Король Артур

Понятно, что сэр Карадос, несмотря на мнимую враждебность к Артуру, оказался одним из рыцарей этого самого Стола. Число рыцарей все источники оценивают по-разному: в «Бруте» Лайамона их 1600, в «Мерлине» Робера де Борона — 50, в «Мерлине» из цикла Вульгаты — 250, в романе «Дидо-Персиваль» — всего 13, а у Мэлори — 150. Однако количество персонажей многочисленных романов намного больше: в подробном «Словаре артуровских имен» Кристофера Брюса перечислены более пяти тысяч лиц, так или иначе вовлеченных в орбиту артурианы(21) {87} .

Первым название «Круглый Стол» употребил нормандский трувер Вас в своем «Романе о Бруте» (1155): ни у Гальфрида, ни у Кретьена этого важного элемента артуровской легенды нет. Согласно Васу, Артур сам изготовил громадный стол круглой формы, чтобы прекратить распри своих приближенных из-за почетного места. По мнению Лайамона, стол сделал не король, а некий плотник из Корнуолла, а романы Вульгаты приписывают это деяние самому Мерлину. По одной из версий, чародей создал стол для Утера, который передал его королю Лодегрансу (Леодегану), а тот, в свою очередь, дал ценную мебель в приданое своей дочери Гвиневере, выходящей замуж за Артура. Робер де Борон в своем мистическом цикле первым уподобил Круглый Стол столу Тайной вечери, по образцу которого Иосиф Аримафейский изготовил стол Святого Грааля. В этой версии Стол — не просто место встречи рыцарей, но волшебная реликвия, дающая тем, кто сидит за ним, высшие добродетели.

У Борона впервые появляется и сюжет Погибельного сиденья — места за Круглым Столом, которое может занять только лучший из рыцарей, тот, кому суждено найти Грааль. Еще одно место занимает сам Артур, а остальные закреплены за определенными рыцарями (так что равенство здесь довольно условное). При выбытии одного из членов ордена остальные выбирают вместо него самого достойного из кандидатов. В поздних романах при дворе Артура, помимо Круглого Стола, существуют и другие ордена: рыцарей королевы, рыцарей стражи и даже «менее достойных рыцарей», что и вовсе сводит идею равенства на нет. Иное дело — кельтская дружина, все члены которой, кроме командира, действительно считались равными и пировали вокруг очага или костра: правда, и там, судя по ирландским сагам, места распределялись в зависимости от славы героев. Такая дружина ( teulu) и была одним из прототипов Круглого Стола; вторым стал исторический совет бриттских королей в Каэрлеоне, а третьим — существовавший при ранних правителях Британии (но не при Артуре) «совет провинции», где заседали светские и духовные лидеры бриттов. В самом деле, суть Стола тройственна: это и реальный, хоть и волшебный предмет обстановки, и рыцарский орден, и своего рода «правительство» Логрии.

В большинстве рыцарских романов орден Круглого Стола вместе с самим Столом появился в Камелоте после бракосочетания Артура и Гвиневеры. В момент создания ордена избранные рыцари принесли клятву, которая, по Мэлори, включала в себя следующие обеты: «Никогда не совершать грабежей и убийств, бежать измены и даровать пощаду тому, кто испросит, — иначе утратят они навечно добрую славу и покровительство короля Артура; а также всегда заступаться за дам, девиц, благородных женщин и вдов, защищать их права и никогда не учинять над ними насилия под страхом смерти. И еще наставлял их Артур, чтобы ни один из них не подымал оружия для несправедливой войны — ни ради славы и ни за какие богатства земные»(22) {88} . Иной рыцарский кодекс изложен в сочинении Джованни Боккаччо «О злоключениях выдающихся людей» ( De casibus virorum іllustrium): «Никогда не слагать оружия; искать приключений; защищать слабых, если те попросят помощи; не творить несправедливых дел; не нападать друг на друга; защищать свою страну; отдать жизнь за свою страну; не искать ничего, кроме чести; никогда не нарушать обещаний; исповедовать истинную веру; оказывать гостеприимство всякому, сообразно с его положением; правдиво сообщать о своих честных или бесчестных поступках тем, кто ведет летопись ордена»(23) {89} .

Эти обеты уже носят отчетливо ренессансный характер, особенно требование защищать свою страну, чуждое феодальному миропониманию. Да и рыцари Артура, происходившие из самых разных стран, вряд ли могли считать Логрию своей родиной. Уже из первых 150 (по Мэлори) рыцарей сто прибыли вместе с Круглым Столом из владений Лодегранса и только 48 были избраны из воинов Артура. Еще одно место (упомянутое Погибельное сиденье) было зарезервировано за будущим идеальным рыцарем — в дальнейшем его занял Галахад, — а последнее отдали королю Островов Пелинору, который покинул собственные владения, чтобы служить Артуру. Позже рыцарями нередко становились искатели приключений из других стран: Ланселот из Арморики, Тристан из Лионесса, Лорин из Константинополя, Паломид Сарацин и так далее. Уже в день основания ордена у Круглого Стола появился волшебный белый олень, преследуемый гончими, и с этого начались бесконечные приключения рыцарей, плавно переросшие в поиски Грааля. В ряде поздних романов проводится идея, характерная для современной артурианы: истощив свои силы в бесплодных исканиях, рыцарское сообщество упустило из виду реальные опасности, в конце концов погубившие Логрию.

Конечно, романный Круглый Стол — не кельтское воинское братство, а рыцарское сообщество XII–XIII веков. Главное занятие его членов — поиски приключений, в которых можно завоевать славу. За неимением поблизости великанов и драконов можно было сразиться с другим рыцарем по любому поводу или без оного. Не только в романах, но и в жизни средневековые рыцари были задиристы, как мальчишки, что хорошо описал Марк Твен: «Не раз случалось мне видеть, как два мальчика, незнакомые и случайно встретившиеся, говорили в один голос: "Вот я тебе задам!" — и принимались драться… Эти большие дети поступали точно так же и гордились своими поступками, несмотря на почтенный возраст. И все-таки в этих больших простодушных существах было что-то милое и привлекательное. Правда, мозгов в этой огромной детской не хватило бы и на то, чтобы насадить их на рыболовный крючок для приманки»(24) {90} . В свободное от поединков время рыцари — во всяком случае, в романах, — похвалялись своими подвигами и долго выясняли, кто из них лучше:

«— Сэр, прошлую ночь здесь ночевал сэр Эктор Окраинный, и с ним девица. И эта девица мне сказала, что он — один из лучших рыцарей мира.

— Это неверно, — сказал сэр Тристрам, — ибо я знаю из одного только его рода четырех рыцарей, которые его превосходят. Из них первый — сэр Ланселот Озерный, его зовем лучшим из рыцарей, и еще — сэр Боре Ганский, сэр Блеоберис Ганский и сэр Бламур Ганский. А также еще и сэр Гахерис.

— Ну нет, — говорит хозяин, — сэр Гавейн будет его получше.

— Нет, это неверно, — возразил сэр Тристрам. — Я встречался с ними обоими и нашел, что сэр Гахерис из них — лучший рыцарь. И еще сэр Ламорак, его я почитаю не хуже любого из них, кроме сэра Ланселота.

— Сэр, а отчего не называете вы сэра Тристрама? — спрашивает хозяин. — Я так полагаю, что он не уступит любому из этих рыцарей.

— Я не знаю сэра Тристрама, — отвечал сэр Тристрам»(25) {91} .

Вторым по важности занятием рыцарей было служение дамам, под которым понимались обычно те же поединки, после которых возлюбленная победителя объявлялась самой красивой. Третьим — служение своему сюзерену на войне или при дворе. Четвертым — упомянутая Боккаччо защита слабых, также сводившаяся к поединкам с теми, кто этих слабых обижал. Отдыхали рыцари на пирах, рассказывая о своих подвигах и слушая песни менестрелей о подвигах других. Конечно, этот образ рыцарства идеализирован — как известно, реальные рыцари сплошь и рядом грабили, жгли церкви, насиловали девиц и убивали безоружных. То же самое делали порой рыцари в романах, но истинные герои, например, Ланселот, сурово осуждали такое поведение: «Как? Рыцарь — и вор? Насильник женщин? Он позорит рыцарское звание и нарушает клятвы. Сожаления достойно, что такой человек живет на земле»(26) {92} . Круглый Стол не только создавался по образцу реального рыцарства, но и влиял на него, демонстрируя моральный идеал, к которому рыцари должны были стремиться.