Парижское приключение

Рени облачилась в две полоски — нижнюю и верхнюю — а сверху надела свою шубку.

— Ну, если Билли будет мурыжить меня и в этом наряде, я убью его, — зло сказала Рени и направилась обратно к месту действия.

Она стояла на фоне скалистой вершины — тонкая и смуглая; загар не был натуральным, март — неподходящее время для солнечных ванн, но медово-золотистый цвет ее волос был совершенно естественным, и ветер, столь нелюбимый ею, играл ими. Взгляд ее глубоких глаз был устремлен в море, но красивый рот сердито скривился, когда Рени почувствовала, что покрылась гусиной кожей.

— Давай скорее, — торопила Ава. — Вот так она смотрится великолепно, мне нравится ее знойный взгляд. Но я не хочу, чтобы бедняжка подхватила пневмонию.

Одинокий пловец переплывал бухту со стороны Ла Боля, похоже, его не страшила ледяная вода. Рени безразлично смотрела на приближающуюся темноволосую голову.

Билл закончил снимать как раз в тот момент, когда пловец вышел на берег неподалеку от них. Он стоял, пристально глядя на Рени, а она, увидев, как Билл просигналил ей об окончании работы, облегченно вздохнула и бросилась к палатке.

— Полный комплект, — сказала Карен, сверяясь со списком.

— Слава Богу!

— Если только миссис Брент не потребует переснять что-нибудь.

— Если потребует, я объявлю забастовку, — ответила Рени, поспешно натягивая на себя одежду.

Выйдя из палатки, Рени увидела, что миссис Брент о чем-то серьезно беседует с пловцом. Кто-то набросил на него купальное полотенце, и больше, кроме плавок, на нем ничего не было. Его четко очерченный профиль выделялся на фоне голубого неба и моря, мокрые слипшиеся волосы, как черная шапка, обрамляли лицо, его тело напоминало античную статую. Рени замедлила шаг, в замешательстве глядя на него. Это был тот самый мужчина, что поил ее чаем в Лондоне.

«Только не это, — подумала она. — Эти неуместные совпадения! Уж его-то мне хотелось бы встретить меньше всех».

Ава и незнакомец оживленно разговаривали, перемежая французские и английские слова, а остальные внимательно прислушивались. Рени удивилась — неужели им не хватило на сегодня? Ей хотелось лишь одного — добраться до отеля и отогреться в горячей ванне.

Ава кивнула ей.

— Это месье Леон Себастьен.

Леон поклонился ей, и его глаза озорно блеснули.

— Итак, mademoiselle, я был прав. Мы все-таки встретились.

— Вы знакомы? — удивилась Ава.

— Нет, madame, — Леон держался очень учтиво и, казалось, нисколько не замерз. — Наша мимолетная встреча состоялась инкогнито. Я и вообразить не мог, что мадемуазель работает моделью. Она что-то говорила о растениях.

— А я не могла предположить, что вы кутюрье, — парировала Рени, вспомнив, кто такой Леон Себастьен. Несколько известных парижских домов устроили показ своих январских коллекций в отеле «Эрмитаж», грандиозном кирпичном сооружении, которое высилось за бухтой и поблескивало стеклами в это ясное утро. Среди них была коллекция Себастьена, самого молодого из известных дизайнеров, который в этом году произвел настоящую сенсацию оригинальностью своих моделей. Но глядя на него, трудно было представить, что это и есть парижский модельер, и вдобавок Рени обнаружила, что этот француз питает особое пристрастие к холодной воде. Очевидно, Леон был неповторим не только в своем деле.

— Рени, месье Себастьен хочет сделать тебе одно предложение, — заговорила Ава.

Леон приподнял бровь; Рени еще раньше заметила эту его характерную особенность.

— Рени… Это ведь мужское имя.

— Они по-разному пишутся, — сухо сказала Рени, увидев, как распахнулось его полотенце. Она вспомнила, как ее мать многословно объясняла каждому новому человеку происхождение ее имени: «Я хотела назвать ее Ирен, красивое имя, в переводе с греческого означает мир», но муж сказал, что ее станут называть Айрин, а он терпеть не мог этого имени, поэтому мы сошлись на Рени». Но их усилия оказались напрасными, поскольку и Барри, и сестра называли ее Рин.

Леон поклонился.

— Простите меня, мадемуазель Рени. Я не хотел вас обидеть, — он откровенно любовался ею. — Я сейчас в большом затруднении. Со мной было две модели, но у одной из них случился аппендицит, и она угодила в больницу. И я подумал, может быть, вы…

Рени покачала головой.

— Это невозможно, месье.

— Но почему, Рени? — обеспокоенно спросила Ава.

Она уже успела все прикинуть. После поездки в Гранд Бьер они должны уехать из Франции, и конечно, она не может оставить Рени одну; но если месье Себастьен разрешит ей сделать несколько снимков моделей его коллекции для следующего номера журнала, то ради этого Ава задержится на денек-другой. Может быть, она могла бы даже снять все модели, если бы удалось попасть с камерой в «Эрмитаж», проникнуть в который ей пока не удавалось.

— Но мы же сегодня уезжаем. — Рени подумала о Барри. Он будет ждать ее сегодня вечером, и она обещала ему оставить это занятие в ближайшее время. Его шокировала бы сама мысль о том, что она будет работать у месье Себастьена.

Ава повернулась к французу.

— Мадемуазель совершенно замерзла, — весело сказала она. — Вероятно, мы могли бы позже обсудить этот вопрос, когда она отогреется. — И она бросила на Рени недовольный взгляд.

Леон рассыпался в извинениях, ругая себя за невнимательность. «Подхалим», — подумала Рени, стараясь вызвать в себе неприязнь к нему. Он пояснил, что дело очень срочное. Показ моделей должен состояться в полдень, и если мадемуазель будет столь добра и согласится оказать ему эту любезность, то ей нужно будет примерить платья. Он бы вызвал другую модель, чтобы заменить бедняжку Джулию, но не уверен, что платья подойдут ей, а у мадемуазель Рени точно такие же параметры, что и у Джулии. Он окинул Рени опытным взглядом с ног до головы, так что ей захотелось влепить ему пощечину. В любом случае, другая девушка не успела бы к полуденному показу.

Ава предложила ему зайти к ним в отель через пару часов.

Тем временем ассистенты упаковали одежду и все снаряжение, команда разместилась в двух автомобилях, чтобы вернуться в Ла Боль. Рени удалось сесть в ту машину, где для Авы не оставалось места. По непонятным причинам ее редактор хотела, чтобы она приняла это предложение; но Рени вовсе не желала задерживаться здесь и огорчать Барри — по крайней мере, так она сформулировала это для себя. Объяснить истинную причину отказа она не могла, но что-то подсказывало ей остерегаться Леона Себастьена.

Вся команда из «Свининг Лайф» остановилась в маленьком отеле на Рю де ла Конкорд, которая, начинаясь от самого моря, тянулась до шоссе. Просторный центральный холл отеля «Три сосны» выходил на улицу, и летом его двери были настежь открыты навстречу солнцу, воздуху и соснам, которые и дали название отелю.

Рени приняла ванну и постепенно отогрелась. Чувствуя себя гораздо лучше, она спустилась в холл. На ней был скромный темно-синий костюм, отороченный белым кантом. Она успела лишь слегка привести в порядок волосы, и сейчас, без макияжа, ее лицо было матово-белым.

Ава Брент надела черный костюм, смягчив его мрачность белым шейным платком, и изящную черную шляпку. Она выглядела прекрасно для своих лет, лицо и волосы были подкрашены, но иллюзий относительно ее возраста не возникало. Ее суровые голубые глаза, казалось, видели вас насквозь.

— Но почему, — недоумевала Рени, — они устраивают показ моделей здесь в это время года? Не понимаю. Это же абсурд.

— Потому что на этой неделе в «Эрмитаже» проходит международный конгресс, — сообщила ей Ава. — Вероятно, они выбрали это место как курортное. С делегатами приехали их жены, и шоу должно прийтись им по вкусу. Разумеется, нас это никак не касается, но нельзя упускать такой возможности! Та девушка заболела очень кстати… Господи Боже мой! Милочка!

Ава буквально взорвалась, заметив выражение протеста на лице Рени.

— Неужели ты не понимаешь, какую возможность тебе преподнесли прямо на блюдечке? Показывать модели из коллекции Себастьена! Да другие девушки ради этого готовы на все и не упустили бы такой шанс.