или какая–нибудь замужняя женщина систематически дефлорирует девочку и расширяет вагинальное отверстие на протяжении всего периода детства. Бывает также, что в момент наступления половой зрелости женщины осуществляют дефлорацию при помощи палки, кости или камня, что воспринимается просто как хирургическая операция. В других племенах девочку, достигшую половой зрелости, подвергают дикой процедуре: мужчины отводят ее за пределы деревни и дефлорируют насильно и даже при помощи каких–нибудь орудий. Один из

^ Отсюда и та мощь, которой предание наделяет девственниц в ратном деле: вспомним валькирий или Орлеанскую деву.

наиболее часто встречающихся обычаев заключается в том, что девственниц отдают случайным прохожим, либо полагая, что на них не распространяется опасное воздействие маны, предназначенной только для мужчин своего племени, либо вовсе не заботясь о тех бедах, которые могут пасть на их головы. Еще чаще невесту лишает девственности накануне брачной ночи жрец, или врач, или касик, то есть вождь племени; на Малабарском берегу эта операция возложена на брахманов, и они, похоже, занимаются этим без всякого удовольствия и требуют солидного вознаграждения. Известно, что все священные предметы опасны для человека светского, однако посвященные могут иметь с ними дело, ничем не рискуя; а потому понятно, что жрецы и вожди способны укротить зловещие силы, от которых следует беречься супругу. В Риме от этих обычаев осталась лишь символическая церемония: невесту сажали на фаллос каменного Приапа, преследуя при этом двойную цель; увеличить ее плодовитость и обезвредить чересчур мощные, а потому пагубные флюиды, которые от нее исходят. Иногда муж защищается по–другому; он сам дефлорирует девственницу, но обставлено это так, что в критический момент он оказывается неуязвимым; например, он делает это в присутствии всей деревни с помощью палки или кости. На Самоа он орудует пальцем, предварительно обернув его куском белой материи, а потом раздает присутствующим окровавленные лоскутки. Бывает также, что ему разрешается дефлорировать жену естественным путем, при условии что он не будет извергать в нее семя раньше, чем по прошествии трех дней, так чтобы девственная кровь не соприкасалась с оплодотворяющим семенем.

Согласно классическому перевороту в восприятии священных вещей, в менее примитивных обществах девственная кровь становится символом благотворным. Во Франции еще сохранились деревни, где наутро после свадьбы на обозрение родственников и друзей вывешивают окровавленную простыню. А дело в том, что при патриархальном режиме мужчина стал хозяином женщины; и те же самые свойства, которые вызывают страх, когда встречаются в неукрощенных стихиях, становятся ценными качествами для собственника, сумевшего их приручить. Необузданный нрав дикого скакуна, неистовую силу молнии и водопадов человек превратил в средства собственного процветания. А потому и женщину он хочет получить со всем таящимся в ней богатством, нетронутой. Конечно, рациональные мотивы играют определенную роль в том, что девушке предписывается блюсти невинность; как и добродетельность супруги, целомудрие невесты необходимо, чтобы отец не рисковал передать свое имущество чужому ребенку. Но когда мужчина рассматривает супругу как свою личную собственность, требование девственности носит более непосредственный характер. Прежде всего идею обладания никак нельзя воплотить позитивно; на самом деле никто никогда ничего и никого не имел; а потому люди стараются осуществить ее негативно; самый верный способ настоять на том, что некое имущество принадлежит мне, — это помешать другим пользоваться им. Да и потом человека больше всего прельщает то, что еще никогда никому не принадлежало: тогда победа представляется событием уникальным и абсолютным. Первопроходцев всегда манили целинные земли; каждый год кто–нибудь из альпинистов гибнет из–за желания покорить нетронутую вершину, а то и просто из–за попытки проложить новый путь по склону горы; а некоторые любопытные рискуют жизнью, чтобы спуститься под землю и добраться до еще не исследованных пещер. Уже покоренный человеком предмет становится инструментом; потеряв связь с природой, он лишается самых глубинных своих свойств; неукрощенный поток водопада обещает больше, чем вода городского фонтана. Девственное тело свежо, как скрытые источники, бархатисто, как нераскрывшийся бутон на заре, и светится, как жемчужина, не обласканная солнечными лучами. Человек, как дитя, заворожен всеми сумрачными, закрытыми местами, куда никогда не проникал живительный луч сознания, которые ждут, чтобы в них вселили душу; он считает, что все, что ухватил или куда проник лишь он один, на самом деле — его творение. А еще одна из целей любого желания — это потребление желаемого предмета, подразумевающее его разрушение. Разрывая девственную плеву, мужчина владеет женским телом более интимно, чем если в результате проникновения она останется нетронутой; этим необратимым актом он недвусмысленно превращает тело женщины в пассивный объект и утверждает свою власть над ним. Этот смысл в точности выражает легенда о рыцаре, продирающемся через колючий кустарник, чтобы сорвать розу, аромат которой еще никому не ведом; он не только находит ее, но еще и ломает стебель и только тогда завладевает ею. Образ настолько прозрачен, что в народном языке «похитить цветок» у женщины означает лишить ее невинности, и от этого выражения происходит слово «дефлорация».