Король Артур

Четвертый и самый известный из романов Кретьена — «Ланселот, или Рыцарь повозки», впервые вводящий в мир артурианы ее самого прославленного рыцаря. Правда, история любви рыцаря и королевы Гвиневеры была впервые рассказана около 1170 года в одном из лэ Марии Французской. Лэ ( lais) — популярная в то время короткая лирическая поэма, что-то вроде баллады; Марии, одной из первых поэтесс Франции, принадлежит сборник из шести таких поэм. Мария, судя по ее прозвищу «de France», была внебрачной дочерью кого-то из членов королевского дома, хотя ее близость ко двору Генриха II Английского намекает на родство с этим монархом. Она получила хорошее по тем временам образование и неплохо ознакомилась с бретонским фольклором. Артуровской теме посвящены два ее лэ — «Шеврефель» и «Ланваль». Первое, название которого означает «жимолость», — рассказ о встрече Тристана и Изольды, которым предстоит остаться в жизни и легендах неразлучными, как жимолости с обвитым ею деревом. История рыцаря Ланваля, пересказанная позже в ряде романов, — классическая волшебная сказка. Ее герой влюбился в прекрасную Триамур и имел неосторожность заявить, что не только она, но и последняя из ее служанок красивее королевы Гвиневеры. Артур в гневе приговорил болтуна к смерти, но в последний момент Триамур явилась в Камелот и спасла любимого, наглядно доказав его правоту.

Один из подвигов Ланваля воспроизведен в романе Кретьена: чародей Мелеагант похищает Гвиневеру, на выручку которой спешит юный Ланселот. Лишившись коня, он вынужден продолжить путь в позорной телеге, за что освобожденная им в конце концов королева насмехается над ним, но тут же задумывается: а ведь он поставил ее спасение выше рыцарской чести! Так рождается их любовь, которой суждено разрушить Круглый Стол. Все мысли и чувства Ланселота поглощены этой любовью, которая доводит его до полубезумного состояния. Похоже, Кретьену не понравилось такое развитие сюжета, разрушающее милые ему куртуазные идеалы; поэтому он предоставил закончить роман труверу Годфруа де Ланьи.

Пятый и последний роман Кретьена, «Персеваль, или Повесть о Граале», не так совершенен — он затянут, полон ведущих в никуда сюжетных ходов и тоже не окончен. Начинается он историей классического фольклорного «дурачка» Персеваля, отец и братья которого погибли на войне, и мать, пытаясь спасти его от той же участи, воспитывает его в лесной глуши, всячески скрывая от сына существование оружия, коней и рыцарей. Естественно, это ни к чему не приводит, и Персеваль (впрочем, вначале он даже имени своего не знает) отправляется на рыцарские подвиги. После ряда трагикомических приключений он оказывается при дворе Артура и получает там звание рыцаря. Вслед за этим сюжет перемещается к поискам Грааля. Персеваль терпит в них неудачу, после чего за дело берется более опытный Гавейн… на чем роман и обрывается.

Кретьен или умер, не успев закончить свое произведение, или просто забросил его по каким-то причинам, как это случилось с «Ланселотом». Есть версия, что около 1180 года он покинул Труа и поступил на службу к графу Филиппу Фландрскому, участнику Крестовых походов, который и вдохновил его на создание романа о волшебной чаше. Граф был колоритным персонажем: он участвовал в смутах по всей Европе, велел забить до смерти любовника своей жены, а саму ее уморил голодом, после чего женился на дочери португальского короля. Он умер в 1191 году в Святой земле, и не исключено, что практичный поэт из Труа прервал свой труд после смерти заказчика, хотя и сам после этого прожил недолго. В предисловии к «Клижесу» Кретьен сообщает, что написал также роман о Тристане и Изольде, но это произведение до нас не дошло. К его трудам относятся также переводы Овидия и несколько лирических песен.

Кретьен де Труа стал одним из «трех китов» артурианы наряду с Гальфридом и Мэлори. Его литературный талант связал воедино множество сюжетов и персонажей, создав впечатляющую, хоть и чересчур статичную, картину волшебного мира, который отделен от окружающего хаоса тремя кругами — двором мудрого и справедливого короля, орденом храбрых рыцарей и городскими стенами Камелота. Эта картина нашла восхищенных зрителей в разных странах Европы, где описанное Кретьеном общество представлялось абсолютным идеалом едва ли не всем слоям населения. Артуровские легенды начали распространяться по континенту так же стремительно, как столетия спустя романы фэнтези, нашедшие своего Кретьена в лице профессора Толкиена.

Однако суровый героизм эпоса далеко не везде с готовностью уступал место куртуазной романтике. Одним из проявлений этого стал роман «Брут», созданный около 1190 года священником из Вустершира по имени Лайамон на основе сочинения Васа и ставший первым артуровским текстом на английском языке. Следуя нормандцу, Лайамон изложил историю Британии стихами — это были аллитеративные стихи, надолго ставшие главной формой английской поэзии. Несмотря на свой духовный статус, Лайамон интересовался главным образом такими вещами, как битвы, заговоры и супружеские измены, предвосхищая своим мрачным колоритом трагедии Шекспира. Часто он дополняет изложение Васа натуралистическими и жестокими деталями: например, когда один рыцарь затеял ссору при дворе Артура, тот велел отрубить всем его родственникам-мужчинам головы, а женщинам — носы, «дабы лишились они всей своей красоты». Некоторые эпизоды «Брута» — находка для психоаналитика, в том числе сон Артура, в котором он разрубает Гвиневеру на части. Нашлось в романе место и народным суевериям — например, Артура при рождении благословляют эльфы: «Они дали ему силу, чтобы стал он лучшим из рыцарей; дали ему власть стать величайшим из королей; дали и третий дар — долгую жизнь»(14) {172} .

Артур — главный герой сочинения Лайамона в еще большей степени, чем это было у Васа. По происхождению клирик был англосаксом, что не помешало ему воспеть врага своих предков. Это было знаком времени: король становился предметом гордости и объединяющим символом для всех жителей Британии, которые медленно, но верно превращались в единую нацию. Британский историк Уильям Мортон отмечал: «В Англии всегда сохранялся тот псевдоисторический фон, который привнес в предания об Артуре Гальфрид Монмутский, хотя этот фон постоянно изменялся и усложнялся под воздействием французских обработок тех же сюжетов… Лайамон, например, постоянно помнит о том, что Артур был британским, а не французским королем; для Васа же это не имеет почти никакого значения… Артуровские традиции в Англии питались в своем развитии крепнущим национальным духом и сами питали его»(15) {173} .

Нужно отметить, что уже в ту эпоху далеко не все принимали истории Гальфрида на веру. В 1190 году Уильям Ньюбургский писал: «Все, что этот человек написал об Артуре и его преемниках, да и о предшественниках тоже, выдумано или им самим, или другими авторами из-за непомерной страсти к вымыслам или из желания угодить бриттам»(16) {174} . Около 1350 года ему вторил автор «Полихроникона», ученый монах Ранульф Хигден: «Поскольку один лишь Гальфрид так превозносит Артура, многие сомневались, можно ли отыскать истину в написанном об этом короле, ибо если Артур завоевал тридцать королевств, если он одолел французов и убил Луция, прокуратора Италийской республики, почему все римские, французские и саксонские (немецкие. — В. Э.) историки полностью обходят вниманием такого человека, описывая между тем деяния людей куда менее великих?»(17) {175} Однако эти скептические голоса оставались единичными: легенда об Артуре вросла в фундамент английского национального самосознания не менее прочно, чем Ледовое побоище и Куликово поле в основу самосознания российского.

Во Франции между тем артуриана решала свои задачи, сплачивая буйное рыцарское братство вокруг идеалов Круглого Стола, направляя его на служение Богу и королю. В начале XIII века процесс этот активно продвигался усилиями монахов цистерцианского ордена, вдохновителем которых был такой известный деятель средневековой культуры, как Вальтер Maп. Валлиец по происхождению, он сделался видным деятелем английской церкви и до своей смерти около 1210 года занимал пост архидиакона Оксфорда. Интерес Вальтера к артуровским преданиям отмечен современниками, и, хотя его перу не принадлежит ни один из сохранившихся романов, именно он считается автором идеи объединения артуровских легенд в единый свод. Целью этого было не только наведение порядка в хаосе произведений об Артуре и его рыцарях, известных под общим названием «Matiére de Bretagne»(Дела Британии). [21]Не менее важной задачей стало избавление артурианы от языческих мотивов, привнесение в нее христианского мировоззрения, связанного, в первую очередь, с образом Святого Грааля.

21

Так с XIII века назывался один из трех комплексов западноевропейских эпических преданий, наряду с «Делами Рима» ( Matiére de Rome) и «Делами Франции» ( Matiére de France). Предполагаемый автор названия — трувер Жан Бодель.