Страница 2 из 16
В тот же вечер оргия повторилась. Вот показания Этьена Коррийо, по прозванию Пуату:
«Он (Пуату) показал, что означенный Жиль де Рэ совершал с указанными детьми, мужеского и женского пола, насильственные действия против естества. Удовлетворяя похоть, он вкладывал свой уд в руки жертвы, дабы вызвать эрекцию и избегнуть при сем естественное отверстие отроковиц. Когда же наступала эрекция, страстно терся своим удом о живот жертвы, пока не изливалось семя. <…> Дабы без помех продолжать развратные действия, означенный Жиль де Рэ затыкал своим малолетним возлюбленным рот или заставлял это делать других, случалось и так, что он подвешивал отроков за шею на веревках или на крюке, когда же они слабели, опускал вниз и ласкал. <…> После того как означенный Жиль де Рэ совершал над указанными детьми, мужеского и женского пола, ужасные надругательства и грехи плоти, он убивал их или приказывал убить. Свидетель показал, что убийства совершал или сам Жиль де Рэ, или Жиль де Силле, или Анриэ, или он, свидетель. Подвергнутый различным способам дознания, свидетель указал следующие способы убийства: удушение, отсечение головы, перерезание горла, расчленение и перебивание шейных позвонков тяжелой палкой. У Жиля де Рэ был также особый меч, предназначенный для убийства, так называемый бракмар. <…> Как показал Пуату, иногда означенный Жиль де Рэ удовлетворял похоть прежде причинения своим жертвам телесных повреждений, однако это бывало редко. Как правило, он допрежь всего наносил им раны, в основном в горло, дабы вызвать истечение крови, или же удовлетворял похоть после подвешивания, но прежде начала основных пыток, или же во время агонии, или же сразу после смерти, когда тело еще теплое. <…> Свидетель показал: свою похоть с отроковицами означенный Жиль де Рэ удовлетворял тем же способом, что и с мальчиками, всячески избегая касания женских гениталий; из многочисленных его реплик свидетель уяснил, что такой разврат доставлял ему несравненно большее удовольствие, чем обычное совокупление. <…> Основная часть малолетних, использованных Жилем де Рэ для удовлетворения его похоти, а затем убитых… принадлежала к числу нищих, просящих милостыню. <…> Означенный Жиль де Рэ получал большее наслаждение от убийства, пыток или созерцания мучений и смерти своих жертв, как мужеского, так и женского пола… особливо от лицезрения их крови, нежели от удовлетворения с ними похоти…»
Между 1433 и 1440 годами во владениях барона де Рэ царил страх. В своих замках в Анжу и в Бретани, в Тиффоже, Шамтосе и Нанте он совершал такие преступления, которым никто не решался воспрепятствовать — маршал был слишком могуществен и славен! К тому же особые поставщики детей под страхом смерти требовали от родителей молчания, даже когда осенью 1440 года начался суд, многие из них отказывались давать показания — по каждому пункту обвинения Жиль и его сообщники признавались сами. При этом казалось, они получают наслаждение от перечисления пред лицом родителей ужасных подробностей своих зверств.
Всякий раз совершая очередное кровавое преступление, Жиль, по-видимому, забывал о предыдущих злодеяниях. Память о кошмарах прошлого стала оживать лишь тогда, когда начался суд. Все то время, пока продолжалась скрытая от посторонних глаз бойня, маршал Франции оставался один на один со свой величественной фортуной, начавшей с 1433 года таять, как снег под солнцем, в адском пламени собственного разврата и злодеяний.
В следующем году обнаружился еще один парадокс этой удивительной жизни. 15 августа 1434 года Жиль де Рэ въехал в Пуатье в сопровождении необычной свиты — священники, диаконы, причт. Простой люд приветствовал его: он все еще был в его глазах славным соратником Жанны д’Арк. При чествовании присутствовали епископ и вся городская знать. Сойдя с коня, Жиль пал на колени перед церковью Святого Илария… Вышел он из нее лишь тогда, когда окончилась долгая месса. Жиль де Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции, был также каноником церкви Святого Илария в Пуатье!
Участие в религиозных церемониях многое значило в глазах этого странного суверена. Подобно вину и крепким напиткам, его пьянило церковное пение. Поездка в Пуатье обнажила глубинную сущность Жиля де Рэ — призывая на помощь демонов из всех кругов ада, он одновременно стал каноником, построил собор и основал школу церковного пения, отнимавшую у него значительную часть времени. Кроме того, барон строил храмы. Тогда-то, с 1434 года, и началась распродажа его земель и родовых замков. Угроза крушения и позора нависла над этим славным, извращенным и демоническим человеком тридцати лет от роду.
В январе и феврале 1435 года Жиль де Рэ сопровождал Жоржа де ла Тремуля в его военном походе против Жана де Люксембурга, осадившего Лион. Маршал де Рэ и ла Тремуль расположились на зимние квартиры в Лангре, ожидая подходящего момента для нападения на захватчика. Восполнить внезапно обнаружившееся отсутствие денег было поручено Жилю. Вот почему 26 марта он покинул Лангр и отправился к себе в Машкуль.
Он ехал, чтобы заложить там невиданных размеров собор. Зачем? Не он ли был каноником церкви Святого Илария в Пуатье? Но церковь эта не принадлежала ему — не он ее строил, и не на его деньги возводили этот храм…
Размахом строительства и пышностью церемоний новый собор так завладел воображением горожан, что все уже видели его кафедральным. По дьявольской иронии или случайно, собор этот был освящен во имя Святых Невинных [3].
Община собора не нуждалась ни в чем. При храме числилось тридцать певчих, роскошные органы, множество служителей — сам настоятель, архидьяконы, викарии и прочие. Все они получили одеяния, украшенные драгоценными камнями. Барон де Рэ делал собору поистине королевские подарки, одновременно в пугающем темпе распродавая фамильные угодья, движимое и недвижимое имущество. Как бы то ни было, денег становилось все меньше, а Жиль, желая прославить Бога, призывал на помощь демонов. Именно тогда, когда строился собор Святых Невинных в Машкуле, в окрестностях города без вести пропало множество детей. Каждую ночь Жиль и его проклятые приспешники собирались для совершения сатанинских обрядов. Для чего? Не для того ли, чтобы кровь маленьких нищих пресуществилась в золото и драгоценные камни, преподносимые собору Святых Невинных? И не только ему. Жиль задумал строительство еще нескольких храмов — в Тиффоже и Шамтосе. Без сомнения, он хотел стать епископом…
Ночь маршала проходила в беспрерывных вскрытиях тел и призываниях бездны. Наутро проклятые во главе со своим нечестивым предводителем шли ко святой мессе. Строитель и каноник Жиль де Рэ становился впереди всех, склонял колени, причащался… Но, как только смолкало пение, барон возвращался в свои тайные покои. Там на столах лежали отрубленные детские головки — лежали тихо и молчаливо, не отвечая ни на что и ни за что. Казалось, бездны безмолвствуют. Машкуль превращался в инфернальную сокровищницу во имя Господа Бога.
Заклинания демонов не принесли богатства. Кровавые жертвоприношения тоже. Казна быстро скудела, деньги утекали, как вода. Все еще веривший в удачу, Жиль начал делать долги. Однажды в сопровождении более многочисленной, чем обычно, свиты он отправился в Орлеан принять участие в грандиозных торжествах, посвященных памяти Жанны д’Арк. Его встретили по-королевски, но участие в празднике обошлось ему в изрядную сумму, улетучившуюся в течение месяца.
Орлеанские торжества 1435 года стали пиком его популярности и одновременно началом конца. 2 июля 1435 года по просьбе брата маршала Рене де ля Суза и его кузена Андре де Лаваль-Лоэдака Карл VII официально лишил Жиля де Рэ права продавать свои имения, а уже 7 июля Жиль вместо замков продал все паникадила собора в Машкуле! Весь 1435 год он метался между Машкулем, Тиффожем и Орлеаном, бросая на ветер свои богатства и славу. С молотка ушла великолепная библиотека. В конце концов, чтобы погасить долги, барон продал свою лошадь и в сентябре 1435 года покинул Орлеан, водворясь в своих старых владениях. За несколько дней там исчезли от двадцати до тридцати детей…
3
В Римско-католической Церкви особо почитают младенцев, убитых по приказу царя Ирода. В Париже существует кладбище Невинных младенцев, автором росписей на воротах которого был знаменитый алхимик Николя Фламель. — Примеч. перев.