Правила притяжения (ЛП)

— Двигайся, cachorro.

Брендон устраивается между мной и Киарой.

Закончив с ужином, я помогаю отнести тарелки на кухню, пока Киара делает попкорн.

— Если ты не хочешь, тебе необязательно проводить этот семейный вечер с нами, — говорит мне Киара.

Я пожимаю плечами.

— Я все равно не собирался никуда идти. — Подкидывая попкорн в воздух, я ловлю его ртом.

Возвращаясь обратно в гостиную, я думаю о Киаре больше, чем о чем-то другом. Даже когда Брендон переключает канал на мультфильм, который он выбрал, я кидаю на нее взгляд.

— Брен, время идти в кровать, — говорит миссис У когда мультфильм заканчивается.

— Но я хочу посидеть еще, — ноет он, хватая Киару за руку.

— Ну, нет. Ты и так ложишься поздно, — настаивает миссис У. — Давай, обними свою сестру и Карлоса и пойдем наверх.

Брендон поднимается на ноги и обвивает Киару руками. Она крепко его обнимает и целует в щеку. — Люблю тебя больше, чем ты меня, — говорит он ей.

— Невозможно, — отвечает она.

Он освобождается из ее объятий и прыгает на диван рядом со мной. Раскрывая широко руки, он обвивает меня за шею.

— Люблю тебя, amigo.

— Ты по-испански теперь говоришь, cachorro?

— Ага. Я выучил это на этой неделе в школе. Amigo значит друг.

Я хлопаю его по спине.

— Ты мой маленький Мексиканишка, не так ли?

— Так, ну ладно, пора в постель, Брен, — говорит еще раз миссис У. — Сейчас же, не откладывая.

— Выбирайте следующий фильм сами, — говорит Уэстфорд, кидая нам пульт. — Я пойду сделаю нам еще попкорна. Брен, я поднимусь пожелать тебе спокойной ночи когда ты переоденешься в пижаму и почистишь зубы.

Миссис У забирает Брендона наверх и пофессор уходит с пустыми мисками от попкорна.

Я остаюсь с Киарой наедине. Наконец-то.

Я сижу с одной рукой, закинутой на спинку дивана, а второй - лежащей на моем колене. И я чувствую эту девчонку каждой клеткой своего тела. Она встает и подходит к стеллажу с несколькими полками фильмов — очевидно, их коллекцией. Я никогда не был в доме с целой коллекцией фильмов на полке.

— Я не могу нормально себя вести с тобой, — говорю я ей.

Она поворачивается, в замешательстве.

— О чем это ты?

— Сегодня утром перед Майклом ты попросила меня вести себя нормально. — Я делаю глубокий вдох и говорю ей то, что должен был сказать сразу после игры. Вместо того, чтобы позволить ей меня игнорировать, когда я вернулся домой, мне следовало сказать ей правду. — Я не могу. Когда Тук сказал мне, что вы с Майклом встречались, я представил тебя с другим парнем и это свело меня с ума. Я не хочу, чтобы ты была с другим.

— Я и не хочу быть с другим парнем. Я хочу быть с тобой. А теперь выбирай фильм, пока я не сказала что-то, что ты не хочешь услышать. Давай же, выбирай.

— Мне все равно, ставь, что хочешь, — отвечаю я, игнорируя ее комментарий о том, что она не сказала мне то, что я не хотел услышать. Я услышал достаточно. Она хочет быть со мной. Я хочу быть с ней. Зачем все усложнять, говоря что-то еще?

Она достает Вестсайдскую историю, и я смеюсь.

— Тебе нравится этот фильм?

— Да. Мне нравятся танцы. И песни.

Я задумываюсь над тем, может ли она также хорошо двигаться, как она чинит машины. Или она считает, что межрасовые пары обречены с самого начала, потому что они слишком разные.

— Ты танцуешь?

— Немного. А ты? Ну, кроме горизонтального танго.

Киара иногда меня удивляет. Я всегда даже немного шокирован, когда она показывает мне проблески своего колкого поведения.

— Ага. В Мексике я с друзьями ходил в клубы каждые выходные. Мы танцевали, знакомились с девчонками, пили, накуривались … было весело. А теперь я здесь, на Вечере семейного веселья с Уэстфордами. Времена точно изменились.

— Тебе не следует употреблять наркотики.

— Разве ты не делаешь то, что не следует? Давай, Киара, признайся. Не может быть, что ты такая невинная, как все думают. Ты такая же, как и все мы, грешники. Ну, ты не куришь, не пьешь и не употребляешь наркотики. Но у тебя есть другие пороки. Они есть у всех. — Когда она не отвечает, я продолжаю: — Расскажи мне что-нибудь шокирующее.

Она садится на диван.

— Шокирующее?

— Да. Шокируй меня.

Она садится на колени и придвигается ко мне.

— Я думаю о тебе, Карлос, — шепчет она мне в ухо. — Ночами, когда я лежу одна в своей постели. Я думаю о том, как целую тебя, как наши языки переплетаются друг с другом и как ты запускаешь свои руки мне в волосы. А когда я думаю о вибрациях твоего оголенного торса, я прикасаюсь…

  — А вот еще попкорн! — говорит Уэстфорд, заходя в комнату с двумя огромными, заполненными до краем свежим попкорном мисками в руках. — Киара, что ты делаешь?

Сцена, должно быть, достаточно колоритна. Киара стоит на четвереньках и наклоняется ко мне. Ее лицо в нескольких сантиметрах от моего.

Я сглатываю. То, что она собиралась сказать, рисует в моем воображении еле выносимую и красочную картинку. Я смотрю ей прямо в глаза, пытаясь понять, врет она или нет, но не могу. В ее глазах горит огонь, но я не уверен, то ли это от страсти, то ли от возбуждения, вызванного ее ложью.

Я молчу, позволяя Киаре ответить.

Она отодвигается от меня.

— Эм… я… эм… ничего такого.

Уэстфорд смотрит на меня, в ожидании объяснения.

— Поверь мне, ты не хочешь знать, — говорю я.

— Знать что? — говорит миссис У, заходя в комнату.

Профессор протягивает мне миску с попкорном, а миссис У усаживается в свое кресло. Я начинаю жевать попкорн, чтобы не пришлось разговаривать.

— Я не могу получить прямого ответа ни от одного из этих тинейджеров, — жалуется Уэстфорд.

Киара устраивается поудобнее на другой стороне дивана.

— Мам, пап, что бы вы сделали, если бы застали нас здесь целующимися?

Глава 36

Киара

На самом деле я задала этот вопрос с гипотетической точки зрения. Я не хотела, чтобы Карлос начал давиться попкорном, что он сейчас и делает.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, пока он кашляет без остановки.

Карлос смотрит на меня, как будто я самая сумасшедшая девчонка на планете.

— На кой черт ты спрашиваешь их об этом?

— Потому что я хочу знать их ответ.

Я вижу, как мои родители пытаются телепатически прийти к тому, как нам ответить.

— Ну… — начинает моя мама, — эм…

— Что твоя мама хочет сказать, — встревает мой отец, — это то, что мы тоже когда-то были в вашем возрасте и мы понимает, что экспериментирование, это нормальная часть взросления…

— И вы знаете, что необходимо уважать себя и свои тела, — говорит моя мама. Я подозреваю, что она специально не отвечает на вопрос.

— Да, мама.

Мой отец поднимает пульт.

— Окей, раз все всё поняли, какой фильм вы выбрали?

Немного смутившись, я отвечаю:

— Вестсайдская история.

Мы смотрим фильм, но время от времени, Карлос фыркает, как будто та или иная часть фильма кажутся ему глупыми. К концу я плачу так сильно, что Карлосу приходится передать мне бумажную салфетку с угла кофейного столика ближе к нему.

— Передай мне одну тоже, — говорит мама, всхлипывая. — Я всегда плачу, когда смотрю этот фильм.

— Я ненавижу конец, — заявляю я всем в комнате, вытаскивая двд из плейера и заменяя на другой.

Мой отец поворачивается к Карлосу.

— Что я могу сказать? Мои женщины хотят счастливый конец.

Моя мама, с волосами, закрепленными крабом наверху, как у тинейджера, смотрит на моего отца.

— Что плохого со счастливыми концами?

— Они не реальны, — вставляет Карлос.

— На этой ноте… я отправляюсь в кровать. Я устал, — говорит мой отец, затем вздыхает и потягивается в кресле. — Эти старые кости уже не функционируют после полуночи. Увидимся завтра утром.

Моя мама кричит ему вслед:

— Я скоро присоединюсь.