Страница 38 из 38
Вирджиния слабо улыбнулась.
— Ты одобрял бы, если бы тебе пришлось проводить зиму в Англии.
— Ну, ты-то все зимы будешь проводить в Швейцарии!
Он наклонился над столом и его голос был настойчивым:
— Вирджиния, я люблю тебя! я люблю тебя! Я хочу чтобы ты жила в моем доме, я хочу, чтобы ты отныне и навсегда была рядом со мной!
Вирджиния не могла отвечать ему. Ее лицо было розовым от румянца, а глаза затуманены счастьем.
— О, Леон! — это все, что она смогла сказать.
Глава двадцать первая
Мистер и миссис Хольт, мальчики и Лиза были дома, когда Вирджиния в первый раз привела туда Леона. Лиза в ванной мыла голову, и ее повергло в состояние наивысшего смятения и волнения, когда она услышала голоса в прихожей и выглянула, чтобы увидеть свою сестру. Это была новая сестра, освещенная своим счастьем, чье уныние последних дней совершенно испарилось! Она знакомила своих родителей с человеком, который вернул Лизе руки.
Лиза даже не вытерла хорошенько волосы. Она торопливо оделась и присоединилась ко всем в гостиной, которая была как обычно уютно неприбрана, но тепла и удобна после пасмурного дня. Доктор Хансон загадочно посмотрел на Лизу, беря ее за руку, и она взглянула на него с укором, потому, что, в конце концов, это он бросил Вирджинию в пропасть отчаяния, хотя в настоящий момент она вся лучилась счастьем.
— Как вы думаете, вы согласны иметь такого зятя, Лиза? — осведомился он.
Лиза улыбнулась.
— Я думаю, вы будете очень полезным зятем, — сказала она ему и, повернувшись к Вирджинии, обняла ее. — О, милая, я так рада! — Вирджиния снова была похожа на себя прежнюю, веселую, довольную и улыбчивую. — Но, кажется, это означает, что ты тебя потеряем?
Мистер и миссис Хольт были потрясены. Они были исполнены благодарности, которую им не терпелось высказать человеку, который так много сделал для Лизы, и встретиться с ним так неожиданно было настоящим удовольствием. Но то, что он хотел жениться на Вирджинии — причем, жениться немедленно — заставило их немало поудивляться.
Вирджиния была любимой дочерью отца и он нежно смотрел на нее, видя, как она счастлива и не скрывала этого. Близкая разлука огорчала его. Но он понял, что человек, которому Вирджиния отдала свое сердце станет таким зятем, которым можно гордиться. Разумеется, он не мог бы пожелать своей дочери лучшего мужа, чья репутация уже была известна, который даст ей завидное положение в обществе и который, несмотря на свои аристократические манеры, излучал столько очарования, что оно подействовало даже на мальчиков, которые взирали на него с благоговением.
Доктор Хансон согласился остаться на ужин и некоторое время провел с отцом Вирджинии в его кабинете. Когда они оба появились оттуда, будущее Вирджинии было решено, и мистер Хольт открыл бутылку шампанского, которую держал для Рождества, так как нужно было поднять тост за пару, которая вскоре должна была пожениться.
Это был незабвенный вечер, и Вирджиния знала, что будет помнить его всю жизнь, так же как она будет помнить и день, когда в угнетенном состоянии духа, без надежды на будущее, она вернулась с почты, где отправляла свои подарки в Швейцарию, и увидела, как человек, который был ей дороже всего в жизни, вышел из такси у дверей ее дома.
Время близилось к полуночи, Вирджиния проводила Леона до дверей квартиры. Он заказал себе номер в отеле не очень далеко от ее дома, и они договорились встретиться на следующий день. Но она не могла видеть, как он уходит.
Она стояла в его объятиях, неотрывно глядя на него, а он прошептал слова прощания рядом с ее губами.
— Мы встретимся завтра утром — рано! — сказал он. — И пройдет не больше сорока восьми часов и ты уже больше никогда не сможешь не сказать мне перед сном “спокойной ночи”.
Глаза Вирджинии сверкали от счастья, и приглушенный свет лампы в прихожей не мог скрыть взгляда, который говорил, как много значили для нее эти слова.
Когда она открыла для него дверь, оказалось, что дождь прекратился и над Лондоном сияли яркие звезды.
Вирджиния посмотрела на них и подумала о звездах, светящих над садом тетушки Элоизы, и об искрящейся поверхности озера, на которое открывался вид из этого сада.
— Милая тетушка Элоиза! — вдруг прошептала она.
— Мне не терпится снова увидеть ее.
— Она хочет, чтобы остановились у нее на несколько дней, — сказал он, нежно гладя ее щеку. — Моему дому явно не хватает женской руки, и туда нужно будет внести кое-какие изменения.
— Она этого хочет? — голос Вирджинии был взволнованным. — Это будет прелестно!
Сердцем она знала, что будет больше, чем прелестно.
Вилла тетушки Элоизы — и Леон!...
— Но я полагаю, что не захочу вносить много изменений — может быть, даже совсем никаких — в твой дом. Хотя я видела его мельком, я считаю его очень милым. А если он нравится тебе, то он понравится и мне!
— Правда, милая? — но он улыбнулся ей немного загадочно. — Интересно, что скажешь ты через десять — двадцать — тридцать лет, начиная с этой минуты?
Она снова мечтательно посмотрела на звезды.
Десять — двадцать — тридцать звездных лет, отраженных в озере!..._
[1] Дорогой (фр.).