Семья для Бобби

Джеймс Марголис опустил глаза, избегая взгляда дочери.

— Парселл был под судом. Он явно замешан в исчезновении моего внука. Я настаиваю, чтобы вы работали в этом направлении.

— Хватит, папа, — произнесла Чесса, шагнув в сторону. Она видела ошеломленность на лице отца, его рука соскользнула с ее плеча и упала. — Разве ты не понял? Бобби не похитили, это не часть вендетты за давно прошедшие дела. Мой сын убежал, потому что его сердце разбито, потому что все, кого он любил, лгали ему, потому что он только что узнал, что человек, которого он считал своим отцом…

— Чесса, не надо. — Джеймс покосился в сторону детектива, который слушал с очевидным интересом. — Это частное дело.

— Больше нет, папа, это повредило слишком многим людям. Я скрывала все ради тебя и мамы, ради себя. Это моя вина. Я — мать Бобби. Он верил мне, и Ник тоже. А теперь они оба ушли.

— Нет, не ушли.

Звук знакомого голоса Чесса ощутила как ласковое любовное прикосновение. Она обернулась, непроизвольно поднеся руку к горлу.

Он стоял в коридоре, еще более растрепанный, чем прошлой ночью, но еще более красивый.

— Ник. — Любимое имя шепотом сорвалось с ее губ. Он раскрыл руки, и Чесса внезапно оказалась прямо в его объятиях. — Бобби убежал, — причитала она, позволив прорваться отчаянию. — Он услышал, о чем мы говорили вчера, и убежал.

Джеймс подошел ближе.

— Ты не знаешь, что он слышал, Чесса. Сейчас не время для дискуссий…

Она резко повернулась к нему и зашипела, как кошка, защищающая котят.

— Прекрати немедленно, папа! Я знаю своего сына и знаю, что он услышал и почувствовал. Я ощущаю это здесь! — Она приложила руку к сердцу, чувствуя его неровный, испуганный стук. — Время лжи закончилось. Все, что нужно сейчас, — это найти моего сына.

— Нашего сына, — сказал Ник спокойно. Он повернул ее к себе и нежно погладил мокрые щеки. — И мы найдем его.

Прежде чем Чесса ответила, к ним подошел детектив.

— Мистер Парселл, у меня к вам несколько вопросов, если не возражаете.

Ник слегка побледнел, но вежливо кивнул.

— Конечно.

— Когда вы в последний раз видели своего… э… сына?

— Прошлым вечером, около девяти. Бобби был в постели. Я зашел пожелать ему спокойной ночи.

— Вы не заметили, что мальчик чем-то расстроен или встревожен?

— Нет.

— Он не говорил чего-нибудь, что показалось вам необычным?

— Нет.

— Он сердился на мать или на других членов семьи?

— Нет, он был счастлив, потому что… — Голос Ника чуть дрогнул. Он прокашлялся и твердо закончил: — Потому что он знал, что я собираюсь просить Чессу стать моей женой.

Было слышно, как в другом конце комнаты Джеймс Марголис с шумом втянул в себя воздух. Детектив приподнял бровь.

— И мальчик был доволен?

— Да, очень. Мы с Бобби говорили об этом несколько раз. Это был наш секрет… — Внезапно Ник запнулся. — Секрет, — прошептал он, как будто слово приобрело другое значение. — Наш секрет.

— Какой секрет. Ник?

— Я знаю, где он.

Схватив Чессу за руку, Ник протащил ее через весь дом, пересек двор и кинулся к реке.

Она последовала за ним, едва заметив, что родители, детектив и пара полицейских в форме побежали за ними.

Они двигались к верхней дороге, проложенной вдоль разлившейся после дождей реки, полной опасных коряг и водоворотов под обманчиво спокойной поверхностью воды. Чесса непроизвольно замедлила шаг, ее сердце билось, как в лихорадке.

— Его там нет, — успокоил ее Ник. — Он в безопасности, верь мне.

Сейчас она верила только ему. Крепко держа ее за руку. Ник продвигался вдоль обрыва, приближаясь к гранитному утесу, высившемуся над рекой. Он взобрался на него и помог сделать это Чессе. Затем он повел ее дальше, к мокрым кустам, росшим наверху. Прикрывая лицо от ударов гибких веток, она продралась вслед за ним к маленькой пещерке, спрятанной среди кустов. Никаких следов пребывания мальчика не было. Ник тихо хмыкнул. Надежда Чессы сменилась паникой.

— Ты думал найти его тут? Где же он? — Она в отчаянии заломила руки.

— Есть множество секретных местечек, — пробормотал Ник.

Его рука ободряюще скользнула по плечу женщины, и он двинулся в другом направлении. Они добрались до дубовой рощи, примыкающей к скалам и очень похожей на ту, из которой только что вышли. Ник внимательно всматривался в верхушки деревьев, стараясь проникнуть взглядом за пожелтевшие листья.

— Бобби!

На дереве никого не было.

Вслед за ними к дереву подошел полицейский, затем подоспели и запыхавшиеся родители Чессы. Марджори, задыхаясь, умоляюще протянула к Нику руки:

— Пожалуйста, найдите его!

Муж молча обнял ее. Горе обвело темными кругами их глаза и резче обозначило морщины на лицах, сделав их старше и мудрее. Горечь сожаления отпечаталась на них, и впервые за многие годы Чесса поняла, как сильно она любит родителей.

Ник, подумав, зашагал к кустам, располагавшимся в отдалении. Один за другим он тщательно осматривал их, заглядывая под ветви, пока наконец решительно не раздвинул кусты и не исчез в их глубине. Послышался его спокойный, рокочущий голос, и в ответ раздался тонкий, сонный голосок ребенка. Чесса неверными шагами приблизилась к зарослям, боясь, что ей это только чудится, что голос сына — только галлюцинация измученного мозга. Камешек под ногой заставил ее потерять равновесие. Она едва удержалась на ногах, но продолжала идти. Ветви шуршали над головой, а палая листва заглушала все остальные звуки. Внезапно кусты раздвинулись, и на свет появился Ник, осторожно неся на руках самое драгоценное для нее. Все увидели его радостную улыбку и маленького человечка, крепко вцепившегося руками в его шею. Чесса закричала от радости и бросилась к самым любимым на свете мужчинам.

— Бобби, о, Бобби!

Протирая глаза кулачком, ребенок заморгал, увидев ее.

— Мама.

Плача и смеясь одновременно, Чесса ощупывала своего сына, отмечая каждую царапинку, каждый синяк. Ее пальцы нежно гладили его лицо, ерошили грязные волосы с набившимися в них веточками и листьями.

— Ты не ранен? С тобой все в порядке? Ты нас напугал до полусмерти!

Поток вопросов остановился, только когда она выдохнула весь воздух из груди. Лишь тогда Чесса заметила, что полицейский связывается по рации со своими коллегами, отменяя дальнейшие розыски. Она услышала тихие рыдания матери. Наконец, полностью проснувшись, Бобби сфокусировал глаза на людях, обступивших его. Оторвав взгляд от мамы, он посмотрел на мужчину, крепко держащего его в объятиях. Слезы хлынули по его щекам, размывая светлые дорожки на чумазом личике.

— Ты не настоящий папа! Мой папа не хотел меня!

Ник посмотрел на Чессу, молча прося разрешения говорить. Затем уселся, скрестив ноги, прямо на землю, устроив несчастного ребенка у себя на коленях.

— Ты прав, я не твой родной отец. Но я не верю, что твой отец не хотел тебя.

— Он не хотел, чтобы я родился! — возразил Бобби. — Я слышал, как мама это сказала.

— Прости, дорогой, — вступила в разговор Чесса, присаживаясь на корточки и беря руку Бобби в свои ладони. — Я должна была рассказать тебе все раньше, но боялась, что ты будешь сердиться на меня. — Мальчик хлопал глазами, ожидая продолжения. — Когда я сказала, что твой… — Чесса судорожно вздохнула, — сказала твоему настоящему отцу, что у нас будет ребенок, его лицо осветилось радостью, как на Рождество, и он так крепко обнял меня, что было трудно дышать. Он очень хотел тебя и был счастлив, что ты появишься, милый.

— Но он ушел.

— Я не верю, что он хотел уйти, Бобби. Когда ты должен был родиться, мы оба были очень и очень молоды. Завести ребенка — всегда огромная ответственность.

Бобби засопел и вытер рукой нос.

— Значит, это те дедушка и бабушка заставили его уйти?

— Частично ты прав. Они любили его так же сильно, как я люблю тебя. Они боялись, что он не готов еще стать отцом, и это заставило его сомневаться в своих возможностях. Я думаю, что ему нужно было больше времени, чтобы разобраться в себе и понять, чего он хочет.