Король Артур

• Место захоронения Артура в Гластонбери.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ

Глава первая. ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Судя по романам, в разные периоды жизни Артура окружали заботливый опекун сэр Эктор, мудрый Мерлин, прекрасная Гвиневера и верные рыцари Круглого Стола во главе с Ланселотом Озерным. Но мы уже достаточно изучили ситуацию, чтобы понять, что, копнув поглубже, обнаружим вокруг короля совсем других людей. В кельтской традиции свита Артура состоит из могучих чародеев, наделенных многими волшебными талантами, и свирепых воинов, незнакомых с законами рыцарства даже понаслышке. Но и они мало напоминают тех людей, кто помогал или мешал реальному Артуру защищать земли бриттов. Память о них приходится по крупицам извлекать из слежавшихся за века пластов вымысла.

Естественно, первыми людьми, связанными с нашим героем, были его родители. С ними возникают и первые проблемы — дело в том, что валлийские источники почти не упоминают Утера Пендрагона, предполагаемого отца Артура. Только в стихотворении «Кто привратник» ( Ра gwr) из «Черной книги Кармартена» один из героев, Мабон ап Модрон, именуется «слугой Утера» ( gwas uthir), но без всякой связи с находящимся рядом Артуром. Эта связь впервые появляется в сочинении Гальфрида Монмутского, где Утер включается в родословную легендарных королей бриттов как сын Константина и отец Артура. Там же описаны победы Утера над саксами, его любовь к Игрейне и обманное зачатие с ней сына в замке Тинтагел. После этого Утер очень быстро сходит со сцены — кратко упоминается о его отравлении саксами, соединенном в заветную тройку с такими же отравлениями Вортимера и Амброзия. После его смерти наступает время усобиц, и на площади столичного города, Лондона или Винчестера, появляется камень или наковальня с воткнутым в него (нее) мечом.

Кроме Гальфрида, ни один автор не сообщает об Утере ничего внятного. Историки, за редким исключением, считают его вымышленной фигурой, выводя его имя из валлийского uthrили uthir(ужасный). Это слово нередко встречается в поэзии бардов — например, в «Диалоге между Гвиддно Гаранхиром и Гвином ап Нуддом» из «Черной книги Кармартена». Там Гвин, злокозненный властитель царства мертвых, похваляется: «Я был там, где пал Ллахеу, сын Артура, ужасный в песнях» ( mab Arthur uthir ig kertew)(1) {67} . В этой строфе слово uthirможет быть эпитетом самого Артура, сыном которого «в песнях», то есть в фольклоре, считался Ллахеу. В других стихах это слово читается как Утер Пен (ужасная голова), и только у Гальфрида встречается полная форма Пендрагон — «голова дракона» или «главный дракон». С драконами бритты сравнивали своих правителей, причем без всякого отрицательного оттенка — Мэлгона Гвинедда барды именовали pendraig, тот же Пендрагон, а Гильдас называл его «драконом острова».

Кое-кто из историков считает слово «Пендрагон» почетным прозвищем или титулом королей Логрии, перенося его с Утера на его сына. Артура вполне могли прозвать «головой дракона» за то, что он носил позднеримский шлем, украшенный мифическим чудищем или, допустим, изобразил дракона на своем знамени. Оба варианта вполне вероятны: в ту эпоху знамена с драконами зафиксированы у франков и англосаксов, а у римских легионеров дракон помещался на знаке (сигнуме) когорты. Стоит сказать, что Эмрис-Амброзий в поэзии бардов имел эпитет «Золотая голова» ( Benaur) — тоже в честь начищенного до сверкания римского шлема. Что до характеристики «ужасный», то Артур, без сомнения, заслужил ее — как иначе ему удалось бы почти полвека поддерживать в Британии относительный порядок? Любопытная триада 20 перечисляет Трех огненных разорителей ( ruduoauc) Острова Британии. В варианте этой триады говорилось, что «там, где прошел походом Артур, семь лет не росли ни травы, ни цветы»(2) {68} . Есть версия, трактующая само его имя как «Art uthr», «Ужасный Медведь», но ее мало кто поддерживает.

В «Книгу Талиесина» включена «Элегия Утеру Пену», которую обычно относят к Утеру, хотя не исключено, что поэма посвящена самому Артуру — там упоминаются его вражда с сыновьями Кау (об этом дальше), чудесный меч как символ его власти, загадка его могилы. Героя называют «родичем Цезаря» ( charant Casnur), имея в виду, вероятно, его мнимый императорский титул. Встречается здесь и само имя Артура — в строке, которую раньше переводили как «девятая часть Артурова мужества» ( nawuetran yg gwrhyt arthur). Недавно появился другой перевод — враги «ищут спасения от Артурова мужества». Это подтверждает мысль о том, что речь в поэме идет об Артуре, и «ужасным главой» могли иносказательно называть именно его.

Укрывшись под чужим прозвищем «Утер», отец Артура бледной тенью промелькнул на страницах истории. Впрочем, безотцовщина была обычным делом в тот век морального упадка, когда мужчина, особенно знатный, считал законной добычей любую подвернувшуюся под руку женщину или девушку. Хроники королевских династий полны внебрачных детей, да и принцессы нередко рожали без мужа. Похоже, это случилось и с матерью Артура Игрейной (Эйгр), занимающей в валлийских генеалогиях куда более почетное место, чем Утер. Ее считают дочерью Амлаудда Вледига, породившего не менее семи отпрысков — и если сыновья его ничем не прославились, то дочери все, как одна, вошли в историю. Старшая, Гвиар, стала женой Герайнта Думнонского, Рейнвилидд родила великого валлийского святого Иллтуда, а Голейдидд — Килуха, героя повести «Килух и Олвен». Игрейна, вторая дочь Амлаудда, родилась не ранее 450 года. Можно предположить, что ее отец, носивший почетный титул «основателя династии», правил одним из королевств Южной Англии — быть может, Атребатией, находившейся на месте будущего Уэссекса. После 470 года владения Амлаудда были завоеваны саксами, а его дети нашли убежище при думнонском дворе, где королевой была их сестра Гвиар.

Вполне возможно, что в то неспокойное время Герайнт отправил свою семью в надежно защищенный Тинтагел. Оказалась там и Игрейна — бесприданница, лишенная шансов на удачное замужество. В скуке гарнизонной жизни она могла обратить внимание на кого-то из воинов, а может, и на самого коменданта крепости. Не исключено, что он был ирландцем — Думнония поддерживала тесные и отнюдь не враждебные связи с Зеленым островом. Возможно, он действительно носил прозвище Утер, устрашающее врагов. После краткого романа принцесса забеременела и родила сына, получившего, быть может, в честь отца ирландское имя Арт. Как уже говорилось, это произошло около 472 года, и о дальнейшей судьбе Игрейны мы ничего не знаем. Романы намекают, что после рождения первенца она прожила недолго — стала жертвой очередного мора или просто зачахла, не выдержав попреков родни.

Артуриана рисует нам другую Игрейну — даму не первой молодости, успевшую родить своему мужу, герцогу Горлойсу, дочерей Моргаузу и Моргану, а возможно, еще и сына Кадора (по другой версии, он был сыном Горлойса от предыдущего брака). После Артура она родила Утеру дочь Элейну, а потом, после смерти короля, ушла в монастырь. Эта Игрейна явно перепутана со своей старшей сестрой Гвиар, а Горлойс Корнуэльский является «клоном» мужа последней Герайнта. [11]Конечно, есть соблазн отождествить двух сестер (даже имена похожи — Эйгр и Гвиар), но ни один источник не причисляет Артура к правящему роду Думнонии, да и Герайнт не погиб в стычке с королем, а пал много лет спустя при Ллонгборте. У него от Гвиар и правда был сын Кадо (Кадви), не считая еще пятерых детей, большей частью ставших монахами.

Что касается двух дочек Горлойса, то они «отметились» в большинстве артуровских романов. Особенно прославилась младшая, знаменитая фея Моргана, именем которой (Фата Моргана) до сих пор зовется обманный мираж в Мессинском проливе, за сотни километров от Британии. В «Смерти Артура», да и в других романах, Моргана постоянно вредит своему единоутробному брату — пытается его отравить, науськивает на него врагов, подменяет перед битвой непобедимый Экскалибур обычным мечом. Причины этой вражды не объясняются ничем, кроме дурного характера феи — ее боятся все, в том числе собственный муж, король Уриенс Горрский. Никого не любящая, бездетная Моргана тем не менее дьявольски красива и сексуальна. Ей подчиняются духи стихий и чародейки — уже знакомые нам девять фей-сестер, живущих на острове. Стоит вспомнить, что римский географ Помпоний Мела писал о девяти девах-колдуньях, живших, по преданию, на острове Сена в Арморике: они якобы могли предсказывать будущее и вызывать бурю, являясь жрицами могущественной кельтской богини.

11

В Корнуолле известен ряд географических названий, произведенных от имени Горлойса ( Gwrlais), однако они, скорее всего, появились после XII века, на волне популярности артуровских легенд. Имя герцога, впервые появившееся у Гальфрида, не имеет убедительной этимологии, хотя может быть связано с валлийским словом gwr— «мужчина».