Страница 18 из 75
Крымский полуостров в XIV в. был одним из улусов Золотой Орды, однако сами монголы предпочитали располагаться только в его степных районах. Горная часть и южное побережье полуострова находились на особом положении. Во второй половине XIV в. южный берег Крыма на всём его протяжении был занят генуэзскими городами-колониями, административным центром которых служила Кафа (Феодосия). Большинство населенных пунктов южного побережья представляли собой небольшие замки с располагавшимися неподалеку деревнями. [255]Естественной границей, отделявшей политически автономные владения генуэзцев от золотоордынских степей, был горный хребет. На западе полуострова на протяжении всего XIV в. существовала еще одна автономная в политическом отношении единица — княжество Феодоро, одноименная столица которого находилась на горе Мангуп. [256]В первой половине XIV в. это княжество занимало юго-западную часть Крымского полуострова. На севере граница его владений проходила в районе р. Качи, за которой находились золотоордынские кочевья. На западном побережье Феодоро принадлежал порт Каламита (Инкерман) и Гераклейский полуостров, где находился потерявший свое былое значение Херсон. На южном побережье важным портом феодоритов был Чембало (Балаклава). К востоку территория княжества включала ряд небольших крепостей и деревень, тянувшихся до Алустона (Алушты). [257]Географические особенности расположения княжества нашли отражение в титуле его правителей, именовавшихся «владетелями города Феодоро и берега». Во второй половине XIV в. территория княжества довольно значительно сократилась в результате военных действий генуэзцев. В 1357 г. они захватили важный в торговом отношении порт Чембало, [258]а затем подчинили своей власти и всё более мелкие населенные пункты, располагавшиеся вдоль берега к востоку вплоть до Кафы. [259]В результате у Феодоро сохранился единственный выход к морю в районе Каламиты, которую генуэзцы также подвергли разрушению, пытаясь окончательно отрезать от морских дорог своего торгового конкурента.
В XIV в. Золотая Орда претерпела не только крупные территориальные утраты, приведшие к значительным сокращениям ее владений и изменению пограничных линий. Отпадение окраинных улусов было закономерным явлением, вызванным внутригосударственными процессами. В середине XIV в. внутреннее [56] положение в Золотой Орде заметно и резко изменилось. Ханская власть лишь прикрывала, но уже не могла сдержать происходившие в недрах общества процессы неуклонного возрастания экономической мощи отдельных представителей знати. Этому способствовали грабительские войны и дань с подчиненных народов, выгоды от внутренней и внешней торговли и тарханство (освобождение от налогов). Нельзя также забывать и того, что любой из улусов фактически представлял собой самостоятельную в экономическом отношении единицу, удовлетворявшую собственными силами все жизненно важные потребности. Характерным примером в этом отношении являлся Хорезм, улусбек которого Кутлуг-Тимур благодаря полной экономической независимости и удаленности от Сарая именовал себя чрезвычайно пышным титулом, в котором слово «царь» было самым скромным. [260]Этим влиятельный улусбек хотел подчеркнуть и утвердить свою политическую автономию, считая себя не правителем одного из улусов Золотой Орды, а главой государства, находящегося в вассальной зависимости от хана. Темники, стоявшие на социальной лестнице несколько ниже улусбеков, также располагали огромными материальными ресурсами и значительной судебной и административной властью в границах своих владении. Источники сообщают, что каждый из крупных золотоордынских феодалов получал со своих земельных владений огромные доходы: 100–200 тысяч динаров в год, что в переводе на имевшие хождение в Золотой Орде серебряные монеты составляло 600-1200 тыс. диргемов. [261]
Политическая власть феодалов опиралась и на собственные значительные военные силы. Так, у пяти эмиров было 30 тысяч хорошо вооруженных всадников. [262]Военная и экономическая мощь отдельных аристократов становилась грозной силой в случае объединения нескольких представителей знати. Крупные феодалы, управлявшие городами, превращали их в свои оплоты, выжимая максимальный доход из городской и транзитной торговли, ремесленного производства и сбора общегосударственных налогов. Центральная власть, не имевшая возможности и не решавшаяся пресекать подобные действия крупной аристократии, быстро теряла авторитет в глазах городского населения. С приходом к власти в 1357 г. Бирдибека резко сократилась внешнеполитическая активность Золотой Орды — дипломатическая и военная. Это привело к потере обширных и богатых областей Азербайджана и северного Ирана, завоеванных Джанибеком. Фактическое прекращение войн, бывших одним из основных источников обогащения кочевой аристократии, настраивало ее против ханской власти, пробуждая в этой среде сильные сепаратистские устремления. Интересы феодальной верхушки вступили в конфликт с центральной властью. Причем конфликт этот явился показателем не каких-то коренных расхождений, а отразил внутреннюю непрочность всего государства, разобщенность отдельных его частей и резко возросшую роль феодалов [57] во всех сферах политической жизни Золотой Орды. Одновременно характерная черта этого периода золотоордынской истории состояла в том, что борьба шла и внутри самого класса феодалов. Крупнейшие его представители яростно боролись между собой за право оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику государства. Созданию такой внутриполитической ситуации во многом способствовала структура самой золотоордынской государственности, при которой экономическая мощь аристократии, базирующаяся на собственных улусе и юрте, усиливалась политической мощью, основанной на крупных государственных должностях. В результате феодалы выступают против ханской власти не единым фронтом, а образуя отдельные, соперничающие между собой группировки, стремившиеся к достижению одной и той же цели — максимальному расширению своей власти в политическом и территориальном аспектах. Наличие многих коалиций феодалов подчеркивает не случайность их выступлений, обусловленную выгодным стечением обстоятельств, а историческую закономерность процессов, происходивших в золотоордынском обществе и приведших к разжиганию междоусобной двадцатилетней борьбы. Феодалы борются за захват ключевых государственных постов, за возможность оказывать давление на хана в решении государственных дел, а в случае неудачи в этом — за возведение на ханский престол во всём послушной марионетки.
Логическим продолжением процессов, происходивших в золотоордынском обществе в 50-е годы XIV в., явилась всеобщая междоусобная война 60—70-х годов, во время которой Золотая Орда перестала существовать как единый государственный организм, развалившись на несколько враждовавших между собой частей. Правители каждой из них старались проводить собственную политику, направленную на упрочение своей внутренней власти, увеличение контролируемой территории и обеспечение безопасности от посягательств более сильных соседей. Политическая борьба отдельных феодальных группировок наиболее наглядное отражение получила в историко-географическом аспекте, позволяющем проследить все этапы дробления государства.
Один из основных поводов развязывания междоусобной войны появился после смерти в 1359 г. хана Бирдибека. Он сводился к тому, что в государстве не осталось ни одного представителя ветви Джучидов, ведущих свое родство по прямой линии от хана Бату. [263]В связи с этим на сарайский престол предъявляют претензии Джучиды кок-ордынской ветви, ведущие свое происхождение от старшего брата Бату — Орда-Ичена. Местная сарайская аристократия, не желавшая примириться с этим, пытается захватить власть в свои руки, выдвигая на престол явных самозванцев, не состоящих в родстве с Джучидами. Именно в этой сложной обстановке весной 1361 г. на политической арене Золотой Орды появляется фигура Мамая. При [58] Бирдибеке он занимал должность беклярибека — высшую в государстве, да к тому же был женат на дочери хана. [264]Однако сам Мамай, не принадлежа к роду Чингизидов, не спешил провозгласить себя ханом, ибо законными правителями в Золотой Орде и других монгольских государствах считались лишь те лица, которые по прямой линии родства восходили к Чингисхану. В связи с этим он предпочел, не вызывая излишних страстей вокруг вопроса о престолонаследии, укрыться за спиной марионетки, не имевшей никакой фактической власти. Первым марионеточным ханом при всесильном беклярибеке стал Абдуллах (1361–1369 гг.). Прикрываясь его именем, Мамай весной 1361 г. выступает против Тимур-ходжи, захватившего сарайский престол. После убийства Тимур-ходжи [265]Мамай со своей ордой и Абдуллахом переправился на правый берег Волги [266]и ушел в принадлежавший ему улус Крым. [267]Именно там он рассчитывал пополнить свои войска, после чего, вернувшись, вновь вступить в борьбу за сарайский трон. Пока Мамай в Крыму готовил силы для решительной схватки, на сарайском престоле сменились три хана: Ордумелик, Кильдибек и Мюрид. Причем последний, разбив войска Кильдибека и уничтожив его самого летом 1362 г., [268]готов был торжествовать полную победу в борьбе за верховную власть в государстве. Помешало ему неожиданное появление Мамая из Крыма, явно нацеливавшегося на захват Сарая ал-Джедид. Возвращение армии Мамая и Абдуллаха к Волге в Рогожском летописце отнесено к 1362 г. [269]
255
Домбровский О. И.Средневековые поселения и «исары» крымского южнобережья. — В кн.: Феодальная Таврика. Киев, 1974, с. 5–55.
256
Веймарн Е. В., Лобода И. И., Пиоро И. С., Чореф М. Я.Археологические исследования столицы княжества Феодоро. — В кн.: Феодальная Таврика, с. 123–138.
257
Домбровский О. И., Махнева О. А.Столица феодоритов. Симферополь, 1973, с. 11–17. [72]
258
Зевакин Е. С., Пенчко Н. А.Очерки по истории генуэзских колоний на западном Кавказе в XIII и XV вв. — Ист. зап., 1938, т. 3.
259
Бертье-Делагард А. Л.Исследование некоторых недоумённых вопросов средневековья в Тавриде. — Зап. Одес. об-ва ист. и древн., 1915, т. 32, с. 243.
260
Якубовский А. Ю.Развалины Ургенча. Л., 1930, с. 36.
261
Тизенгаузен В. Г.Указ. соч., т. 1, с. 244.
262
Там же, с. 113.
263
Тизенгаузен В. Г.Указ. соч., т. 2, с. 129.
264
Тизенгаузен В. Г.Указ. соч., т. 1, с. 389.
265
ПСРЛ, т. 18, с. 101.
266
Там же.
267
Тизенгаузен В. Г.Указ. соч., т. 1, с. 389.
268
ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 73.
269
Там же.