Свадьба с препятствиями

— Ах, милый вы мой! — Полные слез глаза леди Диллингер с благодарностью воззрились на него. — Как же это благородно с вашей стороны, хотя я всегда знала, что другого от вас в тяжелые минуты ждать невозможно. Разумеется, можете навещать нас когда заблагорассудится… я буду рада видеть вас в любое время, какое вы сочтете удобным для себя, чтобы заехать в Эплби-Мэнор. Благодарение Богу, вы на самом деле не нуждаетесь в том, чтобы кто-то привозил вас сюда…

— Не нуждаюсь? — Он с насмешливой улыбкой посмотрел на леди Диллингер. — Но моему самолюбию льстит, когда такая особа, как Фредерика, сидит за рулем моей машины.

На сей раз леди Диллингер взглянула на Лестроуда с некоторым недоверием.

— Но она такая субтильная, а ей приходится вести такую громоздкую махину, — запротестовала она. — Я понимаю, что современные молодые женщины делают много такого, чего мы в наши дни не делали, но все же это так рискованно… то есть я хочу сказать — откуда взять силы этим маленьким ручкам, чтобы справиться с колесом, когда придется его менять, или что-нибудь в этом роде? Хотя, может, у вас на этот счет специальный договор?

Лестроуд бросил взгляд на свою водительницу и весело улыбнулся, словно вспомнил старую шутку.

— Ну, еще бы, конечно, у нас специальный договор, — успокоил он старую даму. — Я это делаю сам. — Лестроуд пригласил Фредерику проводить его до машины. — Я пришлю вам необходимые вещи, — пообещал он. — Попрошу Розалин собрать ваш чемодан; к счастью, садовник тоже водит машину. Боюсь, сам я не смогу вырваться из дома: как-никак, ваша родня — мои гости в данный момент, я уж не говорю о Бобе Ролинсоне, который привык к особому вниманию, когда нисходит до визита ко мне.

Фредерика всячески избегала его взгляда.

— Я уверена, что Розалин будет крайне недовольна, если вы поедете сегодня же обратно в Эплби-Мэнор, — проговорила она ледяным голосом.

Он внимательно посмотрел на нее, и она подумала, не влепить ли ему пощечину за то, что произошло в лесу, именно сейчас; может, другого времени не представится. И тут глаза их встретились — ее гневные зеленые и его беспокойные темные, но что-то в них было еще, похожее на раскаяние.

— Какая же вы все-таки злюка, — проговорил неожиданно Лестроуд с явным раздражением. — И еще полбеды, что злюка, хуже того — глупышка!

— Благодарю, мистер Лестроуд, — еще более свирепо отрезала Фредерика.

— Не за что! — Он резко повернулся на каблуках. — В случае чего дайте мне сразу знать. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я бросаю вас здесь, но вы должны быть готовы к любым неожиданностям. Я уверен, что сэр Адриан быстро встанет на ноги, но он не молод, и надо быть ко всему готовым. Но в любом случае — звоните в Фартинг-Холл. Если меня не будет, Люсиль мне все передаст.

— Благодарю, — повторила она тем же тоном.

Он взглянул на нее, как ей показалось, в полном отчаянии и сбежал по ступенькам к машине на дорожке.

— И не забудьте! — Он пристально смотрел на нее. — Что бы ни случилось, дайте мне знать!

Она наблюдала, как он садится в машину. Он больше не сказал о том, что навестит ее и леди Диллингер, и на ее губах застыла холодная, горькая улыбка.

Отъезжая, он помахал ей рукой, и все. Она не сомневалась, что он весь кипит внутри, потому что, будь водитель мужчиной, не возникло бы необходимости оставлять его в компании леди Диллингер. Дело не в том, что Лестроуд был против того, чтобы поддержать старую леди в тяжелую минуту, просто он предпочел бы, чтобы эта обязанность была возложена не на его незаменимую служащую — да еще в такой важный для него момент. Очень важный момент. К счастью, сэр Адриан действительно оправился на удивление быстро, и уже на следующий день ему разрешили встать с постели, а еще через день он по настоянию врача два часа провел в саду. К леди Диллингер также вернулись ее обычная бодрость и оптимизм, и, хотя ей было приятно иметь подле себя Фредерику, той уже не было причин оставаться долее в Эплби-Мэнор, поскольку сэр Адриан явно шел на поправку. Жена дворецкого была толковой и надежной женщиной, существовала к тому же еще приходящая деревенская служанка, которой леди Диллингер весьма доверяла. Словом, Фредерика не видела смысла в своем дальнейшем пребывании у Диллингеров; вместе с тем, поразмыслив над сложившимися обстоятельствами, она не видела смысла и в возвращении в Фартинг-Холл. После той сцены в лесу, когда хозяин застиг ее врасплох, — что открыло в нем свойства, о которых она не подозревала, — ей была нестерпима сама мысль о возвращении в усадьбу Лестроуда и исполнении его распоряжений. Если он собрался жениться на сестре — пусть себе женится, Бога ради… Уж кто-кто, а Электра будет счастлива. Напротив, не женись он на Розалин, мать была бы крайне разочарована. Но все это не причина для того, чтобы такая девушка, как Фредерика, никогда не смирявшаяся с унижением, стала терпеть подобное к себе отношение только потому, что этот человек должен был сделаться ее шурином. Уж пусть бы только шурином, от этого никуда не денешься, но шурином и хозяином — это уж слишком… В глубине души Фредерика знала, что ее властно тянуло к Лестроуду, что это было сильнее всякого унижения, и, когда он поцеловал ее в эплбийском лесу, она сама прижалась к нему — пусть на мгновение — и испытала несказанный восторг… Именно воспоминание об этом заставило ее изменить решение.

Лестроуд дважды звонил и спрашивал, как она поживает и как дела у сэра Адриана, но ни словом не обмолвился о том, чтобы забрать Фредерику. У нее сложилось впечатление, что он очень занят и что возит его садовник.

Итак, пробыв чуть не неделю в Эплби-Мэнор, она сказала леди Диллингер, что уезжает, однако не сочла за необходимость сообщить ей, что не возвращается в Фартинг-Холл, где все еще гостили ее мать и сестра; не сочла она также необходимым доводить до сведения старой леди, что едет в Лондон с целью найти как можно быстрее новую работу. Леди Диллингер нельзя было упрекнуть в глупости, и она сообразила, что Фредерика не просто чувствует себя не в своей тарелке, но пару последних дней очень подавлена. Ее несколько сбивчивое объяснение своего нежелания беспокоить мистера Лестроуда, чтобы он забрал ее из Эплби, как было договорено, озадачило леди Диллингер, и она предложила воспользоваться своей машиной и своим шофером. Но Фредерика отклонила любезное предложение. За последние дни она близко узнала леди Диллингер и не хотела обманывать ее, в то же время на леди Диллингер нельзя было положиться во всем, что касалось «ее милого Хамфри», как она называла Лестроуда. Если она хоть на секунду заподозрит, что Фредерика не собирается возвращаться к своему работодателю, она тут же позвонит ему. Зная это, девушка впервые в жизни действовала с несвойственной ей осторожностью, и к тому моменту, когда все было устроено и такси должно было прибыть в усадьбу, чтобы увезти ее и ее единственный чемодан в Гритер-Коршэм, она места не находила — так ей было стыдно перед хозяйкой Эплби-Мэнор. Она надеялась, что все как-то само собой устроится в последний момент, но ошиблась. Леди Диллингер не на шутку расстроилась, что надо расставаться с Фредерикой, а сэр Адриан попросил поцеловать его на прощанье, и она обещала им обязательно заехать как-нибудь в усадьбу — и не как-нибудь, а как можно скорее. Она и сама расстроилась, когда леди Диллингер на прощанье поцеловала ее и расплакалась у нее на плече. Все вещи Фредерики остались в Фартинг-Холле, так что ее единственным достоянием был чемодан да несколько фунтов в банке, чтобы продержаться до новой работы. А поскольку мать распрощалась с квартирой, ей придется искать пристанище в какой-нибудь дешевенькой гостинице.

Леди Диллингер стояла на ступеньках и махала худощавой белой рукой, когда такси делало круг по дорожке; наконец они выехали за ворота, и таксист посмотрел на девушку с недоумением, смущенный противоречивыми указаниями.

— Пожилая дама велела мне ехать в Фартинг-Холл, это находится в Литл-Коршэме, а вы по телефону сказали, что собираетесь на станцию…