Страница 7 из 70
Вздохнув, Некрасов встал и улыбнулся.
— Хорошо, когда за тебя все решают.
— Это точно.
Я встал вслед за генералом. Мы накинули шинели, покинули на время приютивший нас зал, вышли на плац, распрощались с Валей Миргородским, который был доволен тем, что все высшее руководство отряда посетило "Изенгард" и по достоинству оценило его труды, и расстались. Каждый из нас залез в свою "Асху" и, в сопровождении пары броневиков, помчался по своим делам. Некрасов направился проверить Меченых, которые бегали с горрилоидами шибко умного обезьянина Бо-хо-жга по окрестным лесам, а я поехал к Вратам.
Пока ехал, хотел подремать. Опустил удобное кресло и попробовал заснуть. Бесполезно. В голове было слишком много мыслей, и невольно, я стал прикидывать свою речь на общеотрядном сборе. Впереди много дел, и наиважнейшие направления, это договора с земными правительствами, внедрение инноваций в нашу промышленность, создание новых школ и больниц, увеличение численности отряда и модернизация оружия. Слава всем богам-покровителям, предкам нашим, что крайние полтора года были для нас очень спокойными. Отряд смог отстроить свои города и поселки, крепко встать на ноги и оприходовать подконтрольные нам территории на Ардоне и Рамине.
"И это хорошо… Хорошо… Хорош…"
Наконец, я начал проваливаться в сон. Но тут "Асха" резко остановилась. Что такое? Моя правая рука сразу же схватилась за автомат, висящий на броне, а вторая щелкнула тумблером внутренней связи.
— Что случилось!? — поинтересовался я у водителя.
— Вдоль дороги два десятка местных жителей, крестьяне, а один полудурок, раскинул руки и на дороге валяется, чуть не переехал его. Сейчас этого селянина охрана на обочину выкинет, и дальше поедем.
— Отставить! — не знаю почему, сказал я. — Сейчас выйду, пообщаюсь с народом.
При этом я машинально взглянул на часы. Время половина двенадцатого ночи, зима, с неба иногда снежок срывается, а на дороге валяется крестьянин из бывших гредмарцев. С кем и о чем я собрался говорить? Зачем? А ладно. Ничего страшного, появился интерес, а значит, его необходимо удовлетворить. Мало ли, вдруг кто-то из моих новоявленных графов и баронов беспредельничает, а крестьяне пожаловаться хотят.
Открыв широкий бронелюк, я выбрался из теплого прогретого нутра штабной "Асхи", и вышел на ровную асфальтовую поверхность широкого автобана. Из бронемашин сопровождения уже выбежали охранники, раминские варяги, все как на подбор, под два метра ростом, здоровые плечистые ребята в бронепластовой броне со встроенной системой "Хамелеон", мечами за спиной и новенькими автоматами АН-94 в руках. Бодигарды уже оттеснили в сторону крестьян и создали круг безопасности вокруг моего транспортного средства. Под самым носом бронемашины, в свете фонарей, лежит мужик лет тридцати пяти. Выглядит он вполне неплохо, аккуратно подстрижен, морда толстая, одет в светло-зеленый утепленный комбинезон, а на ногах новенькие рабочие ботинки с металлической набойкой на носу. На страдальца или обиженного жизнью человека, местный житель не похож. Однако зачем он лежит без движения и смотрит на меня ошалевшим взглядом, непонятно.
— Кто ты? — нависнув над телом крестьянина, спрашиваю я.
— Аролли Финк, добрый герцог, — мямлит мужик, запинается, и уже уверенней добавляет: — крепостной крестьянин графа Рюмина, староста придорожной деревни.
"Вот значит как, — думаю я, — крепостной графа Рюмина, командира моей отдельной танковой бригады. Ну, дождешься, аристократ свежеиспеченный. Если будет жалоба, поплатишься".
— И в чем твоя печаль, Аролли Финк, что ты валяешься на дороге?
— Так получилось, Великий Герцог, что я случайно упал. Мы стояли у дороги, в надежде увидеть тебя, и я поскользнулся. — Мужик привстал на колени, и завыл: — Милостивец! Молимся на тебя! Спаситель ты наш!
Такому поведению крестьянина я искренне удивился, а когда его славословие поддержали остальные люди, то чуть в ступор не впал, хотя конечно, про то, что гредмарцы меня очень сильно любят я знал. Все-таки, помимо того, что я командор "Акинака", Великий Герцог и прочая, прочая, прочая, за мной имеется титул Патриарха культа Предтечи, и для местных жителей моя персона полубожественна. Но я никогда не стремился к тому, чтобы люди на меня молились. Видимо, начальники ОДВ (Отдела Духовного Воспитания) Кирилл Скуратов и Кир Ногра переборщили в перековке местных жителей, и я столкнулся с тем, с чем не ожидал, ибо в храмах, которые находятся в каждом феоде, ни разу не бывал, да и самой религии внимания уделял чрезвычайно мало.
"И что теперь делать? — спросил я сам себя, и тут же сам себе и ответил: — Играть роль доброго и мудрого господина до конца. А иначе меня попросту не поймут".
— Встань Аролли Финк, — над дорогой разнеслись мои слова, — и вы люди, встаньте.
Крестьяне поднялись и вновь заголосили:
— Отец родной!
— Спасибо тебе за нашу счастливую жизнь!
— Спаситель!
— Благодетель!
Подняв руку, остановил их:
— Тихо!
Мои фанаты замолчали, и только Аролли, одними губами шептал:
— Милостивец!
— Как поживаете, люди? Все ли у вас хорошо?
— Очень хорошо живем, Великий Герцог. Просто замечательно. За это от нас благодарность тебе.
— А граф что? Не обижает?
— Нет, он хороший человек, только в храм не ходит, и за тебя свечку не ставит.
— Это ничего, он воин, ему можно не молиться. В чем-нибудь нуждаетесь?
Вобрав в себя воздух, староста попросил:
— Великий Герцог, навести наш храм. Освяти его своим появлением. Наша деревенька в ста метрах от дороги, сразу за рощицей.
— Ну, веди, — согласился я, думая о том, что надо будет завтра переговорить с начальниками ОДВ, и приказать им сбавить обороты, а то так гредмарцам мозги засрали, что они ночами вдоль дорог стоят. Это не есть хорошо и все должно делаться в меру, чтобы до фанатизма не доходило.
Вместе с крестьянами и охраной я вышел на проселочную дорогу. По ней мы быстро прошли в деревню, которая состояла из двух чистых улочек, застроенных аккуратными бревенчатыми домиками. В центре стояла небольшая церквушка, в которую мы и вошли. Вот здесь-то, я и выпал в осадок. На стене моя фотография два на два метра в золоченой рамке, а под ней свечи зажженные. Пришлось постоять рядом, прикоснуться к некоторым предметам, которые мне подносили, и благословить три десятка детишек.
Все прошло неплохо, как-то легко и само собой. Однако задерживаться в деревне я не стал, расспросил крестьян за жизнь, снова вернулся на автобан, продолжил свое путешествие и еще раз подумал о том, что надо будет дать нагоняй Скуратову и Ногре.
Однако отыграть распространения культа Предтечи назад будет сложно, особенно в нашем случае, после того как крестьяне вкусили плоды цивилизации и стали жить лучше. Взять хоть того же самого старосту как пример. До нашего появления в Гредмаре он кушал не каждый день, так как местный феодал у него все забирал. Его сестру изнасиловали королевские солдаты, и она повесилась. Отец помер в сорок пять лет. Брат бежал в леса, но его поймали и четвертовали. Семян для посевов не было. Охотиться и рыбачить в близлежащей реке нельзя, это браконьерство. Жена рожала семь раз, и выжили только два ребенка. И вся его жизнь была сплошным мучением.
Теперь у Финка все не так, и он уверен, что к переменам в его судьбе причастен я. Рюмин в своих владениях бывает не часто. Налог собирает небольшой, всего десятину, чисто символически. В деревне, о чудо, появились деньги и магазинчик с товарами. Община недавно купила два трактора и три десятка отличных племенных буренок из Голландии. Крестьянам разрешено ловить рыбу и охотиться, главное, не наглеть. Солдаты из "Акинака" никого не трогают. Детям начали преподавать грамоту, а жена старосты родила двойню здоровеньких карапузов, которых сразу же осмотрел отрядный врач. И для него, как и для остальных крестьян, я царь и бог в одном лице. И скажи им сейчас человек со стороны, после бьющих по мозгам проповедей священников Ногры, что это не так, они сочтут подобное высказывание ересью. А что делают с еретиками, совершенно понятно, отправляют на костер, этот милый обычай здесь в чести.