Страница 37 из 54
Оставался вопрос перехода на "рыночную экономику", тут "молодой" царь завяз надолго. Пока его бывшие ученики, получившие навык в торговле и учёте, обсчитывали себестоимость изделий, руды, перевозок и прочего, Белов решил немного отвлечься и сочинил "Боярский указ". Там он конкретизировал всё, что ранее декларировалось или подразумевалось. Подтверждались права на подсудность только царю либо назначенному им судье для бояр, права на земельный участок, передаваемый по наследству, и освобождение от всех налогов. Права на гербы для баронов и графов, девизы для простых бояр, которые они могли помещать на свои щиты и стяги. Право внеочередного прямого обращения к царю или наместнику получали все бояре.
Далее приятные вещи заканчивались и начинались обязанности. Чтобы передать титул по наследству, боярин должен был отслужить двадцать лет воинской службы или двадцать пять лет гражданской службы у царя. При отсутствии мужчин в семье, такую службу могла отслужить дочь боярина, чтобы оставить право на титул своим детям. Титул наследовали все дети, при их отсутствии племянники, при их отсутствии титул и земельный участок возвращался в казну. Земельный участок был неделимым и передавался старшему сыну или дочери, если мальчиков не было. Бароны и графы имели определённую привилегию, если они не служили царю, дети понижались на ступеньку и становились простыми боярами или баронами соответственно. Земли бояр, куда бы те ни уезжали, и кому бы их не продавали, оставались уральскими при любых владельцах, изъятию из Уральского царства не подлежали. Даже уйдя со службы, боярин до шестидесяти лет и его совершеннолетние дети обязаны были явиться в ополчение по первому зову царя со своим обмундированием, оружием и конём, и служить царю безвозмездно, но не более двух месяцев в году.
Одним словом, бояре получали больше обязанностей, чем прав, но, сама возможность выделиться, встать наособицу от других, будет манить многие поколения уральцев, как и многих простых людей в других странах.
Вслед за первым царским указом пришлось обнародовать второй, "Указ о правах", своего рода средневековая конституция в кратком варианте. В указе декларировались права всех уральцев, независимо от возраста и пола. Право на свободу, право на жильё, право на земельный участок, право на суд. Рабство в уральском царстве запрещалось навеки, все рабы и холопы, прибывшие из чужих земель, на территории царства становились свободными, без всякого выкупа. Закупы, становившиеся холопами из-за невыплаты долгов, выкупались казной и обязаны были отработать долг на рудниках и шахтах, формально свободные, но, без права перемены места работы. Исключение делалось для военнопленных, которым без суда царской волей определялась продолжительность плена и работа в плену, так они и не являлись подданными уральского царя. В указе не было права на вероисповедание, единственной религией в уральском царстве объявлялась вера в Сварога, Рода и Макошь. Нарушители, прилюдно исповедавшие другую религию, выдворялись из царства без имущества и права возвращения. В этом же указе царь озвучил право уральцев на конкуренцию, на организацию любого производства, под строгим запретом вмешательства конкурентов с уплатой виры потерпевшему в пятикратном размере убытков.
Этими двумя документами своё законотворчество уральский царь ограничил, перейдя к вопросам экономики и пополнения царской казны. С присоединёнными землями всё было ясно, булгары платили старые налоги, только распределяли их иначе. С уральцами, никогда не платившими налогов, было сложнее. Сначала Белов официально закрепил сложившееся разделение производств внутри своей семьи, произвёл "приватизацию". Третьяк получал в собственность всё металлургическое производство Прииска, Влада всю свою же торговую сеть плюс гранильную мастерскую. Золотые россыпи Прииска объявлялись царскими, то есть, государственными. К государству же отходили все разведанные шахты и рудники, кроме серебряно-свинцового, дарить технологию извлечения серебра царь никому не собирался, пока.
Почему рудники и шахты? Очень просто, на них работали пленные, так пусть работают на государство, ему принадлежит их судьба. Государственными становились конезавод, корабельная верфь в Уральске, мастерская по изготовлению паровых двигателей, бумажная фабрика, все школы и училища, пороховая фабрика и сахарный завод. Электрическое производство оставалось в руках Арняя, зеркальная мастерская - Зарины, дизельное производство у Попова, остальные мастерские становились собственностью старших мастеров соответственно, в частности, старейшая лесопилка переходила к братьям Лопатам. В личной собственности царя оставалось химическое производство, оружейная мастерская, патронное производство, серебряная мастерская, станочный парк, старый скотный двор с конюшней, дом в Бражинске и дворец в Уральске.
В любом случае, доходов от государственных мастерских не могло хватить на содержание училищ и войск, на закупку оружия. Даже с учётом чеканки золотых рублей и продажи золота ювелирам, даже с учётом личных вложений Белова. Оружие уральцы ещё не продавали, некому. Пароходы тоже не находили сбыта, никто не брал, дорого и непонятно. До получения достаточной прибыли от новых технологий могли пройти десятилетия, а сейчас что делать? Пришлось пойти по пути косвенного налогообложения. Все придуманные Беловым товары, вернее принесённые в этот мир с его подачи, объявлялись государственными. И с производства этих государственных товаров частники облагались пятипроцентным сбором от цены продукции в казну. Сюда подпадала значительная часть уральских товаров, начиная от полюбившихся зажигалок, стеклянной посуды, кос-литовок, валенок, сахара и леденцов, русских печей, прочей мелочи. Заканчивая всеми радио- и электротоварами, зеркалами, огнестрельным оружием.
Заставляя других мастеров платить двадцатую долю дохода в казну, Белов не жалел пасынка, падчерицу и самого себя. Зато теперь он патроны не отдавал бесплатно, а продавал Кудиму или горожанам Бражинска за хорошие суммы, покрывавшие его издержки. В казну пошли тонкие ручейки отчислений от мастеров и платежи за руду, которых хватило не только на содержание пленников, школьников и дружины. Летом к ним присоединятся пароходные билеты, рекомендованные цены были доведены до капитанов. К удивлению царя, как раз экономическими изменениями никто не возмущался. Многие мастера и торговцы поддержали эти изменения, почувствовав в них предоставленную свободу производства и торговли. До этого, получая что-либо бесплатно, все ожидали подвоха, понимая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках. Мастера ждали, что их продукцию просто заберут для нужд царя, торговцы опасались того же.
Чтобы упорядочить учёт доходов и расходов из разных карманов, пришлось обзаводиться государственным аппаратом. Как говаривал великий Ленин, "Социализм, это учёт и контроль". До социализма уральцам страшно далеко, но хороший учёт необходим даже царям. К концу зимы как-то постепенно образовался добротный, но небольшой чиновничий кабинет, куда вошли казначей, налоговики, таможенники, пара других хозяйственников, все из числа недавних выпускников училища, и уже привычная Белову команда - Ждан, Кудим, Сысой, Сурон, Третьяк, Влада и другие. Чтобы легализовать команду советчиков, пришлось указом создать царский Совет, включив туда своих воспитанников, но именовал их по занимаемым должностям. Для автоматической замены советчиков в будущем, при выходе в отставку или гибели. Одновременно пришлось обозначить их совещательное право, но, с возможностью наложения вето на решения царя при стопроцентном голосовании всего Совета.
Параллельно с административными проблемами царь занимался постройкой дельтаплана, но, это для души и, как правило, в ночное время. Днём Фёдор Васильевич ладил снегокат, спроворил его он быстро, к середине февраля. После этого катался на диковинном сооружении по камскому льду, занесённому снегом, распугивая зверей и случайных встречных. Обкатав первый образец, Попов занялся модификациями, усиливая лыжи и устраняя недостатки, выявленные при испытаниях. До конца марта он выстроил ещё две модели, способные устанавливаться на катера. По его чертежам на верфи занялись постройкой двух плоскодонных катеров, дядя Федя наделся довести их скорость до сорока и больше вёрст в час.