Страница 3 из 3
– Это для меня очень большая честь! – захлебываясь от счастья, произнес Джон.
Тут и до меня дошло, что для простого валлийского парня, волею случая ставшего рыцарем, породниться с графом, пусть даже через племянницу, – подарок судьбы.
– Тогда женись, когда траур закончится, – разрешил я.
– Какой траур? – не понял он.
– У некоторых народов нельзя какое-то время после смерти жены или мужа снова жениться, – рассказал я, – но если у вас такого обычая нет, то и не надо ждать.
В итоге Жан поменялся с Ллейшоном землями в Португалии на земли в Англии плюс доплата. Жану я дал манор на правом берегу Мерси, англосакскую деревню. Валлийцы слишком много сделали для меня, чтобы награждать их таким наказанием, как рыцарь, воспитанный в норманнской традиции.
Через несколько дней я и сам отправился на правый берег Мерси, чтобы собрать оброк и предупредить тамошних рыцарей о времени их службы на меня. По пути завез в аббатство деньги за рукописи, а также ковры и рулон тонкой ткани на сутаны аббату Гамону де Маскаю. Бенедиктинцы, в отличие от некоторых других монашеских орденов, истязали свой мозг, а не тело.
Ливерпуль постепенно разрастается. Между ним и Беркенхедом постоянно снуют лодки, которые перевозят сырье из Ланкашира в Чешир, а обратно – ремесленные изделия. В Ливерпуле поселилось много рыбаков, которые снабжают рыбой разрастающийся Беркенхед. Наверное, никто из ливерпульцев двадцать первого века не поверил бы, что когда-то их город был ничтожен в сравнении с Беркенхедом, который со временем превратится практически в пригород Ливерпуля. От него проложили дороги до моих деревень. Это, конечно, не хай-веи, даже на римские дороги не тянут, но уже и не простые проселочные. По крайней мере, засыпаны глубокие ямы и сооружены деревянные мосты через овраги и широкие ручьи или узкие речки. Здесь тоже идет вырубка лесов и расширение сельхозугодий. Как сказали бы в двадцать первом веке, в эти территории пришли инвестиции и людские ресурсы, позаимствованные в тех графствах Англии, где идут военные действия. Когда-нибудь война придет сюда, и деньги и люди отправятся в обратном направлении, если не дальше, на противоположную сторону Атлантического океана.
3
В Бристоль со мной отправились десять рыцарей, сотня конных сержантов и две сотни лучников, включая достигших пятнадцатилетия в этом году. В каждой моей валлийской деревне есть старший сержант, который занимается тренировкой подрастающего поколения. Он является и военным командиром деревни. Административными и экономическими вопросами деревни занимается староста, обычно немолодой и опытный человек. На этот раз я ехал на арабском иноходце. Еще одного и трех боевых лошадей вели мои слуги. И у каждого моего рыцаря было по иноходцу, конечно, не арабскому, и по две боевые лошади. Провизию, копья, запасные стрелы и другое снабжение везли на десяти кибитках.
В замке из рыцарей остался только Жак. Он теперь руководит военной подготовкой моего старшего сына. Я составил расписание занятий с таким расчетом, чтобы физические тренировки чередовались с уроками, которые дает Этьен. Учитель занимается со всеми детьми, живущими в замке и имеющими не менее шести лет от роду, но моим преподает больше предметов.
В Бристольском замке мне отвели отдельный закуток с широкой кроватью. Теперь мне не надо искать, где бы завалиться после пира. А попировали славно. Я привез три бочки португальского вина, которые употребили в честь нового графа Сантаренского. Затем собрались в «кабинете» Роберта, графа Глостерского. Как всегда в камине горели дрова и граф Роберт кутался в теплый плащ. За столом опять сидели три графа, только в другом составе. Вильгельм де Румар больше не был графом Линкольнским. Ему пришлось уступить титул зятю Гилберту де Ганду. За это ему пообещали неприкосновенность владений в Линкольншире. Следовательно, и мне не стоило беспокоиться за свои лены в Линкольншире, поскольку имел их от Вильгельма де Румара, лорда Болингброка. Но, как и прежде, эти трое были моими сеньорами. Мы договорились, что я вместе со своим отрядом отслужу на всех троих всего два месяца.
Совещание открыл Роберт Глостерский:
– Думаю, Стефан (граф никогда не называл Стефана королем, что ему, хоть и внебрачному, но все-таки сыну короля, позволялось) в очередной раз попробует захватить Уоллингфорд. Мод, которая сидит там, ему как заноза в заднице. Сейчас там еще и ее сын Генрих. Если мы расположится неподалеку, он не решится на осаду. У него сейчас мало рыцарей. Впрочем, как и у нас. Многие отправились в Крестовый поход. А некоторые, – он посмотрел на меня с доброй усмешкой, – уже благополучно вернулись.
– Большой у Генриха отряд? – поинтересовался я.
– Всего сотня рыцарей, – ответил граф Глостерский. – Подозреваю, что Жоффруа прислал сына на смотрины, чтобы местные бароны оценили его, как кандидата в короли Англии. Отвоевывать престол для своей жены Мод герцог Нормандии не собирается.
– У меня сложилось такое же мнение во время последней встречи с ним, – согласился я.
– Жаль! – произнес Ранульф де Жернон, граф Честерский. – Если бы Жоффруа высадился в Англии, самое более через месяц престол был бы его.
– Не думаю, – возразил граф Роберт. – Слишком он анжуец. Многим здесь это очень не нравится. Особенно после того, как герцог конфисковал их земли в Нормандии.
– Земли недолго вернуть, – сказал граф Ранульф.
Ему герцог Нормандии вернул все конфискованные земли сразу после того, как граф Честерский вернулся на сторону императрицы Мод.
– Будем исходить из того, что имеем, – продолжил Роберт Глостерский. – Что мы еще можем сделать?
– Напасть на южные графства и разорить их, – предложил Вильгельм де Румар.
– Если пойдем туда всем войском, королю Стефану придется остановить нас, – высказал свое мнение Ранульф де Жернон.
– Генеральное сражение не нужно ни нам, ни ему, – сказал граф Глостерский. – Так что будем высылать в рейды по вражеским землям небольшие отряды.
Черед день наше войско тронулось в путь к замку Уоллингфорд. Оно было жалкой тенью той армии, которую я увидел здесь восемь лет назад. Не знаю, на что надеялись императрица Мод и ее единокровный брат Роберт Глостерский. Скорее всего, просто не знали, как достойно выйти из проигрышной ситуации. По пути нам не попалось ни одной уцелевшей деревни. Все были разорены и сожжены. Поля начали зарастать подлеском. После войны крестьянам опять придется расчищать лес и поднимать целину.
Мы расположились южнее замка Уоллингфорд, чтобы удобнее было совершать набеги на южные территории, где находились владения сторонников короля Стефана. Там еще остались деревни, которые не грабили. По моему требованию сделали полноценный лагерь со рвом, валом и частоколом. Думаю, король Стефан сделал выводы из урока, преподнесенного мной. Может, захочет нанести такой же ответный удар.
Первым отправился в рейд отряд Вильгельма де Румара. Вернулись со стадом скота и нагруженными арбами. Барахла на арбах было много, но стоило оно сущие гроши. Что ценное можно отнять у крестьян?! Захватить бы город какой-нибудь…
– Пока захватим, пока ограбим, подоспеет Стефан, – отклонил мое предложение Роберт Глостерский.
Я сам не пошел в набег, отправил Умфру с сотней сержантов. Они тоже пригнали скот и привезли всякую рухлядь. Треть причиталась мне, и я отправил ее в мои владения под Бристолем; вторая треть – графу Роберту; а последнюю продали ему, чтобы было, чем кормить войско, и разделили между участниками набега.
Потом опять отправился отряд лорда Болингброка. Вернулся хорошенько потрепанным и без трофеев.
– Нарвались на большой отряд голытьбы! – пожаловался Вильгельм де Румар. – Копейщики и арбалетчики. Наверное, лондонцы.
При слове «арбалетчики» я вспомнил предупреждение рыцаря Марка.
– Много было арбалетчиков? – спросил я.
– Не больше сотни, – ответил лорд Вильгельм.
В тот же день я выслал несколько групп конных разведчиков. Они должны были выяснить, где стоят лондонцы, а где – арбалетчики, конные сержанты и рыцари. Я не сомневался, что они расположатся порознь.
Конец ознакомительного фрагмента.