Могущество и честь

— Значит, государь желал, чтоб я при нём палачом поработал? — нагловато бросил я. Но сейчас бой, и либо меня просто стряхнут вниз, как вредное насекомое, — либо вчистую простят. В любом случае наказание не будет мучительным.

Кривая усмешка тронула губы его величества. Теперь он как никогда стал похож на Эрмаха, проводника-полудемона, чей нечеловеческий облик я однажды случайно увидел. Тут хоть и без облика, а всё ясно и так.

— Хочешь боя с серьёзным противником? Будет. И чтоб пленил, а не убил. Ясно?

Мне было ясно. Правда, через несколько секунд ясности поубавилось. Точно так же, как и времени на раздумья. Мужик, появившийся на платформе, был по всей форме облачён в доспехи и в драку ринулся сразу же. Странно, что окружающее правителя магическое поле его не беспокоит… Кстати, поле-то где? Что-то я перестал его ощущать. То ли притерпелся, то ли оно значительно ослабло. Тогда всё понятно.

Меня заставляли нервничать не определённые должным образом границы пространства, которое было для меня безопасно. Да ещё и обмолвка насчёт плена… Боец дрался первоклассно. Он явственно не был гладиатором и рубил на поражение, но толк в поединках знал. Разок-другой перед глазами мелькнула золотая полоса, особенно ярко вспыхивавшая в разрядах молнии. «А, так он знатный», — с очень большим запозданием сообразил я. Но как мне могла помочь такая информация? Да никак.

Моего противника очень мало заботили загадки неизвестного пространства, и я расслабился тоже. Упадём — так вместе, веселее лететь будет. Я отпустил себя, и мы закружили друг вокруг друга. В какой-то момент в лицо ударил ветер с брызгами воды, сёкшими будто жёсткой кожей. Когда буря всё-таки началась — не заметил даже. В моменты разрядов, сотрясавших Вселенную, становилось, с одной стороны, проще, с другой — хуже, потому что уж больно выпукло виден отменный доспех знатного мечника. Как такой прошибёшь? Свет мне, как оказалось, был не нужен, и в темноте моё тело действовало так же уверенно, как при свете дня.

Чёрное небо надвинулось, заклубилось будто у самых висков. Молнии садили то тут, то там, ветер хлестал так, что иной раз меня непроизвольно поворачивало, хорошо хоть без последствий для жизни и здоровья. Моему противнику приходилось ещё круче — парусность у него за счёт размашистых доспехов получилась несколько больше. О возможной гибели от молнии мы уже как-то не думали — не до того было. Чувствовалось, что и ему боец примерно его уровня попадается нечасто.

Мы были, пожалуй, равны, но перед ним стояла задача попроще — убить меня, да и всего делов. А мне предстояло как-то выкручиваться. Тут только удача и могла помочь. Где она, моя удача? Израсходовал вчистую на Хрустальный и Малый замки?

И я поторопился сойтись с противником на короткую дистанцию. Лучше физиономия к физиономии. В ходе этого напора следовало помнить, что слишком далеко оттеснять незнакомца от государя не стоит, потому что если он ухнет с такой высоты, то в плен брать будет нечего. Но и подпускать к императору ближе допустимого не следует. Ведь не я же этому парню нужен, в самом-то деле… Интересно, его император сюда выдернул или парень сам «запрыгнул»?

Моё необычное для мечника поведение, похоже, здорово удивило моего врага. Какое-то время ему удавалось жёстко держать меня на расстоянии. Потом мы повернули, оказались в паре шагов от погрузившегося в магию правителя — и тут-то моё ожидание оправдалось, мужик рванул к чаемой цели, то бишь к его величеству. А я — на мужика.

Пожалуй, если бы он не совершил эту ошибку, ничего бы мне с ним не светило. Здесь же я успел пнуть его вдогонку под колено, чуть выше металлической защиты, и навалиться сверху. Самбо ещё не забылось, хоть этот вид единоборства едва ли в какой-либо степени рассчитан на «человекокрабов», сиречь рыцарей в железе. Но на безрыбье известно что бывает. Панцирь сможет удержать хороший удар кулака, это верно. А вот там, где кольчуга, я уже могу на что-то рассчитывать. Поэтому мой противник получил по барме, коленом в бок и потом снова по барме, потому что другое столь же доступное место мне с ходу не отыскалось.

Вскочив, я увенчал свою не очень рыцарственную атаку несколькими крепкими пинками ногой. Наверное, подобные приёмы не были указаны ни в одном перечне допустимых к поединку чести, но что ж мне было делать? Убедившись, что враг повержен, я успокоил себя соображением долга. И потом — никто ж не видел.

Гроза разыгралась не на шутку. Я всё изумлялся тому, как надёжно держусь в воздухе, хотя меня, по логике, давно уже должно было сдуть. Молнии сверкали так часто, что это уже начало раздражать глаз — я и в юности ненавидел цветомузыку, поэтому избегал клубов. Заметив, что я поглядываю в небо, государь изрёк:

— Не стоит беспокоиться. Молнии нас не заденут. Я позаботился об этом, — он в задумчивости помолчал, словно оценивал возникшую идею, после чего сказал: — Пожалуй, стоит принять во внимание человеческое любопытство. Если не расскажу ничего, ты потом наверняка будешь искать способы разузнать правду. Мне это не нужно. Так. Лучше кое-что я расскажу тебе сам и прикажу молчать. Как понимаю по опыту, ты умеешь выполнять подобные приказы.

— Умею, государь.

— Подтверждение не требуется. Итак — да, я владею некоторыми магическими приёмами, не известными чародеям Империи. Они специфически-демонические. О них знают лишь служащие мне маги и Аштия Солор — по понятной причине. С их помощью я двадцать лет назад одержал победу над представителем прежней династии. Но те, кто получил о них представление, так никогда и не смогли ни о чём рассказать. Потому я не ожидал, что лорд Рохшадера имеет о моих преимуществах хоть какое-то значительное представление, — и правитель небрежно кивнул на пленённого рыцаря.

Так вот я кого ногами пинал!

Впрочем, неважно. На человекокраба мне плевать, куда важнее собственная участь. По всем законам жанра теперь император должен решить проблему нежелательного свидетеля, в смысле меня.

— Видимо, я тоже теперь не смогу никому ничего рассказать? — И представилось, как государь стряхивает мою тушку с незримой платформы. И я лечу, лечу в окружении молний… Думаю о Моресне…

Его величество криво усмехнулся.

— А что именно ты смог бы рассказать о моих демонических возможностях?

Я честно попытался.

— Э-э… То, что они есть.

— Это и так может констатировать любой мало-мальски грамотный чародей. Как видишь, для тебя куда выгоднее с честью следовать приказу…

— Чем бежать выдавать секрет Полишнеля.

— Что за секрет?

— Это у меня на родине выражение такое. Секрет, который и без того всем известен.

— Хорошее выражение. Точное. Свяжи лорду руки. Ему предстоит суд.

— А разве всё?

— В смысле?

— Бой закончен?

— Для меня — да. Для тебя тоже. Внизу ещё идёт. Но, по сути, он уже выигран, вопрос лишь в окончательной цене… Так… Что ещё ты хочешь спросить?

С пару секунд я колебался между вопросами «Как государя в действительности зовут?» и «А что, эта гроза — тоже дело рук государя, или просто случайность?». Но по большому счёту — на фига мне его имя? Что я с ним буду делать? А вот про грозу интереснее.

Правитель, услышав вопрос, посмотрел на меня с интересом.

— Разумеется, она не случайна. Кое-какие колдовские навыки работы со стихиями — значительное преимущество любого демона в борьбе за власть. Но довольно вопросов. И приказ, запрещающий тебе рассказывать третьему лицу что-либо, услышанное от меня в откровенной беседе, пребывает в силе.

— Понял.

Замок приближался. Гроза почти стихла, сменилась ливнем, почти таким же диким, как и всё до того. Но меня секло вполне умеренно. Видимо, император и здесь фильтровал добрую половину. Невозможно поверить, что на открытом, вознесённом пространстве в центре грозы может быть так умеренно-спокойно.

Что ж, спасибо ему. Иначе б я не удержался.

На полпути невидимая опора опять обернулась змеёй, которая теперь уже не вызывала никаких посторонних эмоций. Уж лучше что угодно, любая иллюзия, чем пустота под ногами, разжигающая воображение до опасного предела. Нагнувшись, я придерживал рохшадерца, который потихоньку стал приходить в себя, хоть и мелькнуло в голове, что для него самого лучше было б сверзиться вниз. Суд императора — легко догадаться, чем он закончится. Так бы смерть была быстрой и лёгкой, а какой она будет после приговора, может знать пока лишь один человек. Не в полном смысле слова человек…