Второй пол

В самом деле, ценность ее человеческой личности не возвысит ее в глазах мужчины. Чтобы добиться этого, ей нужно приноравливаться к его представлениям о женщине. В молодости у нее недостает опыта для того, чтобы это понять. Подчас она ведет себя так же агрессивно, как мальчики, пытается завоевать их расположение, властно и с нескрываемым высокомерием навязывая свою волю. Такие приемы почти всегда приводят к поражению. Постепенно всем девушкам, как самым податливым, так и самым гордым, становится ясно, что для того, чтобы нравиться мужчинам, они должны отказаться от проявления самостоятельности. Матери объясняют им, что они больше не должны обращаться с мальчиками как с равными, не должны навязывать им свое общество, гораздо пристойнее занимать пассивную позицию. Если им хочется завязать дружбу или пофлиртовать, то они должны проявлять инициативу так, чтобы никто ее не заметил. Мужчины не любят ни девушек с мужскими замашками, ни «синих чулков», ни слишком умных женщин. Смелые, культурные, умные женщины, женщины с сильным характером пугают их. Как замечает Джордж Элиот, почти во всех романах победу одерживает не брюнетка с мужским характером, а глупая блондинка. В «Мельнице на флоссе» Мэгги безуспешно пытается изменить эту ситуацию. В конце концов она умирает, а замуж за Стефана выходит белокурая Люси. В «Последнем из могикан» сердце героя завоевывает бесцветная Алиса, а не мужественная Кора, в «Маленьких женщинах» Лорри смотрит на симпатичную Джо только как на товарища по детским забавам, влюбляется же он в нудную Эми с кудрявыми волосами. Быть женственной означает быть бездеятельной, пустой, пассивной и послушной. Девушке приходится не только наряжаться и украшать себя, но и подавлять свою непосредственность, заменяя ее искусственной грацией и обаянием, которым ее обучают старшие женщины. Любая попытка самоутверждения вредит ее женственности и уменьшает шансы соблазнить мужчину. В начале своего жизненного пути молодой человек испытывает относительно немного трудностей прежде всего потому, что его предназначение как человеческого существа и как мужчины не вступает в противоречие, об этой счастливой участи он знает с детства. Он завоевывает уважение в обществе и мужской престиж, добиваясь независимости и свободы. Честолюбец вроде Растиньяка стремится разбогатеть, прославиться и таким образом завоевать расположение женщин. К этому его подталкивает ходячее мнение, в соответствии с которым наибольшим вниманием женщин пользуются знаменитые и богатые мужчины. Напротив, для любой девушки характерно ощущение разрыва между уделом человеческим и ее собственно женским назначением. Именно поэтому для нее подростковый возраст — это такой трудный и в то же время настолько определяющий период. До этого момента она была автономным индивидом, теперь настало время распрощаться со своей независимостью. Мало того, что она, как и ее братья, и даже еще мучительнее, разрывается между прошлым и будущим. К этому добавляется конфликт между ее врожденным стремлением быть активным, свободным субъектом и эротическими наклонностями, которые в сочетании с социальными требованиями побуждают ее воспринимать себя как объект. Стихийно она осознает себя личностью: как же ей отказаться от этого? Даже если мое самоосуществление возможно лишь в качестве Другого, то как мне решиться отказаться от собственного «я»?

Вот удручающая дилемма, над которой бьется вступающая в жизнь женщина. Уже распростившись с детской независимостью, но еще не дойдя до подчиненного положения женщины, она переходит от желания к отвращению, от надежды к страху, отталкивает то, что только что призывала. Именно этими колебаниями можно объяснить состояние девушки на исходе переходного возраста. В зависимости от отношения в своему будущему, сформировавшемуся еще в детстве, девушка по–разному реагирует на свое внутреннее состояние, «Маленькая женщина», юная матрона может легко примириться с происходящими в ней изменениями. Однако иногда детское положение «маленькой мамы» прививает ей вкус к власти, и она восстает против мужского ига. Она готова стать основоположницей матриархата, а вовсе не эротической игрушкой или служанкой мужчины. Так часто случается со старшими девочками в семье, которым с раннего детства поручают важные дела. «Девчонка–сорванец», обнаруживая свою женственность, нередко испытывает горькое разочарование, которое может быть чревато гомосексуальностью, Между тем в независимости и силе она нуждается лишь для самоутверждения в мире. Поэтому вполне возможно, что ей не захочется отказываться от той власти, которую дает женственность, от материнства и вообще от значительной части своей жизни. Как правило, после небольшого сопротивления девушка смиряется со своей женственностью. Ведь ей уже давно знакомо очарование пассивности, она испытывала его в детстве, кокетничая с отцом, и позже, предаваясь эротическим грезам. Взрослея, она обнаруживает, что эта пассивность обладает властью. К стыду за собственное тело вскоре начинает примешиваться тщеславие. Взволновавшее ее прикосновение, смутивший взгляд — это призыв, просьба. Она начинает понимать, что в ее теле скрыто таинственное богатство, это — ее сокровище, ее оружие, она гордится им, Возрождается кокетство, исчезнувшее было в годы независимого отрочества. Она начинает краситься, меняет прически, не прячет грудь, а, напротив, массирует ее, чтобы она стала больше, изучает в зеркале свою улыбку. Сексуальное смятение и стремление соблазнить тесно связаны между собой, поэтому девушки, у которых не пробудилась чувственность, не проявляют никакого желания понравиться. Как показывает практика, настроение больных, страдающих недостаточностью щитовидной железы, которые обычно бывают апатичными и мрачными, резко меняется после инъекции гормона щитовидной железы, они начинают улыбаться, становятся веселыми и игривыми, Психологи, стоящие на позициях метафизического материализма, без долгих размышлений объявили, что кокетство — это «инстинкт», вырабатываемый щитовидной железой. Но эта нечеткая формулировка ничего не объясняет в процессах, происходящих в девушке, как, впрочем, и в ребенке. Дело в том, что при любом органическом заболевании — лимфатизме, анемии и других — тело больного причиняет ему страдание: оно чужое, враждебное, оно ни к чему не стремится и ничего не обещает. Если же к больному возвращается здоровье и равновесие, он вновь обретает власть над своим телом и благодаря этому выплескивает свои эмоции на окружающих.

Для девушки высшая степень эротики заключается в том, чтобы согласиться с ролью жертвы. Она становится объектом и осознает себя таковым. Эта новая сторона ее бытия вызывает у нее удивление, ей кажется, что она раздваивается, не полностью совпадает со своим телом, какая–то ее часть существует вне тела, Так, в романе Розамонд Леманн «Приглашение к вальсу» Оливия, подойдя к зеркалу, неожиданно видит незнакомое лицо, из зеркала на нее смотрит не сама Оливия, а,Оливия–объект, и девушка испытывает короткое, но очень сильное потрясение, С недавнего времени, видя свое отражение в зеркале, она испытывала какое–то особое волнение: иногда по непонятным причинам она видела перед собой незнакомую девушку, какое–то совершенно новое существо.

Это уже случалось с ней раза два–три. Она смотрелась в зеркало, видела свое отражение. Но что же происходило?.. Сегодня она видела нечто совершенно новое: загадочное выражение лица, серьезное и в то же время сияющее, ниспадающие волнами, пышные и блестящие волосы. Тело ее — может быть, все дело в платье — казалось упругим и етройным, оно приобрело четкие очертания, расцвело, стало одновременно гибким и крепким; в нем кипела жизнь. Перед ней, как на портрете, стояла девушка в розовом платье, и все предметы, отражавшиеся взеркале, обрамляли ее, указывали на нее и шептали: это вы…

В этом образе Оливию больше всего восхищают те надежды, которые он ей подает; ведь это она сама и в то жевремя это ее осуществившаяся детская мечта. Кроме того, для девушки ее тело дорого еще и тем, что оно изумляет как что–то совершенно ей незнакомое. Она ласкает его, гладит округлость плеча, локтевой сгиб, любуется грудью, ногами. Удовольствие, получаемое от самой себя, погружает ее в мечты, для нее это нежный способ осознать свое новое состояние. Для юноши любовь к самому себе и эротический порыв к объекту, которым он хотел бы обладать, — это разные вещи. У него самолюбование обычно исчезает с наступлением половой зрелости. Что касается женщины, то тот факт, что и она сама и ее любовник воспринимают ее как пассивный объект, изначально лишает ее эротику четкой направленности. Ею движет сложный порыв: для нее знаки внимания, оказываемые мужчинами, — это признание высоких достоинств ее тела, предназначенного тем же мужчинам, и было бы упрощением сказать, что она хочет быть красивой для того, чтобы очаровывать, или что она стремится очаровывать для того, чтобы увериться в своей красоте. И в глубине души и во внешних проявлениях она не отделяет любовь к собственному «я» от внимания, которым ее удостаивают мужчины. Такое смешение ярко проявляется у Марии Башкирцевой. Мы уже знаем, что из–за позднего отнятия от груди у нее резко обострилось желание, наблюдаемое у детей, а именно привлекать к себе взгляды людей и слышать их похвалу. С пяти лет и до конца подросткового возраста вся ее любовь сосредоточена на собственной внешности, она безумно любит свои руки, лицо, грацию. Она пишет: «Моя героиня — это я…» Она хочет стать певицей и привлекать восторженные взгляды публики, на которую сама она будет смотреть с гордым пренебрежением. Это сосредоточение на самой себе выражается также и в своеобразных романтических мечтаниях. С двенадцатилетнего возраста она испытывает состояние влюбленности, которое заключается в стремлении быть любимой. При этом в обожании, которое ей хотелось бы внушить мужчине, она ищет лишь оправдание собственной самовлюбленности. Она влюбляется в герцога де X., хотя ни разу с ним даже не говорила, и воображает его у своих ног. «Моя красота поразит тебя, и ты меня полюбишь… Ты достоин лишь такой женщины, которой я когда–нибудь стану». Такую же способность видеть себя со стороны мы находим в Наташе Ростовой из романа «Война и мир».