Страница 28 из 59
Скряги, даже если богаты, полагают, что живут в нужде. Им не понять, отчего бессребреники, хоть и бедны, а всего имеют в избытке.
Люди честолюбивые упорно трудятся, но труд им не в радость. Им не понять, отчего те, кто не хвастает способностями, беззаботны и хранят в себе «полноту подлинности» [127].
В учении не равняться на великих мудрецов — значит быть рабом грифеля и доски для письма. На государственной службе не любить простых людей — значит украсть платье и шапку чиновника. Вести ученые разговоры и не заботиться о своем поведении — значит предаваться пустословию. Ведать важным делом и не думать об упрочении добродетели — значит пускать пыль в глаза [128].
В сердце каждого человека хранится одно правдивое послание, но оно погребено под обрывками обветшалых книг. В сердце каждого человека звучит один правдивый напев, но его заглушают распутные песенки и буйные крики. Тот, кто предан учению, должен отмести все внешнее и напрямую постичь изначальное. Только тогда он поймет, что есть подлинного в жизни.
В страдании часто находишь утешение. А когда тебе вдруг открывается истина, тотчас становится горько, что не смог ее удержать.
Когда богатство, знатность и слава приобретаются добродетелью, они подобны лесным цветам, пышно цветущим на воле.
Когда они приобретаются заслугами, они подобны цветам, выращенным на клумбе.
Когда они приобретаются властью, они подобны цветам в вазе, отрезанным от корня и обреченным на увядание.
Когда весной наступают ясные и теплые дни, цветы расцветают многокрасочным ковром и птицы поют сладкие песни. Добродетельный муж дорожит тем, что принадлежит к кругу избранных и живет в тепле и сытости. Он не стремится щегольнуть красивым словом и блеснуть красивым поступком. Даже если он прожил в мире сто лет, кажется, будто он не пробыл в нем и дня.
В учении важно быть сосредоточенным и строгим, но иной раз необходимо быть беспечным. Если вечно отказывать себе в радостях и утехах, утратишь в себе животворный дух весны и уподобишься мертвящему дыханию осени. Как же тогда помогать жизни вещей?
Подлинное бескорыстие не выставляется напоказ. Тот, кто хочет прослыть бескорыстным, делает это из жадности.
Великое мастерство кажется безыскусностью. Тот, кто щеголяет своим искусством, выказывает свое неумение.
Когда жертвенный сосуд полон, он опрокидывается. Копилка цела, когда пуста. Благородный муж предпочтет отсутствующее наличному. Он примет то, в чем чего-то недостает, и отвергнет то, что наполнено [129].
Покуда не вырвешь из сердца ростки тщеславия, даже презирая богатства удельного владыки и довольствуясь тыквой-горлянкой [130], не сможешь избавиться от пошлых мыслей.
Покуда не приведешь к покою свой дух, даже ратуя за счастье всей земли и творя благо для всех времен, не будешь счастлив.
Когда на сердце светло, в темном подземелье блещут небеса. Когда в мыслях мрак, при свете солнца плодятся демоны.
Люди считают, что обладать славой и высоким положением — великая радость. Им невдомек, что радость отсутствия славы и высокого положения — самая искренняя.
Люди считают, что терпеть голод и холод прискорбно, а не знают, что скорбеть, не страдая от голода и холода, горше всего.
Когда, содеяв зло, человек боится, что о том узнают, путь к добру ему еще не заказан.
Когда, сделав добро, человек радеет, чтобы о том узнали, он будет творить только зло.
Движущая сила Небес непостижима. Она сгибает и расправляет, расправляет и сгибает. Она играет героями и ломает богатырей. Благородный муж покорен даже невзгодам. Он живет в покое и готов к превратностям судьбы. И Небо ничего не может с ним поделать.
Мучимые страстями души пышут огнем. Такие испепелят любого на своем пути.
Лишенные милосердия холодны, как лед. Такие заморозят каждого, кого повстречают.
Те, кто привязан к вещам, подобны тухлой воде и гнилому дереву: жизнь уже ушла от них. Такие никогда не смогут сотворить добро или сделать кого-то счастливым.
Счастья никакими ухищрениями не добьешься. Учись радоваться жизни — вот лучший способ привлечь счастье.
Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу — вот лучший способ держаться подальше от беды.
Если из десяти слов девять истинны, не считай это достижением. Достаточно одному слову не быть истинным, и оно соберет вокруг себя тучу лжи. Если из десяти замыслов девять удались, не считай это успехом. Достаточно одному замыслу остаться неосуществленным, как вокруг вырастет лес укоров.
Вот почему благородный муж ценит молчание и отвергает суетность. Он ценит безыскусность и отвергает хитроумие.
В теплую погоду все живое растет, в холодную — умирает. Те, кто холоден душой, не смогут познать радость, даже если их осенит милость Небес. Только те, у кого горячее сердце, могут изведать вечное счастье и неизбывную любовь.
Путь небесной истины необозримо широк: стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и привольно.
Путь людских страстей поразительно узок: стоит вступить на него, и вокруг будут только колючие травы да грязные лужи.
Беды и радости притираются друг к другу. Когда они притрутся без остатка, родится счастье, и такое счастье будет нерушимым.
Сомнение и вера друг друга поправляют. Когда они полностью поправят друг друга, появится знание, и такое знание будет полным.
Сознание не может не быть пустым. Когда оно пусто, в нем поселяется истина. Сознание не может не быть наполненным. Когда оно полно, в нем нет места для желания обладать вещами [131].
Там, где грязь, кишит жизнь. Где вода чиста, не бывает рыбы [132]. Благородный муж не должен чураться мирской грязи и не должен слепо подражать образцам непорочного поведения.
Необъезженную лошадь можно приучить к упряжке. Металлу, плавящемуся в тигле, можно придать нужную форму. Только из скучающего бездельника до конца жизни ничего не выйдет.
Байша [133]говорил: «Иметь много болезней не зазорно. А вот если за всю жизнь ничем не переболел, — это беда». Вот истинно мудрое суждение.
Если у человека появится хотя бы одна корыстная мысль, его твердость обернется малодушием, знание — безрассудством, милосердие — жестокостью, а чистота — пороком. Вся жизнь его будет загублена.
Вот почему древние считали бескорыстие величайшим достоянием. Тот, кто обладает им, вознесется над целым миром.
Зрение и слух — внешние разбойники. Желания и замыслы — разбойники внутренние.
Нужно, чтобы Хозяин [134], не позволив себя усыпить, покойно восседал в главном зале дома [135]. Тогда разбойники превратятся в слуг.
127
«Полнота подлинности» (цюанъ чжэнь)— традиционный идеал духовного совершенства в даосизме. Это словосочетание дало название самой распространенной даосской секте Северного Китая — Цюанъчжэнь цзяо.
128
В тексте сказано буквально «выставлять перед глазами цветы», то есть, по-русски, «втирать очки».
129
В китайской традиции апология пустоты и незавершенности восходит к «Дао-Дэ цзину».
130
Тыква-горлянка— восходящий к даосской традиции символ всеобъятно-пустотной реальности Дао и жизненной мудрости. Она слыла традиционным атрибутом бедного ученого, живущего уединенной и скромной жизнью.
131
Еще одна попытка объяснить соотношение обыденного и просветленного сознания, которое уподоблялось (в даосской мысли) отношению зеркала к отражаемым в нем вещам. Просветленное сознание, согласно традиционной мысли Китая, — это не сущность, не опыт, не идея, не факт, но и не ничто. Его природа воплощена в самом потоке образов, возникающих в абсолютном пространстве воображения — этой пустотной среды выявления всего сущего.
132
Данная фраза представляет собой несколько видоизмененную цитату из древнего сочинения «Домашние поучения Конфуция».
133
Байгиа— литературный псевдоним известного конфуцианского ученого Чэнь Сяньчжана (1428–1499).
134
Имеется в виду как бы постоянно бодрствующее состояние сознания, которое достигается познанием предельности всякого опыта и потому позволяет человеку всегда помнить о своем состоянии и вместе с тем быть доверительно открытым «полноте бытия», освобождаясь таким образом от пут страстей.
135
Имеется в виду центральная, не предназначенная для жилья комната в китайском доме, где стоял семейный алтарь и принимали гостей.