Приватир

Мэр Трабзона, пожилой и рыхлый мужчина с хитрыми и умными глазами, одет в скромный балахон серого цвета. Доктор Талат напротив, полная его противоположность, молодой и симпатичный мужчина, а одет как местный щеголь с уклоном в традиционализм, богатый зеленый халат, белоснежная чалма, а руки сплошь в дорогих перстнях. Не знаю, кого они из себя изображают, но о том, что рядом с богатым молодым господином в роли бедняка может шествовать городской правитель, догадаться практически невозможно. Маскировка у них отличная, только зачем такие сложности сочинять, лично я, просто не понимаю. Впрочем, они здесь хозяева, а потому им видней, где и как проводить тайные встречи.

Разговор между договаривающимися сторонами идет на русском языке. Трабзон город многонациональный, а Талат и Гюнеш нашу родную речь знали неплохо. Нас это устраивало, меньше лишних ушей, меньше вероятность того, что кто-то посторонний узнает, о чем мы говорили.

Встреча началась, как ей и положено с приветствий, но благо, что без славословий, коротко и по-деловому. Мэр Трабзона, как и я, молчит, а Талат начинает излагать то, что стало известно его службе о Средиземноморском Альянсе.

— Осенью, — доктор подается всем телом вперед и пытливо всматривается в наши лица, — к побережью Средиземного моря были посланы шесть разведывательных групп, и назад вернулись только две. Остальные были обнаружены и попросту уничтожены. Что странно и необычно, не было попыток захвата или перевербовки, и этой логики средиземноморских спецслужб, мы не понимаем. Почему они поступили именно так, а никак иначе? Точного и ясного ответа нет, и это вселяет в нас неуверенность в завтрашнем дне. Тем более что принесенные двумя уцелевшими разведгруппами сведения, полученные от двух языков, совсем не радуют. Хотя, конечно, чисто по-человечески мы рады тому, что еще кто-то помимо нас уцелел и не скатился в дикость, но то, что средиземноморцы готовятся к войне и имеют для этого все необходимое, не есть хорошо. Мы торговцы и совсем немного пираты, и нам не хочется, чтобы к нам пришли незванные гости и покорили нас. Поэтому нам приходится сотрудничать с Кубанской Конфедерацией, и именно поэтому вы здесь.

— Галим, — Буров знал Талата давно и обращался к нему по свойски, — давай конкретные цифры и факты. Про ваши опасения мы уже в курсе, так что про это можем и позже поговорить.

— Ладно, — согласился доктор, — будут вам факты и цифры. Карты и кое-что из документации уже отправлено вашим кураторам в Конфедерацию, и если, по сути, то Средиземноморский Альянс это государство изначально заточенное на войну, и они не вступают в переговоры, а сразу производят захват и оккупацию тех земель, которые им нужны. На данный момент под ними все Восточное Средиземноморье: Кипр, Крит, Родос, архипелаг Додекадес, побережье Турции, Греции, частично Ближнего Востока и Черноморские проливы. У них много кораблей, оружия, бронетехники и даже вертолеты имеются.

— Надо же, — удивился Буров, — вертолеты это серьезно и говорит о многом, поскольку чтобы их сохранить и использовать, нужна инфраструктура, ремонтная база, специалисты, пилоты и хорошее топливо.

— Вот именно, — трабзонец закивал головой и продолжил: — Основная их база Кипр, где во время чумы зависли некоторые военно-морские части сил НАТО. Преимущественно это американцы из 6-го флота с базами в Фамагусте, Лимасоле, Кирении и Ларнаке, а так же англичане, сумевшие удержать за собой военные базы в Акротири и Декелии. После того как Черная смерть отступила, из выживших и их потомков сложилась некая военизированная структура, которая и стала основой Средиземноморского Альянса. После развала они ждали помощи из Большого мира, восстанавливались и поначалу за пределы острова высылали только разведку, которая, наверняка, и у нас побывала, так что наши силы и средства для них не секрет. Пятнадцать лет назад в Альянсе окончательно осознали, что они сами по себе и что за ними сила. Руководство их структуры смогло составить четкий и последовательный план на будущее, и они приступили к его осуществлению. Первая их цель — захват всего острова Кипр, и они справились с этим за пару лет. Дальше, больше, Крит и базы греков, Родос и острова Додекадес, побережье бывшего Израиля и их корабли, а пару лет назад и за побережье Турции принялись. В общем, никто их вовремя не заметил и не придушил. Хотя, — Талат помедлил, — и душить-то было некому.

Кара, в задумчивости огладил свой свежевыбритый подбородок, поморщился и спросил:

— Какова система государственного управления?

— Военная диктатура. Во главе всего стоит Первый Лорд-Маршал Игнасио Каннингем. Под ним Военный Совет из пяти адмиралов, пяти генералов и десяти губернаторов. Каждый военный член Совета отвечает за свой участок, и каждый имеет свои вооруженные силы. Однако им в противовес всегда стоят губернаторы, за которыми промышленность, производство, экономика, ресурсы, продовольственная база и охранные войска. Все это сильно напоминает византийскую фему, то есть военный округ, и насколько мы смогли узнать, до сих против власти Первого Лорд-Маршала не было ни одного внутреннего мятежа.

— Ну, это понятно. Пока государство активно расширяется, смысла бунтовать нет. Какова у них денежная система?

— Возродили кипрский фунт, разумеется, в золотом эквиваленте. Одна монета пятнадцать грамм золота, с добавлением различных присадок еще на пятнадцать грамм, — на стол перед нами Талат выложил желтоватый металлический кружок.

Старый наемник взял его в руки, рассмотрел с обеих сторон, и передал мне. Монета была хороша, четкий рубленый гурт, рельефный рисунок каравеллы по аверсу и цифра один по реверсу. Очень профессионально сделано и не хуже чем на нашем Монетном Дворе в Краснодаре. Не иначе, как на Кипре сохранилось старое оборудование. Силен Альянс, коль такие монеты способен выпускать, ох и силен.

Золотой кружочек вернулся к доктору Талату и Кара задал следующий вопрос:

— Что у них с обществом?

— Выше всех военные, причем именно те, кто произошел от американцев или англичан. На словах полное равноправие и демократия, а на деле жесткое кастовое деление и ни один социальный лифт не работает. Повезло родиться потомком уоррент-офицера, значит, жизнь удалась, а если предок крестьянин, то выше рядового или сержанта пехоты не подпрыгнешь. Про рабов и разговора нет, это самая низшая каста, хотя официально, рабы считаются спасенными от дикости гражданами.

— Количество населения известно?

— Приблизительно чуть более девятисот тысяч людей на всех территориях, которые они контролируют, из них треть это рабы из пленных. Что еще интересует?

— Армия и флот, конечно же.

— Точных данных нет.

— Ну, хотя бы приблизительно.

— В армии от двадцати до тридцати тысяч человек. В основном техники, механики-водители бронетехники, артиллеристы и легкая пехота. На флоте вдвое больше, сами моряки и морская пехота. Помимо них есть наемники, точные цифры неизвестны, но не меньше пятнадцати тысяч стволов.

— По вооружениям, кораблям и технике, что-то можно сказать?

Пожав плечами и разведя руками, Талат вздохнул, и ответил:

— Только предположения, слухи и показания простого армейского сержанта.

— Не томи, рассказывай, — взмахом руки, Буров поторопил его.

— Основа всего, то, что осталось от американцев. Это штабной корабль десантных сил «Маунт Витни», ракетный крейсер «Анцио», три десантных корабля, три фрегата, два эсминца и несколько судов снабжения. Почти все на ходу и это своего рода гвардейская эскадра Первого Лорда-Маршала. От англичан уцелели еще три фрегата, несколько тральщиков и два десантных корабля. Как дополнение ко всему этому, вооружение наземных и морских сил Республики Кипр, а это очень даже немало. Кроме того, запасы и техника Республики Северный Кипр, то есть все, что было у местных вояк и все, что было в распоряжение 11-го армейского турецкого корпуса. Точные цифры опять же неизвестны, но это две мотопехотные дивизии, танковая бригада, механизированная бригада и множество частей усиления. Все это было у них на начальном этапе, а дальше, лучше и не думать. Тут вам под боком Израиль, с его огромными запасами, турецкие базы Средиземного моря, Греция, Сирия, Египет, да и мало ли еще что. В общем, вооружений и техники у них очень много, и вскоре они нанесут новый удар. Кто будет целью не ясно, а это вселяет в нас неуверенность и страх перед будущим.