Король Артур

Насквозь мифологичны и упоминания Артура в другом крупном памятнике валлийской поэтической традиции — «Черной книге Кармартена» (манускрипт MS Peniarth 1из Национальной библиотеки Уэльса, написанный около 1250 года). Из тридцати восьми содержащихся в ней стихотворений Артур фигурирует в четырех: помимо уже упомянутых поэм «Битва при Ллонгборте» и «Кто привратник», это «Могильные строфы» ( Englinion у Beddau), где говорится о «чуде света, могиле Артура» ( anoeth bid bet у Arthur). Поэма «Я был» ( Mi awum), написанная в форме диалога между королем Гвиддно Гаранхиром и властителем подземного царства Гвином ап Нуддом, мимоходом говорит о гибели сына Артура Ллахеу. При этом в стихах «Черной книги» и других сочинениях валлийских бардов упоминаются многие герои артурианы — Гвальхмаи, Кай, Бедуир, Гвенвивар и особенно часто Мирддин-Мерлин, от лица которого написано не менее пяти поэм: правда, сочинены они не в VI веке, когда жил безумный предсказатель, а в IX–X столетиях. К тому же времени относятся самые ранние из дошедших до нас исторических триад, где тоже нередки упоминания об Артуре.

Все это показывает, что к X веку король пользовался большой популярностью в Уэльсе, но не как исторический деятель, а как мифологический герой. Реальные факты его биографии, отраженные у Ненния и в ряде других источников, валлийские барды оставили без внимания. Даже после появления книги Гальфрида «исторический» Артур за редким исключением остался за пределами бардовской традиции. Возможно, его считали чужаком — ведь он не принадлежал ни к валлийцам, ни к «мужам Севера», а родился в Думнонии, уроженцев которой в Уэльсе недолюбливали, приравнивая к изнеженным и высокомерным «людям Ривайна». Но римляне Максим и Амброзий заняли прочное место в валлийской традиции, так что, похоже, дело не в этом. Просто Артур оставил по себе недобрую память в Уэльсе — и в воевавшем с ним Гвинедде, и в Поуисе, который он не спас от разорения, и в Гвенте, выступившем против него в последней битве. Впоследствии популярность «военного предводителя» среди бриттов вынудила бардов включить его в героический пантеон. Но этот Артур, что бы там ни говорили пылкие валлийские патриоты, выглядит не слишком убедительно: вместо титула у него одно имя, вместо владений — неопределенные «три племенных престола», вместо реальных деяний — битвы со сказочной нечистью.

Память об «историческом» Артуре могла сохраниться в Западном крае, где он был своим, где помнили его дела и верили в его возвращение. Однако кельтская традиция здесь умерла, и даже в Корнуолле, где она теплилась до самого недавнего времени, письменные памятники почти отсутствуют, а первые записи местных легенд относятся к XVIII веку. Поэтому возникает вопрос: откуда авторы европейской артурианы, возникшей в XII столетии, взяли данные о короле, порой удивительно точно совпадающие с историческими фактами? «Из Уэльса», — утверждают валлийцы, но тогдашний Уэльс только начал открываться внешнему миру, и богатства его языка и культуры оставались неведомы иностранцам. «Из Корнуолла», — говорят корнуэльцы, но этот отдаленный полуостров в то время не имел ни традиций монастырского летописания, ни бардовских школ, хранивших память о прошлом.

Остается один ответ — Бретань. Именно древняя Арморика, ставшая французской только в XV веке, на протяжении веков принимала беженцев с бриттского Запада вместе с их легендами, книгами и песнями. Правда, набеги саксов, франков и викингов не миновали этот край, и немалая часть его культурного наследия погибла (последнее уничтожили уже в XVIII веке «просвещенные» якобинцы). То, что уцелело, до сих пор не опубликовано полностью, малоизвестно даже во Франции, затемнено неверными толкованиями и фальсификациями. Но этого хватает, чтобы сделать вывод: именно Бретань, а не другие области кельтского мира, стала звеном в цепи передачи артуровских легенд из Британии во Францию, а оттуда по всей Европе. «Бретонский» этап артурианы мог занимать период с VI по XII век, хотя прямых подтверждений этого не сохранилось. Монастырские хроники и жития святых, к которым сводится ранняя бретонская литература, содержат лишь крупицы сведений об Артуре (и обо всей его эпохе), а легенды, где фигурирует Арзу-Артур, записаны поздно и несут на себе отпечаток рыцарских романов. Однако логика подсказывает, что в Нормандию, где в XI веке зародился (точнее, возродился) интерес к артуровским сюжетам, последние могли попасть только из соседней Бретани.

В этом регионе кельтская культура не стояла на языческом фундаменте, а была привнесена пришельцами-бриттами, уже обращенными в христианство. Поэтому ведущую роль в ней играли служители церкви, а бардам, тесно связанным с языческим прошлым, пришлось довольствоваться положением полунищих бродячих певцов. Возможно, это подталкивало их к поиску заработков в замках нормандских рыцарей, которые с удовольствием слушали легенды об Артуре и разносили их по Европе. В 1066 году нормандцы завоевали Англию, а еще до этого, в 1061 году, они начали реконкисту захваченной арабами Южной Италии, где было создано Сицилийское королевство. Возможно, именно это стало причиной появления образов Артура и его рыцарей в итальянском искусстве, хотя не исключено, что они возникли позднее — с началом Крестовых походов, главной движущей силой которых были именно воинственные нормандцы. Как бы то ни было, бретонские барды явно сыграли в развитии артурианы более важную роль, чем это прослеживается по источникам. Да и имена героев в ранних романах об Артуре ближе к бретонским языковым нормам, чем к валлийским.

О старинном бретонском фольклоре дают некоторое представление «Песни Бретани» ( Barzaz Breiz), впервые изданные маркизом Теодором Эрсаром де ла Вильмарке в 1839 году. Долгое время баллады сборника считались подделкой, подобной «Поэмам Оссиана», но в 1964 году были найдены записные книжки ла Вильмарке, подтверждающие, что он использовал подлинные фольклорные тексты, при этом немилосердно «улучшая» их по моде XIX века. В исторической части «Песен» приводится «Марш Артура» ( Bale Arzur), весьма точно передающий свирепую энергию кельтского боевого клича, каким мог вдохновлять воинов подлинный Артур:

Около 1019 года, на полпути от Ненния к Гальфриду, в Бретани был создан любопытный памятник — «Житие святого Гозновия» ( Vita Sancti Uuohednouii). Гозновий или Гвезно был в VII веке епископом Леона и не имел к Артуру никакого отношения, но его житие, написанное неким капелланом Гийомом, содержит краткий очерк истории Британии предшествующего периода. Там говорится: «Тем временем узурпатор Вортигерн, дабы защитить королевство Британии, коим он бесчинно завладел, призвал на службу в свои владения воинственных мужей из Саксонской страны. Они же были язычниками дьявольской природы, привыкшими проливать человеческую кровь, и потому причинили множество бед бриттам. Их гордыню на время смирил великий Артур, король бриттов, который изгнал с острова большую их часть, а оставшихся принудил к подчинению. Когда же сей Артур после многих побед, одержанных им в Британии и Галлии, был отозван от земных трудов, саксам вновь открылась дорога на остров, и настали великие бедствия для бриттов, разорение церквей и гонение святых»(5) {163} .