Страница 40 из 75
И зашагала навстречу врагу размашистым уверенным шагом.
Я в замешательстве оглянулся на Фахра, но этот момент слабости длился всего один миг. Какой смысл взглядом спрашивать его мнения, если он — имперец до мозга костей и, даже не согласившись с приказом, никому не простит сомнений в нём. Даже если Аштия тронулась умом… Приказ всё равно есть приказ. Я бросился за ней, махнув рукой сопровождающему меня чародею-полусотнику, чтоб передал распоряжение Аканшу и Ильсмину и всем остальным в моём отряде.
Но это было уже не нужно. Казалось, первые шаги госпожи Солор захватили внимание всех окружающих солдат и офицеров, как волю коня смиряет натянувшаяся узда. В какой-то момент я испугался, что сейчас Аштия окажется если и не единственным бойцом, вставшим на пути вражеского подкрепления, то будет держать оборону в первом и единственном ряду, опираясь плечами в лучшем случае только на своих телохранителей и офицеров. Тем более что противник уже развернулся и двинулся в нашу сторону, не тратя времени на перестроение.
Но как бы там ни было, я всё равно считал своим долгом остаться рядом с её светлостью.
А потом мне пришло в голову обернуться, чтоб оценить наши надежды на хоть какую-то поддержку войск. Бойцы сбегались к своей предводительнице — сперва поодиночке, потом потоком, обегая её и офицеров, на бегу пуская вперёд щитоносцев и на кромке луга выстраиваясь в ряд: первый, второй, третий… Аштия замедлила шаг. К облегчению телохранителей, она явно не собиралась изображать из себя авангард. Но, пользуясь не до конца ещё установившейся незыблемостью строя, госпожа Солор подняла диск, и гудящая, страшная в своей мощи волна пламени змеиным языком рванулась вперёд, в передовые ряды атакующих вражеских войск.
Бойцы солоровского войска заорали что-то восторженное — отчасти чтоб отметить одобрением шаг своей предводительницы, отчасти чтоб подбодрить себя. Но одно было уже очевидно: отряды её светлости не собирались спасаться бегством ещё до первой встречи с противником.
У меня возникло злое желание схватить Аштию за локоть и оттащить в тыл. Убедившись, что мой отряд образовал три строя там, где и следовало, а Аканш и Ильсмин на месте и командуют, я предпочёл остаться рядом с её светлостью. Разбившись в первой атаке о строй щитников, благополучно устоявший под напором, довольно беспорядочным, но бойким, противник выпустил вперёд кавалерию.
— Аше, тебе надо перебраться в тыл войска. Сомнительно, что они нас обойдут.
— Да, сомнительно. Но я нужна здесь.
— Главе Генерального штаба не следует, знаешь ли, бросаться в бой в первых рядах, — проговорил я так тихо, что женщина, если б захотела, сделала бы вид, будто не слышала. — Опрометчиво.
— Иной раз приходится, — бросила она в ответ едва слышно. Грохот боя делал простой диалог совершенно невозможным делом. Но я, поднапрягшись, расслышал. — Приказ можно выполнить не сразу или не так, как следует. Но если есть пример командующего, отвертеться невозможно. Это средство, которое действует безошибочно. И только однажды.
— Я польщён тем, что ты оказываешь мне такое доверие и прямо говоришь об этом.
— Тебе может пригодиться такой опыт. Он справедлив не только для Главнокомандующего императорской армии.
— Значит, всё-таки бывает, что имперцы не повинуются приказам вышестоящего?
Но Аштия не ответила, может быть, не расслышала. Всё её внимание теперь поглощало сражение. Конная атака на щитников первого ряда была очень мощной, но сильно затруднённой для верховых — дело было в зарождающемся овраге, отрезавшим луг от холмов и опушки леса. Он очень удачно лишил конницу возможности разогнаться как следует. Удача, конечно, была наша, но не только удача. Бойцы, выстроившие переднюю линию, опытом или чутьём безошибочно угадали то место, где им следовало дожидаться противника.
Осознав, что атаковать в лоб не получится, конница взяла левее, чтоб обойти самую глубокую часть новорожденного оврага и солдат, изготовившихся к бою прямо на краю склона. Но в тот же момент воздух наполнил звук бьющихся по ветру перепончатых крыльев. Аштия резко подала знак отступать — знак, немедленно повторённый во всех концах той части войска, что была застигнута боем на этом лугу.
Ряды солдат отхлынули назад, как море во время прилива. Атака вершних с воздуха получилась намного более мощной, чем конная, ведь им ничто не мешало. Что именно происходило, я не видел, мне мешали чужие шлемы, но вмешательство «авиации» в любом случае должно было так или иначе сыграть нам на руку.
— Командуй своим бойцам выходить из боя и атакуй пехоту противника с правого фланга, — велел мне Фахр, и я только в этот момент заметил его рядом.
— Слушаю.
Собрать своих бойцов сейчас было непросто. Впрочем, я не очень-то усердствовал, и сколько уж их там откликнулось на мой приказ, даже не пытался подсчитать. К чему? Те, кто просмотрел мои жесты и жесты Аканша и Ильсмина, продолжали сражаться наравне с обычными пехотинцами. От них и здесь будет толк. Наш обходной маневр нужен не столько для сокрушительного удара, сколько для развития и закрепления успеха.
Я был со своими людьми, хоть мог бы остаться и в стороне. Но мне не хотелось. Сражение, расплывшееся по лугам от леса до леса, превратилось в маловразумительную толчею, и не так просто было сообразить, за кем именно перевес. Вершние сделали всего три захода, после чего вынуждены были улететь, потому что противник перемешался со своими солдатами, и невозможно было ударить так, чтоб атака пришлась только по врагу.
Но ситуация менялась стремительно, и скоро стало очевидно, что дело по большому счёту сделано. Ещё до того, как мои ребята, обойдя поле боя по лесу, углубились в гущу чужого отряда, единственного на тот момент сохранившего хоть подобие строя, я угадал близость победы. К счастью, нашей, а не вражеской. Мои бойцы действовали уверенно. Вперёд пошли полторы сотни солдат Ильсмина, следом — сотня под командованием Аканша. Я волновался только об одном — смогут ли отряды особой подготовки вполне заменить пехоту, ведь у моих не было ни больших щитов, ни копий.
Зато наличествовало умение работать небольшими группами, что оказалось преимуществом в ситуации, когда бой из монолита превратился в ведьмино варево общей резни, бешеной и безумной. Безумной, как любое убийство. Каждую минуту я ждал, что мне придётся вступить в бой, однако обошлось без этого. Когда первая сотня моих бойцов увязла в схватке, а вторая уже примерилась нырять туда же, я заметил сигнал, поданный диском. Нет, сигнал предназначался не нам. Припомнив его значение, я постарался отыскать кочку повыше, которая позволила бы мне осмотреться.
Но поиски затянулись — всё-таки меня окружал лес, и к тому моменту, когда я нашёл подходящий пень, спешащая на подмогу солоровская конница стала видна каждому. Видимо, следовавшие прежним маршрутом конные войска наконец-то достигли места боя и взялись добивать уже в общем-то «издыхающего» врага. Аштия могла бы справиться и теми силами, которые имелись у неё в наличии на момент первой атаки, но помощь свежего подкрепления экономила жизни.
Заметив несущуюся в их сторону конную орду, мятежники потеряли охоту к сопротивлению.
— Аканш, Ильсмин, командуйте своим бойцам выходить из боя! — крикнул я.
— Было соответствующее распоряжение?
— Проверяешь? Я бы сказал, это уже чересчур, — заметил я, глядя в глаза Аканшу. Его сомнение можно было понять, он как никто представлял себе, насколько я отличаюсь от других офицеров. Но намекнуть, что пора бы прекратить опекать меня, да ещё и на глазах у всех, следовало.
— Прошу простить меня, командир.
— Преследовать бегущих всё равно будем не мы, а конные. Да, Аканш, было соответствующее распоряжение, — добавил я шепотом.
Мой зам сделал страшные глаза.
— Ещё раз прошу простить меня, командир, — и отвернулся, чтоб отдать приказ на отступление.
Лишь после того, как конница и убегающие освободили луг, я смог распорядиться, чтоб младшие командиры собрали наконец остатки моего отряда и определили потери. Из пяти сотен на ногах держались только четыре, но это было не так уж и плохо, особенно если сравнить с потерями обычных пехотных подразделений — некоторые из них потеряли до половины своего состава. Слава богу, что у госпожи Солор есть ещё войска.