На районе

— Быть хорошим — скучно — сказал я — Хорошими делами прославиться нельзя, еще старуха Шапокляк говорила.

Мы засмеялись и вновь начали целоваться. Было слышно стук мяча о асфальт и визг первоклашек. Вдали за горизонт заходило лиловое солнце. Я отколупнул кусочек облезшей со стены краски ногтем и откинул в сторону.

Мы целовались еще минут пять, я попробовал запустить руки в штаны, но Лена четко контролировала свою территорию. Ладно, в следующий раз, решил я. Краем глаза заметил, что во дворик зашла какая-то компания. Значит, пора уходить.

— Пойдем? — спросил я.

— Пойдем — согласилась она.

С трудом оторвавшись друг от друга, мы спустились с балкончика и покинули внутренний дворик. Я веселился, размахивал руками и рассказывал разные случаи про своих тупых одноклассников. Лена искренне смеялась, и нам было очень хорошо вдвоем. На подходе к теплице я прижал её еще раз около стены школы, слегка запачкав известкой рукав куртки.

У теплицы все было в самом разгаре, самогон лился рекой, парни неистовствовали, радовались весне и день рождению Филина. Гвоздь уверенно прищучивал Марину, Иван с Мухой курили и о чем-то ожесточенно спорили. Котя, как обычно, пытался до всех доебаться. Славян до сих пор радовался победе над диджеем. Чура с Зайцем вошли в крайнюю кондицию и рвались куда-то идти искать приключений. Карась просто спал на бетонном выступе, подобрав под себя ноги и выпуская наружу горстку белых слюней.

Мы подошли и сели на краешек скамейки, не вызвав особого ажиотажа.

— Будешь? — спросил я у Лены, наливая себе под ватерлинию.

— Давай. Отчего нет? — улыбнулась она — Горло смочу, а то пересохло.

Выпили, запили Дюшесом, закусили хлебом. Закурили. Стало сонно и спокойно. Я физически ощутил, как изо рта запахло яблочным самогоном.

— Пойдемте, может, погуляем? — вяло предложил Гвоздь.

Все поддержали. Сидеть за теплицей уже надоело.

— А куда пойдем-то? — спросил Иван.

— Да неважно куда, пойдемте на ту сторону дома, а там у гаражей пошаримся.

Котя пнул спящего Карася, все выпили еще по одной и вышли из уютного закутка. Заяц поднял камень и кинул в небольшое школьное окно, ведущее в бассейн. Послышался шум разбитого стекла. Все зарыготали и ускорили шаг. Сторож, конечно, ничего не сделает, да зачем с ним отношения портить.

Я посмотрел на свои окна, в зале горел свет. Наверное, родаки уже вернулись с работы и ждут, пока я приду. Опять будут докапываться с бухлом, достали уже. Хочу-бухаю, хочу — не бухаю. Хочу-курю, хочу — не курю. Это все-таки мое дело, моя жизнь и мое здоровье. Не надо в них вмешиваться, я так считаю.

Наша процессия растянулась метров на десять. Во главе шагали Заяц, Филин и Котя. Мы с Гвоздем, Леной и Маринкой шли сзади. Девчонки щебетали всякую чушь, а мы их подъебывали по всем фронтам. Не отличаясь умом и сообразительностью, они вяло парировали наши наскоки и все больше хихикали между собой.

— Эй, смотрите, а это что за хуйня!? — вдруг закричал идущий впереди Заяц.

В метрах двадцати от нас был колодец. Обычный колодец, один из многих колодцев, создающих подземную коммуникацию нашего района. В детстве мы много лазили по ним, когда играли в прятки. Круглая крышка люка была отодвинута. Из нее наполовину высовывался грязный мужик в каком-то разорванном сером бушлате. У мужика было красное испитое лицо, вымазанное сажей. На голове криво сидела черная вязаная шапка. Мужик смотрел куда-то вдаль. Очень тоскливо так смотрел.

— Это же бомж, пацаны! — заорал Заяц — Хули он тут сидит в нашем колодце! Давайте отпиздим бомжей!

Подтверждая слова действиями, Заяц ускорился и сходу пнул мужика куда-то в грудь. Тот согнулся, промычал что-то невнятное и скрылся в темноте люка, не успев закрыть вход в канализацию крышкой. Мы обступили колодец и начали орать внутрь матом.

— Пацаны, мне похуй, я полез! — радостно сообщил Заяц — Давайте отхуячим этих бомжей хорошенько, а? Кто со мной, пацаны?

— Полезли, Макс — выскочил Котя, похрустывая костяшками разбитых кулаков — Полезли, поебошимся! Гулять — так гулять!

— Короче, кто не полезет внутрь, тот ссыкло и лох позорный, понятно! — громко заорал Филин — Это мой день рождения и сегодня веселимся на всю катушку! Я лезу и все за мной!

Лезть внутрь никто, конечно, не хотел, а хули тут поделать?

Заяц уже прыгнул вниз и орал, что темно и ничего не видно. По очереди мы спустились по ржавой скользкой лестнице в логово врага. Девчонки остались ждать снаружи. Фонарей не было, желания драться с бомжами — тоже.

Как сраные рудокопы или какие-нибудь шахтеры мы свернули в первый попавшийся коридор и медленно стали продвигаться вперед. Котя шагал первый и напевал идиотским тоненьким голосом “Бомжики, бомжики, вы где? Вы где, мои маленькие? Идите сюда… Идите сюда, мы вам ничего не сделаем… Мы просто хотим познакомиться поближе…”

— Пацаны, я знаю, где они — вдруг сказал Гвоздь — Я стопудово знаю. Мы когда в детстве лазили здесь, уже натыкались на них. Они должны кучковаться там, где тепло. Ну, где трубы греют… А это прям под моим домом, тут идти минут пять.

— Точняк — поддержал Заяц — Они же как животные, ггыы… Греются тут и жрут объедки с помоек. Бомжи сраные…

— Ну че, тогда вперед! На баррикады! — истошно заорал Филин и ринулся в темноту.

Мы ускорились, с потолка торчали редкие убитые лампочки, слабо освещая путь. Улюлюкая и подбадривая друг друга, мы приближались к Костяновой двенашке.

Мы с Вано бежали чуть сзади, Гвоздь с Зайцом, Филином и Котей — спереди.

— А вот вы где, суки прячетесь! — вдруг услышал я крик Филина — На, сука, получай! Получай! — раздались звуки глухих ударов.

Узкий коридор не позволял заглянуть, что там впереди. Я выглянул из-за плечей и увидел: четверо или пятеро наших парней месили ногами и руками трех бомжей. Бомжи не оборонялись, не пытались ответить. Они вообще почти не двигались, просто свернулись в клубок на своих зассаных матрацах и тихонько мычали что-то нечленораздельное. Заяц и Филин как будто с цепи сорвались, орали как помешанные, работали коленями и локтями, прыгали на бомжах. Сильно воняло мочой, говном и каким-то трупным запахом. Не достающие до врагов ногами, распинывали их пожитки — всякие пластиковые стаканчики, бутылки с жидкостью, какую-то помойную одежду. Жарко топили трубы, с потолка свисали куски стекловаты. Мне стало душно и плохо.

— Пойдем отсюда — тронул за рукав меня Иван — Это уже пиздец какой-то.

— Подожди.

Я не мог оторваться от этого зрелища. Глаза уже привыкли к темноте, и я увидел все в мельчайших деталях. Толстые, опухшие лица бомжей… Безумные гримасы на лицах Филина и Зайца… Замахи ног и рук… Разбросанные по полу пластиковые тарелки… Струю мочи из Котиной ширинки…

Пять секунд мне хватило сполна. Я развернулся и пошел прочь, к воздуху и свету. Догнал Ваню, молча мы дошли до люка и вылезли наружу. Стало совсем темно, на небе зажглись какие-то звезды. Телки спокойно курили. Я пошарил глазами и не нашел Лены.

— А Ленка где? — спросил я у Вики.

— Домой пошла — сухо ответил она — А тебе чего от нее надо?

— Да ничего, просто так спросил.

— Ну че, герои, как сходили? — спросила Марина.

— По-разному — ответил я — Герои еще не вернулись, у них спрашивайте.

Я достал пачку, дал одну Ивану и взял одну себе. Закурили молча. Прошло минуты две, из люка показалась голова Мухи, а за ним потянулись и все остальные.

— Ну че, сучата, сдрейфили? — подошел Котя — А хули лезли тогда, ссыкуны?

Я промолчал, Иван тоже.

— Не, нихуя ты ему с колена дал! — как ребенок восхищался Филин — Там ажно что-то хрустнуло! А руками мы их зря конечно трогали — обнюхал он свои ладони — Теперь бомжатиной воняет, хуй отмоешься.

— Да! — согласился Заяц и протянул мне свой правый кулак — Нюхни, Снежок, чуешь чем пахнет, г-гы!

— Да убери ты свою пакшу — отбил я его руку — Сам как бомж воняешь и других заражаешь.

— Парни, мы, наверное, еще за сэмом сгоняем ко мне в малосемейку — сказал вдруг Иван — Вы где будете?