Адаптация

       На парапете крыши множились красные звездочки крови. Тод устал их слизывать. Он машинально вытер нос и, перевернувшись на спину, стащил свитер. Придавив коленом, он растянул ткань и распорол на широкие ленты. И пускай они и так в крови, но это лучше, чем вообще ничего.

       Пока передышка.

       Ненадолго. Идти надо. Вот только сначала дырки заткнуть. Та, что в плече, сама затянулась. Пуля прошла аккуратно, и раневой канал запечатали пробки тромбов. Если не слишком дергаться, то этого хватит. А вот побитый картечью бок зудел совершенно непотребнейшим образом. Тянуло почесать.

       Тод держался.

       Сложив ткань вчетверо, он прижал к рваной ране на левом бедре, перехлестнул ремнем и затянул. Пуля сидела внутри, впившись в мышцы мягкими лепестками и разможжив сосуды. Она подобралась вплотную к артерии и при малейшем движении норовила сократить расстояние.

       Если повезет, не сократит.

       Сирена смолкла. Прожектор замер. И Тод заглянул за парапет. Суета внизу остановилась. Люди замерли манекенами, а манекены один за одним падали на землю. Кукловод обрезал нити? Или кукловода не стало?

       Тишину, воцарившуюся в поселке, нарушали лишь треск пламени, гудение ветряка и собственное Тода дыхание. Память снова перелиняла. Оказывается, адски неустойчивая штука, эта память.

       - Модификация Си, - седовласый человек зачитывал вслух Тодову карту. - Базовые характеристики стандартны. Тестовые показатели - в пределах нормы. Высокая степень унификации. Склонностей и талантов к чему-либо не обнаружено.

       Человек отложил дело и снял очки. Убрав их в футляр, поинтересовался:

       - Ну а сам ты что думаешь?

       Тод думал, что сидящий напротив тип доверия не внушает. И что полковник Говорленко со всеми его странностями и тайной неприязнью куда как ближе и понятнее. Во всяком случае от него хотя бы ясно, чего ждать.

       Этот же сидит, рассматривает. У него полное досье, там объект по имени Тод разложен на цифровые и символьные составляющие, и иных искать не стоит.

       - Вам виднее, - отвечает Тод.

       - Мне виднее, - соглашается человек, переворачивая лист.

       Почему они до сих пор используют бумагу? Или в этом скрывается высочайший бюрократический смысл? Тайна ордена, которую не откроют неофиту.

       - А вот отчет группы внутреннего надзора отмечает, что ты пишешь стихи.

       Удивляться не следует. Пожалуй, удивительно, что внутренний надзор прямо в голову не заглядывает. Хотя как знать, может и заглядывает, вытаскивает Тодовы мысли, чтобы заполнить ими очередной бланк.

       Жертва системе, заверенная чернильным кругом печати.

       - Так врут? - Седой ждет ответа.

       - Нет.

       - Значит, пишешь?

       - Да.

       - И как стихи?

       Вот об этом Тода точно никогда не спрашивали. И что ответить, он не знает.

       - У меня не было возможности получить адекватный критический разбор.

       Седой хмыкнул и, достав из нагрудного кармана ручку, сделал пометку. Со стального пера скатилась синяя капля и кляксой села на лист.

       - А сам как оцениваешь?

       Седой подул на чернила, увеличивая площадь загрязнения.

       - Или ты не способен оценить? К слову еще один интересный эпизод. Вот, возьми, - Седой вытянул бумагу из стопки и подвинул к Тоду. - Характеристика. Составлена твоим непосредственным начальником.

       Значит, полковник все-таки сдержал слово. Приятно, хотя бессмысленно. Не ясен и интерес, испытываемый Седым к характеристике и Тоду.

       - Читай, читай, - говорит он. И Тод читает, скользя по строкам выверенных слов.

       - Дочитал? А теперь скажи, какое слово там является определяющим? Не знаешь? А я скажу: исполнительный. И не склонный к проявлению инициативы. Комплемент, между прочим.

       - Это плохо?

       Из папки появился еще один лист, который Седой также отдал Тоду.

       - А это писал твой напарник. И там уже говорится, что ты у нас инициативу проявлять обожаешь. Для полноты взглядов вот расшифровка стенограммы от твоего товарища по партии. Кличка Беркут. Так этот Беркут утверждает, что ты - настоящий орел. Идее верен. Идеалы чтишь. Он считает, что тебя убрали и готов мстить за твою смерть.

       - Задание требовало соответствия легенде.

       - Молодец, - Седой поднял руки. - Наконец мы добрались до сути. Вот твой талант. Соответствие. Ты - хамелеон. Ты считываешь чужие ожидания и натягиваешь ту шкуру, которая позволяет тебе этим ожиданиям соответствовать. Если, конечно, я не ошибаюсь.

       Он ошибался. Тод не пытался подстраиваться под других людей. Он просто выполнял свою работу.

       Седой достал резной футляр и кисет с табаком. Трубку он набивал не торопясь, наслаждаясь процессом, и Тоду не оставалось ничего, кроме как сидеть и ждать.

       Из сейфа появилась бутылка "Реми Мартен", широкий бокал и половинка лимона, поставленная срезом на блюдце с голубой каймой.

       - Вы собираетесь задействовать это мое свойство?

       - Именно, - Седой налил коньяка на два пальца, поднял бокал, зажав ножку между средним и безымянным пальцами, а тело баюкая в ладони. Наклонившись, вдохнул аромат. - Ты даже сейчас задаешь те вопросы, которые я хочу слышать.

       - Совпадение.

       - Если так, то у тебя не будет шанса. Но я все-таки надеюсь на свое чутье. Прежде оно не подводило. И сейчас, как мне кажется, вариант более чем удачен. Видишь ли, У хамелеонов есть преимущество. Они способны изменяться.

       Седой поставил бокал, не сделав и глотка. Вернувшись в кресло, он сложил листы в папку, затем разделил стопку пополам и часть спустил в шредер. Лезвия кромсали полотно, а Седой наблюдал за процессом. Вторая половина Тодова дела отправилась следом за первой.

       - Имя мы, пожалуй, оставим. А вот остальное придется скорректировать. В том числе я говорю и о памяти.

       - И кем я буду?

       - Тодом. Собой, каким ты был на выходе из инкубатора. Серийный номер определим позже. Модификация останется, она вписывается в структуру эксперимента. Генетическую карту мы подправим...

       - Я правильно понял, что нынешней памяти не останется?

       - Не совсем. Ее не останется на некий период времени. Надеюсь, не слишком длительный. А когда вернется... я надеюсь, у тебя получится дожить до того дня, когда она вернется.

       Тод дожил. Куски мозаики сложились в голове и прочно сели на клеевую основу логики. Структурные элементы жизни соответствовали друг другу, но от этого соответствия возникало одно стойкое желание: приставить дуло к подбородку и нажать на спусковой крючок.

       Дуло он прижал к парапету, выбирая цель.

       Их хватало на земле. Жестяные белочки в игрушечном тире.

       - Десять негритят решили пообедать, один вдруг поперхнулся, их осталось девять, - Тод снял одну из целей, тело вздрогнуло, но не шелохнулось. - Девять негритят, поев, клевали носом, один не смог проснуться, их осталось восемь.

       Пули ложились точно. Ответный огонь не открывали.

       - Пять негритят судейство учинили, засудили одного, осталось их четыре.

       Жаль. Было бы веселее, если бы стреляли в ответ.

       - Последний негритенок поглядел устало, он пошел повесился, и никого не стало.

       Доступные мишени закончились, и Тод поднялся. Ногу дергало. Бок зудел. И чего ради все это было? Ради того, чтобы Айне попала в бункер.

       - Идиот! - Тод хлопнул ладонью по лбу. - Какой же ты, мать твою, идиот...

       Спуск оказался тяжелым. Нога подводила. И рана на плече раскрылась. Но это перестало быть важным. У Тода имелась цель.

       И она находилась в относительной близости.

       К бункеру добрались. И Айне остановилась. Она знала эту лестницу. Она поднималась по ней, выбираясь из убежища, и в убежище спускалась, чтобы помочь Тоду.